Война кротов

— Тсс! Андрюшку разбудишь. — Он затворил за собой скрипучую дверь — смазать бы — и вновь окунулся в атмосферу натужного веселья.

Праздник продолжался. Вокруг ёлки плясали, задирая юбки и приседая в жалком подобии гопака. Разноцветно перемигивались гирлянды, бросая блики на стеклянные бока шаров. У ватной фигурки Деда Мороза стоял стакан, полный сивушной мути. Жалкое зрелище.

А вчера было радостное?

А позавчера?..

Что тебе родная станция, а, Серёженька? Что для тебя Святошин? Нравится белая кафельная плитка с орнаментом в центре путевых стен? Разграбленные банкоматы вызывают в тебе хоть какие-то чувства? А остатки системы освещения над коротко стриженной головой? Или тебя вдохновляют ряды кроватей, застланных одеялами из кроличьих шкур?

Молчишь, фермер? И то верно: молчи…

— Таки решился? — Митька Компас дёрнул Сайгона за рукав. — Помощь нужна? Сам-то я не ходок, а вот ребят могу кликнуть. Болт пойдёт и ещё кто…

Сайгон мотнул головой — мол, сам справлюсь, не мешай пацанам гулять.

— Ну, как знаешь…

«Точно. Как знаю».

Тогда, в самом начале, все были уверены, что еды надолго не хватит. Убивали за сухарь, за банку кильки в томатной бурде. Особо свирепствовали вояки, у них крыши начисто снесло, сломалось что-то важное в людях. Небось испытывали чувство вины перед гражданскими: не смогли защитить, присяга, все дела. Война — это ведь их работа. Но реакцией на вину было отнюдь не покаяние. Стреляли во всё, что движется, — пока не сообразили, что патронов больше не становится, а в оружейке запасы не пополнишь. Все оружейки остались наверху. Из кусков силового кабеля отличные дубинки получались. Поручни из вагонов тоже сгодились. Металл затачивали о мрамор. Кровь лилась рекой.

Все словно сошли с ума. Серёга тоже.

И сейчас у него такое ощущение, будто те времена вернулись. Или вернутся скоро.

Обходя очередную компанию навеселе, он сунул руку в карман, нащупал полированный бок губной гармошки. Жаль, Сайгон и близко не музыкант. Было ещё такое выражение, про медведя, кажется… Нет, не вспомнить, ну да ладно, не суть.

— На пацюка собрался, дядь Серёж? — по-мальчишечьи звонко спросили сзади.

— На пацюка. — Не оглядываясь, Сайгон шагнул в темноту туннеля и словно вернулся на полчаса назад.

…Сердце едва не взорвалось.

Гармошка!

Боб Дилан!

Точь-в-точь на таком инструменте играл отец Сайгона. Вот только ещё была царапина, похожая на букву «А»… Он присмотрелся — ровно, гладко. Повернул гармошку на другой бок — и обмер.

«А».

Кое-как уняв дрожь, внимательно изучил пол туннеля поблизости и обнаружил мачете в паре метров от места находки. Знак Огуна на металле. И пятна крови рядом — видать, Болт зацепил кого-то из пришлых. Надо же, он попал в цель, не зря Сайгон прикрыл нерадивого охранника.

Итак, сомнений нет: в руках у Сайгона губная гармошка отца, и потерял её нигериец, один из четверых, которым удалось уйти со Святошина.

Дальше Сайгон действовал не раздумывая. Вернулся домой, взял оружие, побросал в рюкзак вещички, жетоны, воду и снедь. План был простой: найти каннибалов и душевно с ними потолковать — выяснить, откуда у них инструмент. Это не должно было отнять много времени, но Сайгон всегда брал в поход столько снаряги, будто собирался протопать через Святошинско-Броварскую линию дважды. Мало ли что может случиться? Бережёного даже пацюки стороной обходят…

Теперь, полчаса спустя, Сайгон за рукоятку из магниевого сплава держал перед собой лук. На дакроновой тетиве лежала истоновская стрела. [3]Плечи лука — клён, стеклопластик и углеволокно. Кликер Сайгон снял, чтобы не щёлкал, — лишние звуки в подземелье ни к чему. Прям не оружие, а скорбная песнь по почившему хай-теку. Пусть только враг себя обнаружит, а уж Сайгон не промажет, будьте уверены.

Дорогу он подсвечивал фонарём. Батарейки нынче безумно дорогие, но на собственной безопасности не экономят. Будь это обычный рейд, Сайгон, как все, использовал бы плошку-коптилку на кроличьем жиру или машинном масле. Но не сейчас. Сейчас в рюкзаке два запасных комплекта батарей. За них и убить могут, ведь стоят они целое состояние.

Лук, пистолет, шестерни и нож… А вдруг нигерийцы сдадутся без боя? Сайгон хмыкнул, оценив собственную шутку. Погони не было, враги затаились где-то рядом. Тем лучше: не придётся бегать за каннибалами по всему метро.

Внезапно мрак впереди сгустился. Послышался хриплый вздох. Сайгон резко остановился и выключил фонарь. Это была ошибка. Катастрофическая ошибка, которая едва не стоила ему жизни.

Цепь со звоном хлестнула по рёбрам, вышибив из лёгких воздух. В прошлый раз кости вроде бы уцелели — теперь нигерийцы решили доделать начатое.

Падая, Сайгон уронил фонарь. Если он разбился, то… Запчастей к нему нет, и в ближайшем ларьке новый не купишь. Уже лет двадцать на Земле не делают диодных фонарей. Да и любых других не производят!

Завибрировала тетива, стрела умчалась во мрак. Мимо. Сайгон не услышал характерного звука, с каким наконечник впивается в плоть. На что он рассчитывал, когда в одиночку отправился в туннель? Нигерийцы в темноте отлично видят, а Сайгон слеп, как крот.

Так ведь он крот и есть! Отлично приспособился к подземке и не мечтает о прогулках под солнцем. Так отдайся же инстинктам, крот! Ну же! Ну!

Отдался — перекатился вправо, больно ударившись локтем о рельс, — за долю секунды до того, как цепь со звоном стеганула там, где только что был Сайгон.

Нигериец его видит, а крот должен чуять врага. Должен!

Легко сказать.

Боль обожгла — Сайгон только начал подниматься и опять рухнул, выронив лук и схватившись за ушибленное колено. К голени, чуть выше ботинка, были пристёгнуты ножны. Да толку от них…

А вот есть толк!

Пластмассово громыхая, покатился фонарь. Сайгон мысленно застонал: если фонарь не разбился сразу, то чёртов нигериец его точно сломает. Опять хриплый вздох. С ножом в руке Сайгон кинулся на звук.

На что он надеялся, а? На то, что головой протаранит бродягу и, уткнувшись носом в грудину, сполна ощутит аромат немытого тела? Или что нож с первого удара минует рёбра и пронзит сердце нигерийца, как жало комара — кожу младенца?

Каннибал булькнул и повалился под тяжестью Сайгона.

— Я — крот! Слышишь — крот!!! — Нож ещё раз впился в неподвижную плоть, и ещё. Сайгон не мог позволить бродяге, как злодею из довоенного боевика, очнуться и со спины атаковать главного героя, бодро марширующего к хеппи-энду.

Если кто не понял, главный герой — это Сайгон.

Казалось, он целую вечность ощупывал пол вокруг. Его разум поглотила паника. Он навсегда останется во мраке! Не сможет выбраться отсюда! Он погибнет здесь!

Лишь когда пальцы вцепились в фонарь, который оказался абсолютно цел, Сайгон вспомнил, что в рюкзаке есть плошка-коптилка, а в стальном герметичном термосе столько жира, что хватит дойти до Вокзальной и обратно.

— Стыдно, братишка, стыдно! — со злостью сплюнул Сайгон.

Он не прощал себе слабости. Никогда.

Небось бродяги отправили одного из своих, чтобы выяснил, как обстоят дела на станции. Упившиеся святошинцы не окажут сопротивления. На месте бродяг Сайгон затаился бы пока, дождался разведчика, а потом… Последний бой заставил фермера пересмотреть тактику. Победа возможна лишь в одном случае — если он двинет напролом. Громко шагая. Ярко подсвечивая дорогу. И — главное! — метко стреляя.

— Эй, йоруба, где вы, ау?! Я убил ещё одного вашего! Второй уже! Ау!!!

Это был вызов.

И мгла впереди ответила яростным воем.

Сайгон вывел бродяг из себя: никаких засад, они побежали на голос врага.

Они жаждали разорвать его на части, наплевав на ритуальные пляски.

И всё бы хорошо, всё по плану, но Сайгон знал, что шум привлечёт не только каннибалов. Кого ещё? Да мало ли кто обитает в туннелях, где, ощетинившись оружием, ходят лишь караванщики?

3

Американская фирма «Истон» — основной мировой производитель стрел.