Каратели

Вскоре на столе появились две запотевшие кружки и большая стеклянная пепельница. Чтобы все это разместить, мне пришлось смахнуть на пол рыбьи очистки и две грязные пластиковые тарелки.

Музыкальный автомат разразился гитарным ревом и завываниями на инглише о том, что, мол, смердит здесь подростковым духом. По мне, в баре воняло потом, воблой и сивухой. И вот тут из табачного тумана вынырнула самая мерзкая рожа, которую только можно встретить в злачных заведениях у Периметра. Встречайте хлебом-солью! Гордей Юрьев пожаловали!

Я поднялся из-за стола и протянул руку главарю моторизированной банды, контролирующей все подступы к номерным Чернобылям, а также торговлю автозапчастями и топливом в наших неспокойных местах. Титул у Гордея был грозный, а вот прозвище несерьезное и даже подозрительное — Рыбачка Соня. Я повидал десятка два глупцов, распятых у перекрестков за то, что они сочли это прозвище забавным.

— Выпей с нами, Рыбачка! Мой импортный друг угощает!

Сван мрачно кивнул, хотя должен был улыбнуться. Видать, его не очень прельщала перспектива поить непонятно кого. Дурень, неужели он не понимает, что деньги на дорожные расходы должны быть потрачены с умом и своевременно? То есть здесь и сейчас. Простите, но что делать с купюрами в Зоне? Подтираться ими? Я жестами показал Изабель, что именно мы желаем увидеть на столе.

Гордей пожал мне руку, не сводя взгляда с рожи Свана, покрасневшей после алкогольного взрыва в желудке. Изабель тут же выставила три стакана и две кружки.

Гордей сел, величаво всосал дозу, облизнулся и сказал то, что я никак не ожидал от него услышать:

— Ты меня уважаешь?!

И ткнул пальцем в грудь Свана.

Нет, я, конечно, рад, что utility uniform ввела Рыбачку в заблуждение, но не до такой же степени! Поначалу и меня смутили Свановы камуфляжные штаны, зелено-коричнево-черная куртка и замшевые ботинки с оливковой майкой в придачу. Ну кто, скажите, в нашем захолустье по весенней грязи топает в замшевых ботинках?! А кто таскает восьмиугольную конфедератку с вышитой эмблемой Корпуса морской пехоты США — орлом, восседающим на земном шаре, проткнутом якорем?!

Сван мог нажраться вдрызг, обложить всех по матушке на языке Пушкина, и все равно завсегдатаи «Зверя» решили бы, что американец просто чуточку перебрал, а вообще-то он мужик ничего, почти наш!

Первая часть мерлезонского балета удалась, сейчас начнется вторая. Правда, я не ожидал, что события будут развиваться столь активно.

— Ты меня уважаешь?!

Вопрос и жест были классические, вот только цели палец не достиг, потому что был перехвачен на полпути и с хрустом сломан.

Сработали инстинкты, грушник действовал автоматически, я ни в чем его не виню. Глупо было надеяться, что грабеж обойдется без членовредительства. А ведь то, что мы собирались сделать, называлось именно грабежом. Опустить «Ангелов Зоны» — это событие из ряда вон. Я никогда не слышал, чтобы кто-то на это отважился.

Палец хрустнул, Рыбачка, стиснув зубы и покраснев, едва сдержал крик, а Сван как ни в чем не бывало схватил свой стакан и в мгновение опорожнил его. Рыбачка явно не рассчитывал, что с ним обойдутся так круто. Давно миновали те славные времена, когда ему приходилось драться за каждый кусок хлеба. Он обрюзг, оброс жирком и редко бывал трезв. Свернутый набок нос приобрел устойчивый вишневый цвет.

— Ё-моё! — Гордей Юрьев поднял на меня полный обиды взгляд. Мол, это ты, Край, во всем виноват.

По умолчанию мой визит в бар в компании толстого спонсора расценивался как предложение поделиться добычей. И конечно, рядовые байкеры не рискнули приблизиться к нашему столику, ведь Изабель в подробностях расписала, как плотно упакован натовец. Зато Гордей намек понял. Подсаживаясь за наш столик, он вроде как невзначай положил правую руку на столешницу, растопырив пальцы. Это было братское предложение: разойдемся по полста процентов? Я тогда кивнул. Вот так быстро мы подписали контракт, напрочь отвергая возможность форс-мажоров. Все честно: Рыбачка разбирается с лохом, а мне половина содержимого портмоне за поистине царскую наводку.

А что же получилось в результате?

Мужественно встретив взгляд Гордея, я пожал плечами и кивнул на эмблему на конфедератке. Ведь не просто орел, но с якорем, и кто знал, что америкос не такой уж и лох?

Откуда-то сзади подступили мрачные фигуры. Бильярдные кии в их руках были похожи на выбеленные солнцем кости доисторических животных. Длинные волосы, татуировки на предплечьях и лицах… сброд, самый настоящий сброд. По мне, мародеры, промышляющие у границ Зоны, куда благороднее тех, кто наводит ужас на мирное население и забывает отстегивать ментам проценты с барышей.

Чья-то волосатая рука легла мне на плечо. Рыбачка схватил со стола пепельницу, в которой дымились два окурка, и без замаха саданул ею Эмира по роже. Из разбитой губы потекло.

Тоже верно. Кидаться на американца — опасно, но надо как-то показать своим людям, что ты не терпишь оскорблений и позор привык смывать кровью. Пусть и кровью случайного соседа.

Эмир схватился за лицо, а его братец Душан, опрокинув стул, вскочил и проявил недюжинные познания в русском языке. Ему тут же двинули по загривку, он картинно упал и скорчился на полу. Актерского таланта у черногорца было на порядок больше, чем у меня.

Я попытался встать, но волосатая лапа вдавила меня обратно.

— Что вы себе позволяете?! Это произвол! Мои друзья — иностранные граждане! Это международный скандал! — заголосил я. — Я этого так не оставлю! Вы все свидетели! Вы, вы и вы! Вы мне ответите!…

Ошалевший от моего визга Рыбачка не выдержал и шлепнул меня по лицу. Он явно хотел как лучше, ведь оплеухами в кино успокаивают молоденьких истеричек. Но благими намерениями вымощена только одна дорога — та, о которой бубнил хриплый голос, когда мы вошли в бар. Я подался навстречу удару и развернулся так, чтобы Рыбачка попал мне в нос. И он таки попал, и рубиновые струйки омыли мои губы и подбородок. Отлично! То, что нужно!

— Милиция! — заверещал я, перекрикивая гитарные запилы в дребезжащих динамиках. — Помогите! Убивают!

Бар грохнул хохотом: Краю в Зоне радиацией мозги совсем проело. Ах, как веселились эти бородатые ребятки! Как ржал Рыбачка, позабыв о своем сломанном пальце!…

А вот и напрасно. Я регулярно занимаюсь профилактикой лучевой болезни: по сто граммов дважды в день ну просто обязательно вливаю в себя, даже если и хочется. Без этого в наших местах никак. Так что с извилинами у меня все в порядке.

Зато когда в баре вырубилось электричество, а снаружи взвыли сирены и дурной голос заорал в мегафон, чтобы все выходили по одному, руки за головы, хохот сразу смолк.

И вот тогда рассмеялся я. Хорошая примета — смеяться последним.

Замерцали лампы под потолком и вновь вспыхнули в полный накал. Музыкальный автомат попытался выдать замшелый хит, но штекер выдернули из розетки, и он смолк.

— Это капитан Новак! Бар окружен! Выходить по одному с поднятыми руками! Считаю до пяти и приказываю открыть огонь!

В «Звере» стало так тихо, будто снаружи рыскала химера, ожидая, что добыча выдаст себя звуком дыхания. Новак — мент серьезный, он слов на ветер не бросает. Как-никак командир местного ОМОНа.

Его скуластое лицо частенько мелькало в блоках новостей, посвященных событиям в Зоне и в ее окрестностях. Благородный офицер — ни тени улыбки, заметные залысины и морщины на лбу — скороговоркой выдавал отчет об очередной разгромленной банде мародеров. Причем говорил он всегда на ходу, всем свои видом давая понять, что спешит, его ждут великие дела. На сетевых форумах ролики с интервью Новака пользовались бешеной популярностью у молоденьких посетительниц. Я слыхал, что в Харькове наладили выпуск постеров — лицо мужественного капитана в три четверти. Поговаривали, что он собирался баллотироваться в Верховную Раду. Но при этом мало кто знал, что рыльце у Новака в изрядном пуху, что он контролирует сеть импорта очень своеобразного дорогостоящего товара. И что бизнес этот — такой криминал, что торговля героином в сравнении с ним — детская забава.