Необычный отпуск

— Тебя никто не игнорирует, Эйлин.

Он был совсем рядом, и благоухание его лосьона дурманило ей голову. Но вместе с тем он был сейчас от нее гораздо дальше, чем когда-либо.

— Хорошо, может быть, я подобрала не совсем точные слова. — Она подняла руки вверх и крепче затянула собранные в хвост волосы. Снова опустила руки на край серой холодной гранитной кухонной стойки. Да, опять серой. Господи, неужели все в этом мире соткано из оттенков серого цвета? — Да, ты не игнорируешь меня. Ты меня подавляешь.

— Что?

Она справилась с комком, подступившим к горлу.

— Ну, например, этот дом.

Он отхлебнул кофе.

— Я полагал, что дом тебе понравился.

— Да, он мне понравился, но проблема не в этом.

Он сделал еще один глоток.

— Тогда объясни, в чем же все-таки проблема.

Эйлин несколько секунд не отрывала от него глаз. Неужели он такой бестолковый?

— Ты купил этот дом, даже не удосужившись поставить меня в известность.

Взгляд его становился все более суровым.

— Мы уже говорили об этом. Я хотел сделать тебе сюрприз.

Покупка колоссального по размерам здания, выстроенного в одном из самых престижных и экзотических мест, произошла так буднично, словно ее муж приобрел себе новую сорочку. Красота этого особняка поразила Эйлин и привела в некоторое замешательство, но сам факт, что ее участие в принятии решения даже не обсуждалось, не мог не оскорблять ее.

— Прими мои поздравления. Сюрприз состоялся.

Мышцы его лица напряглись.

— Куда ты клонишь, Глазастик?

Подразумевалось, что употребление ее детского прозвища должно было смягчить ее нрав. Рик прибегал к этому, когда хотел притвориться, что они близки и прекрасно понимают друг друга. Но ничего прекрасного в действительности не было. Эйлин тяжело вздохнула и пристально посмотрела ему в глаза.

— Нам надо поговорить.

Он предполагал, что это должно было когда-то произойти. Но все-таки был удивлен, что этот момент наступил так скоро, всего через месяц после свадьбы.

Он глядел на нее, и сердце его переворачивалось. Красно-рыжие волосы с золотистым отливом, стянутые в традиционный хвост, раскачивались, имитируя ритмичные колебания метронома. Локоны пружинили, когда она ходила, и раскачивались еще сильнее, когда она распалялась. Они словно служили индикатором настроения Эйлин. Ему нравилось, как прическа дублировала каждое ее движение. На ней были джинсы и старая трикотажная рубашка с немного потускневшим изображением Санта Клауса.

Рика восхищало в Эйлин буквально все.

Жить с нею вместе представлялось ему путешествием по раю и аду одновременно. Слышать в темноте ее голос, знать, что она лежит всего лишь на удалении вытянутой руки от тебя, было счастьем, о котором он мог только мечтать. Она часто напевала что-то фальшивым голосом, стоя под душем, ругала телевизионные коммерческие передачи и быстро набирала вес, придерживаясь самой отвратительной из диет, рекомендующей кусочничать и потреблять пищу на скорую руку. Если ей было хорошо, она смеялась от всей души, и Рик искренне завидовал ее радости. Она ворвалась в его жизнь и перевернула в ней все вверх ногами.

Но его неотступно преследовала мысль, что это скоро кончится, что ее уход уже не за горами.

Ему хотелось насладиться временем, которое у них еще оставалось, но инстинктивные проявления привязанности предупреждали об опасности и не давали расслабиться. Стоило ей только улыбнуться, и он уже испытывал испепеляющую страсть. Она вздыхала и прижималась к нему во сне, и душа его не находила покоя.

Но ее полное отсутствие интереса к их новому дому настораживало его. Эйлин относилась к тому типу женщин, которым было свойственно обустраивать жилище, вить гнездо. А она и палец о палец не ударила, чтобы хоть что-то сделать. На стенах не появилось никаких картин, разноцветные подушечки не заполонили пространства, диковинные растения не украсили помещения. И даже букет грациозных цветов не облагородил зияющей пустоты и вопиющей стерильности. Этот чудовищный дом был полной противоположностью ее уютному загородному коттеджу. Она достаточно четко выразила свое отношение к этому месту, как к временному прибежищу.

Если конец настал именно сейчас, то лучше выяснить отношения и поставить точку. У Рика не было четкого представления о дальнейшей жизни, в которой Эйлин уже не будет, он не хотел быть инициатором разрыва и не стремился к одиночеству. Но если она все-таки решилась на этот шаг, пусть сделает его сейчас.

— Прекрасно, — сказал он и сделал еще один глоток, обжигая горячим кофе горло. Назойливая боль в гортани могла притупить боль в сердце. — Говори.

— Ну, наконец.

Затаенное дыхание вырвалось из ее груди.

— Эйлин…

Она подняла руку вверх, словно просила полной тишины и внимания.

— Ты считаешь себя моим мужем?

— Прошу прощения?

Он не хотел обсуждать очевидные факты.

— Ты приходишься мне мужем, или ты просто давний, добрый друг семьи, или комфортно устроившийся сожитель?

— Куда ты клонишь?

— В этом вся проблема. Если ты мой муж, то где, собственно говоря, находишься сейчас?

Рик отошел от кухонной стойки.

— Сейчас я стою на этом самом месте. И меня пытаются оскорблять.

Лицо Эйлин просияло, но радости в глазах не было. Его ответ был убедительным доказательством того, что дело может принять серьезный оборот.

— Замечательно! Это первый раз, когда ты осознаешь, что находишься рядом со мной. С тех самых пор, как мы обвенчались.

Рик не собирался покорно принимать ее обвинения. Он находился здесь днем и ночью.

— О чем ты говоришь? Мы оба здесь живем.

— Нет, — возразила она, медленно покачивая головой. — Это я живу здесь. А ты изредка наведываешься.

Гордо прошествовав мимо него, Эйлин вышла из кухни, постукивая каблучками по терракотовому кафелю. Хвост злобно раскачивался из стороны в сторону, и, несмотря на атмосферу воцарившейся ярости, Рик не мог оторвать от него зачарованных глаз. Когда она повернулась, чтобы удостоить его взглядом, огненные искры, летящие из ее глаз, могли разорвать его на кусочки.

Эйлин снова заговорила, и он совершенно растерялся.

— Ты первым разорвал отношения с Бриди.

Рик замотал головой, словно пытаясь прояснить разум. Какое отношение их личные проблемы имели к воспоминаниям десятилетней давности о его печальной любовной истории с ее сестрой?

— Что?

— С моей родной сестрой. С Бриджит.

— Я знаю, кто такая Бриди, — скороговоркой выпалил Рик.

— Ты на самом деле ничего не понимаешь? — спросила Эйлин с досадой.

— Просвети меня.

— С большим удовольствием. — Она уперла руки в бедра и со спокойствием встретила его испытующий взгляд. — Ты бросил Бриди перед самым выпускным балом.

— И это важно?.. Хотелось бы знать, почему?

Она улыбнулась, но улыбка была печальной, и губы ее дрогнули:

— Господи, Рик. Десять лет тому назад ты вел себя точно так же, как и сейчас. И ты все еще этого не понимаешь.

— Да, я все еще не могу понять, о чем ты говоришь, — сказал он, направляясь к мойке и ставя чашку на сверкающую чистотой холодную поверхность нержавеющей стали.

— Ты бежал от Бриди, чтобы не дать ей возможности бросить тебя первой.

Что-то больно кольнуло внутри. Осознание?

— Я разорвал тогда отношения, потому что не мог позволить себе иметь даму сердца.

— Конечно, не мог, — произнесла она низким, сорвавшимся голосом, переходя на неестественный шепот. — Как теперь не можешь позволить себе иметь законную жену.

Он медленно повернулся и встал с ней лицом к лицу.

— Ты проанализировала мои поступки и разгадала тайны личности, — тихо произнес он. — С удовольствием послушаю рассказ о себе.

— Отлично. — Она засунула руки в карманы джинсов и стала раскачиваться взад и вперед, отрывая подошвы легких парусиновых теннисных тапочек от чисто вымытого кафельного пола. — Ты боялся сильно привязаться к Бриди, поэтому и бросил ее. И сейчас ты безумно боишься полюбить меня и создаешь спасительную иллюзию, что меня здесь нет.