Страница 9 из 25
– Ничего не ревную. Просто раздражает.
– Кто? Она или я?
– Оба понемногу, – она взглянула на него. – Почему ты не вернул ей ключ?
Он удивился:
– А зачем смущать ее перед подругами?
Дженна неделикатно фыркнула:
– Мне кажется, такую ничем не смутить.
– Тебя это и впрямь растревожило.
Да, подумала Дженна, и всегда тревожило. Поступив на работу на круизные линии «Фалькон», она услышала множество историй о том, как в любом круизе находились женщины, норовившие забраться в его постель. И, без сомнения, он был игрок, чтоб не сказать – бабник. Но почему-то в один прекрасный момент она позволила себе размечтаться. Она убедила себя: ее пребывание с ним – это совсем другое, это не то, что со всеми другими женщинами.
И явно ошиблась.
– Один вопрос, – сказала она так тихо, чтоб ее больше никто не услышал.
– Да?
– Ты собирался воспользоваться этим ключом?
Он только пару мгновений смотрел на нее, потом знаком остановил официанта, передал ему ключ и что-то прошептал. Дженна не расслышала его слов.
Ник повернулся к ней:
– Ответил на вопрос?
– Зависит от того, что ты ему сказал.
– Велел вернуть карточку брюнетке вместе с моим сожалением и благодарностью.
У Дженны потеплело на душе, и подавить это ощущение она не смогла, каким бы глупым оно ни казалось.
– Спасибо.
Он насмешливо наклонил голову:
– Полагаю, на данный момент существует только одна женщина, в разговоре с которой я заинтересован.
– Ник…
Он перебил ее:
– Нам сюда, – и указал на оставленную для них отдельную кабинку. – Дженна, давай поедим, а потом поговорим обо всем, о чем ты хотела.
Она устроилась на темно-синем кожаном диване и ждала, пока он пробирался вокруг стола, чтобы сесть рядом.
– Хорошо, Ник, но сначала позволь кое о чем тебя спросить.
– О чем?
– Все эти люди в ресторане… женщины, с которыми ты флиртовал… Ты нисколько не изменился, да?
Он сурово смотрел на нее. В свете единственной свечи, зажженной в центре стола, его взгляд казался даже немного опасным.
– В какой-то мере изменился, – тихо ответил он. – С тех пор я очень осторожничаю в выборе тех, с кем провожу время. – И ей показалось, что на нее вылили стакан ледяной воды. – Я больше не верю на слово женщинам, когда они сообщают что-нибудь о себе. Я проверяю. Не хочу еще раз стать жертвой обмана.
Дженна вспыхнула. Она буквально почувствовала горячие пятна на коже – хорошо, что в ресторане царил полумрак. Сложив руки на коленях, она уткнулась взглядом в снежную скатерть и пробормотала:
– Хорошо, я скажу еще раз. Я не собиралась тогда врать, Ник.
– Но как раз это и произошло.
Она неохотно взглянула на него:
– Ну-у… да.
Он кивнул и ухмыльнулся:
– Ну вот. Не смогла придумать, как сказать мне, что ты у меня работаешь. Позволила мне считать тебя пассажиркой.
Да, позволила. Ее тогда очаровал лунный свет и самый лучший мужчина в мире.
– Я никогда этого не говорила. Ты сам посчитал меня пассажиркой.
– Но и ты не прояснила ситуацию.
Верно. Все верно. Но если бы только она сказала правду, они не провели бы вместе ту неделю. Она никогда не узнала бы, как приятно чувствовать его объятья. Никогда не мечтала бы о будущем с ним. Любом будущем. Никогда не забеременела бы и не родила бы двух маленьких мальчиков, без которых теперь не мыслила своей жизни.
Вот почему так тяжело чувствовать себя виноватой в том, что наделала.
– Ник, давай не будем ворошить прошлое, хорошо? Я сказала, что все время об этом жалела. Но ничего не изменишь. И ты, сам знаешь, тоже в то время повел себя не как благородный принц.
– Ты еще меня и обвиняешь?
Она напомнила:
– Ты даже не поговорил со мной. Ты узнал правду и выкинул меня из своей жизни так быстро, что я удивилась, как это еще ты не выбросил меня за борт на обратном пути.
Ник неловко поерзал, пару раз открыл и закрыл рот, казалось, он едва сдерживает готовое вырваться возмущение.
– А чего ты от меня ждала?!
– Я только хотела объясниться.
– Тебе нечего было объяснять.
Она тихо сказала:
– Ну, никогда нельзя быть уверенным, – и вздохнула. – Так мы ничего не решим. Давай оставим это в прошлом, а?
Он сделал знак официанту, а потом опять посмотрел на нее:
– Хорошо. Тогда давай все обсудим. Расскажи мне о твоих сыновьях.
– Твоих сыновьях, – поправила она и чуть приподняла подбородок, словно готовясь к сражению.
– Это еще нужно доказать.
– Зачем мне врать?
– Хм, интересный вопрос. Я мог бы сказать, что ты уже врала, но ведь мы договорились все оставить в прошлом.
Пнуть его под столом, что ли? Или не показывать виду? Пожалуй, все сложнее, чем она думала. И почему она решила, что он ей поверит? Что, увидев фотографии малышей, сразу узнает в них себя? Следовало бы знать его лучше.
Вокруг них звенели хрустальные бокалы и гудели разговоры. Все это сливалось в ровный шум. За окнами вдоль одной из стен ресторана темнела ночь над бескрайним морем. Только мерцающий свет разноцветных фонариков освещал палубу.
А рядом с ней сидел мужчина, занимавший все ее мечты, сочинивший для нее новую жизнь. Он сидел, ждал и наблюдал.
Она начала говорить, но появился официант с бутылкой шампанского в блестящем серебряном ведерке. Дженне пришлось ждать, пока Ник попробует и одобрит принесенный напиток. Официант сначала наполнил ее бокал, потом Ника. Когда официант исчез в толчее, Дженна, у которой вдруг пересохло в горле, сделала глоток шампанского.
– Итак? – громко произнес Ник. Ей показалось, слово громыхнуло у нее внутри. – Расскажи мне о двойняшках.
– Что ты хочешь знать?
– Все, – бросил он.
Дженна кивнула и вздохнула. Вообще-то, она любила поговорить о своих детях. Она даже способна была насмерть заговорить какого-нибудь незнакомого человека историями об их подвигах. Но сегодня совсем другое дело. Сегодня все серьезнее. Он – отец ее детей. Она должна заставить его это понять. Заставить поверить. Поэтому нужно тщательно подбирать слова.
Она начала с простого:
– Их зовут Джейкоб и Купер.
– Семейные имена? – он слегка нахмурился и отхлебнул из бокала.
– Имена дедов, – она произнесла это с легким оттенком настороженности, как будто хотела сказать, что имеет право называть сыновей так, как хочется ей.
– Ну и хорошо. Продолжай, – сказал он после секундной паузы.
Надувшиеся было паруса надежды Дженны опали.
Вокруг веселились и отдыхали, а над их столом висело тяжелое напряжение. Дженна говорила так тихо, что Ник даже наклонился к ней. От его близости дыхание с трудом вырывалось из ее груди.
– Джейкоб всегда жизнерадостный. Он улыбается с той минуты, как просыпается, и до той, когда я укладываю его спать, – и она тоже улыбнулась. – Купер совсем другой. Он… как бы сказать… более задумчивый. Он улыбается реже, словно очень дорожит своей улыбкой. Он все время наблюдает. Изучает. Хотелось бы мне знать, о чем он думает, потому что уже в четыре месяца он выглядит настоящим философом.
Ник не сводил с нее взгляда, и Дженна видела в его лице обоих своих сыновей. Они так похожи на него. Непонятно, как он может сомневаться в том, что это его дети.
– Где они сейчас?
– За ними присматривает Мэкси, моя сестра. Мальчики по ней с ума сходят. И она их любит до смерти. С ними все в порядке.
– Так вот откуда у тебя вдруг появилось время?
Она шумно выдохнула и откинулась на спинку дивана:
– Я впервые их покинула. И от этого мне почему-то… плохо. И я скучаю. Очень.
Он прищурился и сделал еще глоток вина. Глядя на нее поверх бокала, он сказал:
– Наверное, не легко быть матерью-одиночкой.
– Не легко, – согласилась она, вспомнив усталость, обычно копившуюся за день к тому времени, как наступала пора укладывать мальчиков в постель. Теперь ей казалось странным, что можно просыпаться позже восьми утра, она давно уже себе этого не позволяла. Или, скажем, в девять часов вечера сидеть в ресторане. Хотя когда-то такое случалось. Когда ей нужно было заботиться только о себе. Когда от нее не зависели два маленьких мальчика.