Все получится!

– Нора...

Во что бы то ни стало нужно прекратить ее излияния. По щекам у нее опять потекли слезы, выдавая ее ничем не оправданное раскаяние.

– Боже, – прошептала она, голос прозвучал как хрипловатое эхо ее обычного голоса. – Я не имею права хотеть свою семью, иметь собственных детей. Если я так теряюсь, что я смогла бы для них сделать? Ну, например, кто-нибудь из них упал бы и поранился... Я, наверное, упала бы в обморок при виде крови. Или просто села бы на пол и разревелась вместе с ребенком, только и всего. – Она провела рукой по волосам. – Я ничего хорошего не могу сделать, когда другому плохо.

– Ерунда.

– Что?

Она вскинула голову, и их взгляды встретились.

Сердце у Майка сжалось при виде заплаканного лица, несчастных глаз. Больше он не мог выносить все это. Сделав три широких шага, он оказался рядом с ней, взял ее за плечи, легко тряхнул и заглянул ей в глаза.

Он почувствовал, как дрожь пронизала ее и передалась ему. Она так близко, глаза у нее голубые как море – и такие же бездонные. Нора закусила нижнюю губу в тщетной попытке сдержать слезы, она прерывисто и тяжело дышала.

Майк крепче сжал ей плечи.

– Нора, это же ерунда, от начала до конца. – Он мотнул головой. – По крайней мере, то, что я понял. Ты так быстро говорила, что я не все уловил.

Губы ее тронула робкая улыбка и тут же исчезла.

– Мама всегда повторяет, что, когда я нервничаю, она не может разобрать ни слова из того, что я говорю.

– Я ее понимаю, – сказал Майк. – Короче, ты обвиняешь себя за то, что испугалась.

– Конечно.

Она попыталась освободиться из его объятий, но у такого слабого существа, как Нора, не было шанса ускользнуть от Майка, если он не хотел отпускать. А он не хотел, видит Бог.

– Ты не испугалась, ты позаботилась о ней. Ты ей читала, все ту же сказку, снова и снова, пока я не начал рвать на себе волосы.

Он улыбнулся, и наградой ему была такая же улыбка.

– Это неправда, – ответила она, прижимаясь к нему, – Эмили успела мне рассказать, что ты каждый вечер читаешь ей эту сказку.

– Нет, – возразил Майк, наслаждаясь ощущением ее тела, – я рассказываю. Я эту сказку давным-давно выучил наизусть.

Нора засмеялась – тихо, неуверенно, но Майк слышал ее смех.

Он окинул взглядом ее лицо, волосы, опять заглянул ей в глаза. Такие глубокие, такие голубые, такие... невинные. О, никогда бы он не поверил, что на свете в двадцать первом веке существуют невинные девушки в возрасте старше пятнадцати. Но одна из них – перед ним.

И он обнимает ее, проводит большими пальцами по открытым плечам, чувствует гладкость кожи, и внутри у него разгорается пламя, его тело вытягивается в струнку, становится трудно дышать.

Но он же прикасается к ней не ради собственного удовольствия, надо думать, он ее утешает. Майк велел телу успокоиться и вернулся к непосредственному предмету разговора:

– У детей болезни развиваются быстро и, как правило, так же быстро проходят. – Он растерянно пожал плечами. – В девяти случаях из десяти нужно только присматривать за ними, делать так, чтобы им было уютно. – Он опустил глаза и наклонил голову, чтобы заглянуть ей в лицо. – Читать им. – (Нора снова улыбнулась.) – И у тебя получилось как надо.

Нора глубоко втянула воздух, затем сдула челку со лба.

– Если ты врешь, чтобы меня успокоить, – проговорила она, – то тебе это удалось.

Губы у него скривились.

– Я не вру.

Нора вгляделась ему в лицо, словно стараясь прочитать на нем правду. Должно быть, то, что она увидела, убедило ее – она кивнула и прошептала:

– Спасибо.

– Не за что.

Он опять погладил ее по плечам, и ее пронзила дрожь, которая отозвалась в нем. Тогда он намеренно ослабил объятия и приказал себе отойти на шаг. Слишком они близки, вдвоем в слабо освещенной комнате. В открытые окна на потертые коврики и деревянные половицы льется лунный свет, под единственной горящей лампой лежит золотистый круг.

– Майк...

Ее шепот отдался вибрацией у него в затылке, каждое его нервное окончание уловило сигнал опасности.

Поспешно, пока это было еще возможно, Майк выпустил Нору, отступил на полшага и провел рукой по лицу, чтобы избавиться от запаха ее духов – слабых цветочных духов, которые сводили его с ума.

– Послушай, – с трудом выговорил он, понимая, что его слова не возымеют действия, – Эмили спит, к утру с ней все будет в порядке. Наверное, тебе лучше поехать домой.

– Я пока не хочу уезжать. – Она шагнула к нему.

Ладно, может, она, конечно, и девственница, но про Майка этого сказать нельзя, этот исполненный решимости женский взгляд он уже видел. Нора решилась, и, чтобы заставить ее сменить курс, одной логики недостаточно. Шансов на успех у него мало, но будет честно, если он сделает все возможное.

– Нора, ты неудачно придумала.

– Эй, ковбой, – прошептала она, подбираясь к нему еще ближе, – тут ты ошибаешься, по-моему, придумано блестяще.

И вот она уже в его объятиях, жмется к нему, обвивает его шею, встает на цыпочки, чтобы их губы могли слиться в поцелуе.

Каждый мускул, каждая клеточка твердого, поджарого тела Майка горели и зудели. Он стиснул челюсти, борясь с собой, кровь закипала. Он сжал опущенные руки в кулаки.

Дыхание Норы ласкало ему лицо, ее пальцы шевелили его волосы, и ее прикосновения пронизывали его до костей. Она потерлась о него нижней частью живота и понимающе улыбнулась.

– Майк, по-моему, ты сам понимаешь, что это придумано лучше, чем тебе кажется.

Он моргнул и мотнул головой.

– Что?

– О! – Она провела пальцем по его шее, сверху вниз, до самого края темно-красной майки. – Мне кажется, ты меня понял.

Он вздрогнул и сжал ее крепче, защищаясь... удерживая... Его руки сомкнулись у нее на талии, захватив ее, словно в тиски.

– У-ух.

У Норы перехватило дыхание, но, по всей вероятности, ей это обстоятельство не мешало.

– Нора, – Майк с трудом справился с комком, застрявшим в горле, – я не тот, кто тебе нужен.

Она наклонила голову и ответила ему кривой улыбкой, которая ножом вонзилась ему в сердце.

– Откуда ты знаешь, кто мне нужен, ковбой?

– Хватит меня так называть, – буркнул Майк, – я фермер.

– Ты ковбой, – прошептала она.

Ее пальцы опять скользнули ему в волосы, и снова молнии пронзили все его существо.

– Я не пойду на это.

– Думаю, пойдешь.

Майк мысленно чертыхнулся – права она, а не он.

– Давай же, ковбой, – шептала она и тянулась к нему губами, – будь мужчиной, поцелуй девушку.

Он провел правой рукой по ее спине, по волосам – мягким, шелковистым, захватил их в ладонь на долгую, долгую секунду, отчего у него остановилось сердце. Он глядел в ее голубые глаза и тонул в них, последняя рациональная мысль промелькнула у него в голове: Что я делаю? Но какой вред может быть от одного поцелуя?

– Есть, мэм, – пробормотал он, обхватил ее губы, и они слились в яростном поцелуе, мощном, как мчащийся экспресс.

Нора вцепилась в Майка и отдалась новому для нее ощущению. Весь этот вечер она провела в сильнейшем эмоциональном напряжении. Сначала она дразнила Майка, потом неотлучно сидела рядом с больной Эмили и вот теперь оказалась с Майком в полутьме. Говорить с ним, смотреть в его зеленые глаза – этого более чем достаточно, чтобы вышибить из колеи любую здоровую женщину.

Она видела его таким нежным, таким любящим отцом, каким не представляла в течение всех этих двух недель. Майк Феллон – мужчина, которого она и не надеялась встретить. Тело у нее гудит, когда он оказывается рядом. Она не хочет оставлять его на ночь, не может дожидаться той минуты, когда снова его увидит. Или это любовь? Неизвестно. Ей не хотелось задаваться этим вопросом, пока по крайней мере. Сейчас ей необходимо только ощущение.

Много лет она берегла себя, надеялась, молила о том, чтобы в ее жизни появился кто-то единственный. Прошло время, и она оставила надежды. А здесь, сейчас, сегодня она его встретила.