Охотник

Стая "оборотней" слишком близко подпустила Охотника, и сегодня после заката ей придётся расплатиться за беспечность. Расплатится очередной жертвой. …он долго не мог определиться, кто именно умрёт: тяжело выбирать, если многообразие равноценно. Но позавчера Охотник, наконец, определился: Харлей Икс Эль 120 °Cпортстер Кустомс, ярко-алый окрас и нестандартная для племенного жеребца известной фермы-производителя компоновка. Зря всё-таки наездник Спортстера предпочёл не заметить протянутую руку, зря. Этим опрометчивым невниманием он подписал смертный приговор своему любимому зверю.

Сегодня. После заката.

Охотник возбуждён, он не находит места, он мечется по квартире, он как пёс, посаженный на цепь. Он заваривает чай и выливает нетронутое пойло в унитаз. Скоро. Предчувствие окрыляет и не даёт приземлиться. Надо успокоиться, прийти в себя, унять дрожь. Всего лишь на всего успокоиться. Иначе сюрпризов не избежать.

Приближаются сумерки: мягкие шаги полутеней и гитарные три аккорда во дворе.

По ящику — бесконечность сериалов.

Чёрно-белое фото на стене: отец, ещё молодой, в форме полковника ГАИ. Безусое лицо, шарнир локтя изогнут — кисть властно удерживает полосатый жезл.

Ещё молодой, ещё сильный. А потом отец запил… Грустно, печаль прочь! — думать о приятном!

Пора приготовить оружие.

Охотник, не включая света, щёлкает шпингалетом кладовки. Там, за вторым рядом стеклянных банок с разносолами, он спрятал особое чудо инженерной мысли, спроектированное специально для расстрела Харлея Икс Эль 1200.

У многих — почти всех — нормальных людей слово "оружие" ассоциируется исключительно со всякого рода автоматами Калашникова, либо, в последнюю очередь, с различными впечатляющего размера тесаками времён рыцарских ристалищ. Обычное заблуждение. Как говаривал Остап Бендер: "Откуда такие мелкокриминальные наклонности?" Заскрипел продавленными пружинами диван. Скорее! — патроны во внутренний карман ветровки. И — тихонько! чтоб не услышали домашние! — в коридор. Придержать пальцем язычок замка, и спокойно высморкаться у мусоропровода. Два этажа вниз пешком. И уже там вызвать лифт.

Створки меланхолично раздвигаются, Охотник смело вступает в ад для страдающих клаустрофобией. Многослойные граффити и застарелый запах мочи, смешанный с дымком конопли-самосада.

Падение на дно высотки.

Мимо бабульки-вахтёрши, выжившей из ума маразматички постпенсионного возраста, — наружу: дверь пинком.

Город ласково обнимает комариным зудом и хрустом битого стекла под каблуками.

Спальный район без труда узнаёт расхлябанную походку Охотника: свой идёт. И свой благодарно вдыхает смрад гнили и выхлопов, любуется серым пейзажем.

Ржавый скелет карусели. Редкие светлячки фонарей. Асфальтовые тропы тротуаров… Территория для брачных игр половозрелых самцов и не рожавших самок. Для одержимых жаждой — водопои ларьков: отрывистое, змеиное шипение вскрываемых пивных бутылок. И, конечно, охота — другая, мерзкая — с предлогом "сигаретки не найдётся?" или вовсе без лишних слов: куском арматуры по затылку.

Скоро совсем стемнеет. Пока по графику — взгляд на циферблат — но лучше бы иметь запас по времени. Не помешает.

Бомбоубежище метро. Турникеты и поезда. Жетоны и дохлые глаза. Мальчик-даун слюняво клянчит копеечки: покусцать, хосцу покуссцать, хосцу… Привычно отвернуться, не замечать: на всех не напасёшься.

Всплытие.

Два квартала — копытным методом.

Ага, вот она, кирпичная пятиэтажка, древняя как библейские пророки. А рядом с домом — обнесённое сеткой стойло для авто. Спортстер там же: прохлаждается в ожидании хозяина. Смертничек, ха-ха.

Баскетбольная площадка, удачный угол: отлично просматриваются все подъезды и стоянка. К тому же идеальная маскировка: смешаться с толпой праздных зрителей: юных мамаш-одиночек, гуляющих допоздна, и педофилов, тщательно демонстрирующих интерес к игре урловатых тинэйджеров.

— Мальчик, можно тебя на минуточку, мальчик! — солидный джентльмен, с брюшком и при галстуке.

— Чо надо? — прыщавый паренёк поправляет козырёк бейсболки: на шампуры пальцев нанизаны стальные перстни. Украшение? — не смешно! — узаконенный кастет: рассечённая бровь, вмятый висок.

— Мальчик, хочешь, я сделаю тебе минет? — наивная опрометчивость джентльмена настолько поражает Охотника, что он на минуту отвлекается от пристального наблюдения. Джентльмен обречён и ещё не осознаёт своей незавидной участи: ну кто ж так договаривается? Надо тише, интимней. Тогда есть реальный шанс достигнуть обоюдовыгодного консенсуса. Но: — Мальчик, ты пойми: я тебе буду делать минет, не ты мне, а я тебе. Понимаешь? Я заплачу. Пять долларов, да? Хочешь пять долларов?

Козырёк медленно сползает на бритый затылок:

— Пять баксов? Хочу, ёлы. Щас-с.

Две команды, итого десять человек. Кирпичная резина мячика, подсвеченная прожекторами, катится в угол площадки. В удачный угол. Разговоры смолкают. Предчувствие свежей крови.

Охотник жадно дышит, и едва не упускает наездника. Тот выходит из подъезда, достаёт из пачки сигарету и поклоном приветствует оккупировавших лавочку стариков. Чинные, преисполненные достоинства кивки в ответ.

Тварь! — Охотник на взводе. Напоследок оборачивается: джентльмен пытается добежать до блестящего чёрного бумера. Не успеет.

Охотник — внезапно! — так близко к наезднику, что замечает, как кончик сигареты опадает пеплом в курчавую арийскую бороду. Назад! — в тень!

Пот — вдоль хребта.

Твин-движок Спортстера радостно взбрыкивает. Сторожу стойла мятую бумажку в ладонь — за труды — у наездника это красиво получилось, очень естественно, обаятельно, талант. Прицельным взглядом Охотник провожает оскаленную морду волка. Теперь, не спеша, к перекрёстку, тому, что возле супермаркета. …ага, Икс Эль, что и требовалось доказать, уже гарцует у витрины. А вот и наездник: отоварился — три стекляшки "туборга". Две залпом, третью смакую, под сигаретку.

Ждать.

Летучая мышь на бреющем, крутое пике, атака, боевой разворот, выход на две. Ждать. Обёртка от мороженного плавает в угольной луже. Ждать. Загаженный голубями рекламный щит радостно сообщает от вреде курения. Ждать. Металлические жалюзи дежурной аптеки. Жда-а-ать. Одинокие прохожие — концентрат спешки… …дождался! (рывок с места) Рука резко — за пазуху. (длинные светлые волосы отбрасываются встречным потоком за широкие плечи; крупная золотая серьга — почти цыганская клипса — оттягивает мочку) Ощутимый свинец патрона — из кармана. (подрезать "жульку" и заржать, балдея от безнаказанности) Жгут максимально натянут, дёргается веко. (К перекрёстку! Не сбавляя скорости! На слабачка! На фарт! Красный, зелёный! — на слабачка, на фарт! У светофора приход догонит! Не отступать и не сдаваться!) Жгут хлёстко вышвыривает свинчатку, сталь пружинит. (вспышка — боль — ночь) Прямое попадание — в висок. Тело наездника проваливается вперёд, почти центнер биомассы укладывается на руль. Рукоятки не выдерживают — ломаются. Оскалом волка об асфальт, кувырок, ещё один, ещё, неестественно загнутая за спину нога. Неуправляемый тысяча двухсотый вылетает на красный свет — справа "икарус" — удар… …Охотник незаметен в толпе зевак. Он пристроился рядом с кругло-жирной мамашей. Мамаша прижимает к удивительно плоской для её комплекции груди годовалого младенца, из которого наверняка вырастет педофил.

Охи и ахи. Соблюдайте, товарищи, правила дорожного движения! А то носятся как оглашенные…

Наклониться и поднять тормозной шланг. На память.

…в соседнем дворе выбросить рогатку в мусорный бак. У входа в метро незаметно высыпать свинцовые отливки (Охотнику нравится называть их патронами). Вечер прожит не зря.

Кто бы знал, как жаль расставаться с рогаткой! Отлично пристрелянное оружие! Сколько трудов стоило его изготовить, подобрать хорошую стальную проволоку, согнуть в тисках, обмотать изолентой… отливки опять же…