Макс и Джулия

Макс считал себя холодным и думал, что был в ладу с самим собой. Но тем не менее эти несколько слов, сказанные Джулией, значили для него больше, чем он мог бы в этом признаться. Ледяная стена вокруг его сердца рухнула, пронзив его своими осколками. И в то же время где-то в уголке его сознания здравый смысл шептал ему: она пришла к тебе, потому что знала: ты поможешь ей, даже если она беременна от другого мужчины. Она пришла к тебе за помощью, но солгала тебе. Почему? Потому что знала, что ты сделаешь для нее все, или потому, что думала, будто с ее положением в обществе она делает честь для тебя?

Но имело ли это значение?

Он получил то, что хотел.

Ее. И наследника, которого она родит. Макс все еще продолжал беспокоиться об отце ребенка. Что, если он вернется и станет требовать своих прав на него? И если этот безымянный донор спермы изменит свое решение насчет ребенка, не захочет ли он снова и Джулию? Кто, черт возьми, мог бы не хотеть ее?

Его мысли прыгали, когда он шел к ней. Его взгляд не отрывался от лица Джулии, когда он говорил себе, что никогда не отпустит ее. Никогда не даст вернуться к тому, кто воспользовался ею, а затем оставил одну. Она теперь его. Так же как и ребенок.

Чем ближе Макс подходил к ней, тем больше росла в нем эта потребность. Его. Это слово снова и снова отдавалось эхом в его сознании. Джулия Прентис будет его женой. Ее ребенок будет его наследником. И он уничтожит любого, кто попытается помешать ему.

Его тело было напряжено, кровь тяжелыми толчками пульсировала в жилах, мысли одна за другой бежали в его сознании, словно осенние листья, гонимые порывами ветра. Она была слишком близко к нему, чтобы он мог думать о чем-то еще, кроме того, как овладеть ею. Утонуть в ее глазах, потерять себя в ее теле, дать захватить себя восхитительному приливу жара и желания, которое накатывало на него каждый раз, когда он видел ее.

— Я всегда буду защищать тебя и твоего ребенка, — наконец сказал Макс, борясь с потребностью схватить Джулию и прижаться губами к ее губам. — А так как я теперь считаюсь отцом ребенка, то не собираюсь стоять в стороне и смотреть, как ты подвергаешь его опасности.

— Я ни за что не подвергла бы опасности своего ребенка, — сказала девушка, не отводя от него взгляда.

Макс спросил себя: почему, глядя на Джулию, он хочет быть уверенным в ее безопасности и в то же время желает бросить ее на постель и потерять себя в ней? Но любой ответ только еще больше заставил бы его терзаться, и он решил оставить эти попытки.

— А почему бы тебе заодно не дать мне указания и на остальные семь месяцев? — Ее глаза блестели, отражая мягкий свет в комнате. Макс почувствовал, что ему трудно дышать, когда он заглянул в глубокую синеву этих сияющих глаз.

— Наверно, это стоило бы сделать. — Он перевел дыхание. — Послушай, я знаю, что ты не могла бы сознательно причинить вред себе или своему ребенку. Но ты не должна делать то, к чему привыкла, не думая о возможных последствиях.

Минуту они молчали, наполненные чувствами, в которых ни один из них не хотел бы признаться. Медленно текли секунды, и Максу приходилось бороться с желанием ближе притянуть ее к себе, наклонить голову, попробовать вкус ее губ, ощутить под собой ее тело… Наконец Джулия сказала:

— Ты прав.

— Ну, я прямо уж и не надеялся услышать от тебя это снова. — Уголки его губ чуть дрогнули.

Она рассмеялась и, тряхнув головой, предупредила:

— Смотри не привыкни.

Макс поднял руку, мягко коснувшись ее подбородка.

— Я думаю, нам обоим не следует привыкать к этому.

— К чему?

— К тому, что мы вместе.

— Но нам придется быть вместе. По крайней мере, год.

Он провел кончиками пальцев по ее шее. Целый год с Джулией. В его доме. В его постели. Какое имело значение, что она лгала ему? Никакого. По крайней мере, для него. Она солгала, но сделала это для своего ребенка. Это Макс мог понять. Черт, он мог восхититься этим! Ведь Джулия теперь с ним.

— Значит, ты уже решила подписать бумаги?

— Да.

Она на мгновение отвела глаза, прежде чем снова посмотрела на него. Он почувствовал, как этот взгляд пронзил его насквозь, заставив желание с новой силой заявить о себе.

— Мой адвокат просмотрел их сегодня днем, — продолжила Джулия. — Я подписала их и оставила на обеденном столе.

Напряжение, о котором Макс даже не подозревал, отпустило его. Он провел рукой по ее волосам. Шелковистые пряди скользнули между его пальцев, искушая его, — как будто он нуждался в еще большем искушении!

— Хорошо, — сказал он. — Это хорошо. Теперь все официально. Мы уже пара.

— Точнее, трио. — Ее улыбка мелькнула и исчезла, а его пальцы продолжали скользить по ее волосам.

— В следующий раз я постараюсь быть точнее, — прошептал Макс. — Но я, похоже, проголодался.

— Обед в холодильнике, — пробормотала она, поворачивая голову, чтобы полнее ощутить прикосновения его руки. — Твоя экономка оставила его…

— Это не то, что мне сейчас нужно, — сказал Макс и поцеловал ее. Мягкое прикосновение губ быстро перешло в нечто большее — то, в чем он так отчаянно нуждался.

Макс обнял ее крепче, чувствуя, как его потребность в ней рвется к освобождению. Он застонал, когда ее вкус наполнил его. Ее аромат обволакивал, с каждым вздохом дразня новыми акцентами.

Его руки двигались вдоль ее спины, следуя за каждым изгибом, за каждой линией. Волна жара прошла сквозь него, затопив собой все, заставив умолкнуть сознание.

Девушка вздохнула, ее сердце ускорило свои удары. Она прижалась к Максу, обвила руками его шею, и все его чувства закружились в стремительном водовороте. Он покрыл жаркими поцелуями ее подбородок, нежную шею и достиг той точки, где бился горячий пульс — свидетельство ее желания.

Джулия застонала, разрешив этому звуку сорваться с ее губ и нарушить тишину комнаты. Прикосновение его рук обжигали. Они скользнули под ее блузку и потянули ее вверх. Тонкая ткань упала на пол. Щелкнула застежка лифчика, Макс обхватил руками грудь девушки и, лаская пальцами соски, медленно начал наступать на Джулию, пока ее ноги не уперлись в край их огромной кровати. Она не могла отвести от него взгляда — он словно гипнотизировал ее. Казалось, в мире не осталось ничего, кроме этих зеленых глаз, поглотивших ее полностью.

Он положил ее на постель, и девушка почувствовала прохладу шелка своей обнаженной спиной. Расстегнув ее брюки, Макс стащил их с нее. Оставшаяся тонкая полоска шелкового белья исчезла в следующую секунду. Горя желанием увидеть его, почувствовать, Джулия придвинулась к краю постели и смотрела как он, не отводя от нее взгляда, снимает с себя одежду.

— Я хочу тебя, — прошептал Макс, скользнув руками по ее ногам, поднимаясь все выше. — Я всегда хочу тебя. Это словно огонь в крови. Который никогда не погаснет, который будет гореть всегда.

— Я знаю, — сказала она. — Я знаю это чувство. Со мной раньше такого никогда не было. Только с тобой.

— Только со мной, — эхом отозвался он и поцеловал ее. Но когда она хотела удержать его, он ускользнул из ее рук, спускаясь горячими поцелуями все ниже и ниже, пока Джулия не начала беспокойно двигаться под ним, предвкушая, что последует за этим.

Ее пальцы сжимали прохладный шелк покрывала, в то время как язык Макса продолжал эту сладкую пытку. Мир словно покачнулся, в стремительном вращении выйдя из-под контроля, и все, что имело значение для нее сейчас, сосредоточилось лишь на мужчине, который ласкал ее.

Какая-то сила поднимала Джулию все выше и выше, так что ей уже не хватало воздуха. Напряжение нарастало, она уже не могла ни думать, ни дышать, могла только чувствовать. Через мгновение она беспомощно затрепетала в его руках, уносимая волнами наслаждения, которые, казалось, никогда не утихнут.

— Макс…

— Еще не все. — Он повернул ее спиной и подтянул к себе.

Одной рукой лаская ее грудь, он вошел в ее глубину и начал увлекать к следующей вершине. Джулия двигалась вместе с ним, наслаждаясь твердостью его сильного тела, покрывающего ее, наполняющего ее. Она вся отдалась этому ощущению, и, когда ее тело уже было готово вспыхнуть искрами наслаждения, она задержала дыхание и не дышала до тех пор, пока не почувствовала, как он присоединился к ней в этом восхитительном скольжении в бесконечность.