Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 5 из 78

Эта мысль окрепла и стала ее клятвой. Это была клятва не Богу, в которого Виолетта верила, но не надеялась на то, что он поможет такой оборванке, как она, а самой себе. Однажды она тоже сможет надеть на себя шелковое платье, драгоценности, меха и будет блистать на балу точно так же, как эта прекрасная дама, возлюбленная молодого человека. Когда-нибудь она будет жить в дорогом особняке в окружении изящных безделушек и слуг, которым только и останется ждать кивка или хлопка, чтобы броситься исполнять ее поручение. У нее будет толстый повар, который дни и ночи напролет будет готовить для нее изысканные яства. У нее будет исключительно богатый выбор еды, и она навсегда забудет, что такое урчание в желудке и тоненькая песнь страдающих от голода кишок. У нее будет так много кушаний, что она сама станет такой же жирной, как повар из Хардинг-Холла.

И тогда… может быть именно тогда, какой-нибудь молодой человек, который будет чувствовать себя так, словно он король или принц, пригласит ее на танец, и они закружатся на террасе в лунном свете. И глаза его будут светиться любовью.

Наконец, утомленная представлениями о своей будущей сказочной жизни, Виолетта заснула, и в ее усталой голове образ принца перемежался с образом сливового пудинга.

Часть 1

Выскочка

Глава 1

Графство Йорк, 1858

В двухместной коляске сидели двое. Обтягивающая сиденья красная кожа потрескалась, латунные подлокотники отказывались блестеть, как бы часто их ни натирали, но сэр Томас Гудвин не собирался покупать новый экипаж. А Виолетте и дела не было никакого до этого. Когда шесть месяцев назад сэр Гудвин привез юную супругу в свое поместье, расположенное рядом с деревней Тамрах, ей и в голову не приходило обращать внимание на то, что кожа потрескалась, а латунь потускнела. Она также не замечала выцветшей обивки на старой мебели и порванных обоев.

Сэр Томас был мелкопоместным дворянином, и было большим чудом, что он посватался к простой продавщице, но еще чудеснее было то, что он женился на ней. Можно было смело утверждать, что сэр Томас спас Виолетте жизнь или — по крайней мере — коренным образом изменил ее.

Конечно, у этого брака были и кое-какие недостатки. Во-первых, по возрасту сэр Томас вполне годился Виолетте в дедушки, если не в прадедушки, во-вторых, это был его второй брак. Его первая жена умерла десять лет назад. Но жизнь Виолетты чудесным образом изменилась именно с того самого момента, когда сэр Томас впервые зашел в магазин, где она работала, и впервые улыбнулся ей. Он принялся ухаживать за ней, нежно и с уважением. Но самое лучшее, что могло быть, так это то, что сэр Томас согласился, чтобы вместе с Виолеттой покинул Лондон и ее друг детства Ральф, который отныне прислуживает в доме сэра Томаса.

Сэр Томас правил изрядно потертым экипажем. Экипаж катился по главной деревенской улице медленно, благодаря тому, что сам же сэр Томас придерживал жеребца. Ловя на себе любопытные взгляды редких прохожих и владельцев магазинов, Виолетта еще выше вздергивала подбородок, пытаясь придать себе независимый вид. Сердце ее слегка екнуло, лишь когда девушка заметила, что на нее из окна большого дома выглядывает дочь сэра Томаса — Джоанна Фелд-стоун. Чтобы избежать ледяного приветствия стареющей женщины, Виолетта поспешно отвела взгляд.

Сперва она совсем не обращала внимания на разницу в возрасте между нею и ее супругом. Это ее вовсе не интересовало. Брак сулил большие жизненные удобства и был скорее деловым, чем любовным соглашением. Это было понятно всем, и они с Ральфом достаточно подробно обсудили этот вопрос. Сперва Виолетта опасалась принимать предложение настоящего джентльмена, который к тому же собирался увезти ее прочь из Лондона и грязной жизни, которую она вела. Она опасалась выходить замуж за титулованного дворянина, ведь ей предстояло стать леди Виолеттой Гудвин. Сэр Томас предложил ей произносить свое имя на французский манер. Виолетта согласилась, не будучи знакома ни с хорошим произношением, ни с письмом.

Итак, они были женаты шесть месяцев. Совсем недавно Виолетте исполнилось восемнадцать.

Виолетта полюбила Йорк. Ей нравились живописные окрестности и само поместье, но деревня ей очень не нравилась. Не то чтобы сама деревня — она была довольно забавной: каменные домики с бревенчатыми крышами и горшки с цветами на подоконниках — неприятным было то, что никто здесь, кроме ее мужа, Виолетту не любил.

И она знала почему. Все эти деревенские думали, что Виолетта оборванка, выскочка, самозванка, что она недостаточно хороша для сэра Томаса и что она вышла за него замуж ради денег. Но все они ошибались. Она вышла за него замуж, чтобы устроить и облагородить свою жизнь. Она вышла за него замуж, чтобы покончить со своим незавидным существованием.

Сэр Томас остановил экипаж напротив аптеки, крошечного домика с большими окнами. Виолетта почувствовала, как у нее пунцовеют щеки. Не то чтобы она беспокоилась, что подумает о ней эта важничающая деревенщина, нет, просто так. Она вышла из коляски, придерживая подол малинового платья, отделанного по низу и по лифу розовыми кружевами. Потом она поправила жемчужное ожерелье. Непослушная прядь черных волос упала ей на лоб, и Виолетта заправила ее под темно-синюю бархатную шапочку, украшенную брошью с изображением птички и какого-то заморского фрукта. Поправив свисающую с руки изящную маленькую сумочку, Виолетта почувствовала себя увереннее.

— Виолетта, ступай по своим делам, — мягко поддержал ее сэр Томас.

Юная леди улыбнулась, взглянув на супруга. Он был высоким и худым. Худым он был, потому что у него совсем не было аппетита. Повар все время ворчал, что господин ничего не ест. Лицо у сэра Томаса было бледным, только на щеках горели два ярко-красных пятна. Что касается Виолетты, то она ела за двоих. Сэру Томасу было почти семьдесят или около того, как слышала Виолетта. Лицо у него было очень морщинистым, но глаза лучились добротой. Глаза супруга понравились Виолетте с их первой встречи.

— Обещаю вам не задерживаться, — сказала девушка и бросила взгляд по сторонам. Взгляд ее простирался на добрые десять километров: деревушка стояла на холме, который упирался в высокую гору, на вершине которой громоздились глыбы камней. Там были уже соседние владения, местность, которая называлась Хардинг-Холл, и ее владельцы пригласили сегодня вечером сэра Томаса в гости. Старик мечтал познакомить знатных соседей со своей молодой женой.

Виолетта, приплясывая, вошла в аптеку. Всеми силами она старалась подавить волнение. Она смертельно боялась предстоящей встречи с графом и графиней. Она должна выставить себя перед хозяевами Хардинг-Холла настоящей леди, но Виолетта понимала, что надуть ей никого не удастся. Физического голода она давно уже не испытывала, но время от времени у нее ныло в желудке, как это бывало в дни ее нищего детства. Если эти деревенские так сильно не любят ее, то каково же будет отвращение к ней со стороны лорда и леди Хардинг!

С другой стороны, Виолетта испытывала чувство непреодолимого любопытства. Когда сэр Томас неважно себя чувствовал, а это случалось довольно часто, они с Ральфом катались в экипаже вокруг дворца Хардингов и гадали, каково это жить в такой роскоши.

Виолетта решительно попыталась отогнать мысли о предстоящем визите в Хардинг-Холл в надежде на то, что случится нечто, вынудившее их с сэром Томасом отложить визит.

В аптеке было тускло и мрачно. За прилавком в белом жилете и очках на горбатом носу стоял Хэ-рольд Кипсон, а рядом с ним — Лилит Стэйн, жена приходского священника. Едва Виолетта вошла в аптеку, как эти двое тут же прикусили языки. Одновременно развернувшись в сторону двери, они уставились на Виолетту. Молодая женщина вспыхнула. Особую ее ярость вызвало то, что миссис Стэйн даже не пыталась скрыть своего презрения и нагло осматривала ее сверху донизу. У Виолетты мелко задрожал подбородок. Она чувствовала, что совершила в жизни непоправимую ошибку, но в чем она заключалась, точно сказать не могла. Может быть, в том, что она переступила через ступеньку общественного устройства и теперь принадлежала классу, который всеми силами старался выпихнуть ее из своих рядов.