Страница 16 из 24
Адам направился к своему джипу.
Сначала дела.
Через двадцать минут Джереми и Моника были мертвы...
Медленно, как после обморока, Адам возвращался из прошлого. Это было впервые за последние годы. Несколько лет он не позволял себе вспоминать тот страшный день. Но сейчас из-за этого ребенка, заливисто хохотавшего на спине своей рыжей кобылки, воспоминания обрушились на него.
Адам почувствовал, как стальной обруч, сдавив его грудь, с каждым последующим усилием сделать вдох начал все сильнее сжиматься вокруг него. Сузившимися глазами он смотрел на Джину и мальчика, словно из глубины темного туннеля. Солнце бросало на них свои лучи, будто подчеркивая разницу между Адамом в тени и его женой в золотом облаке света.
Заметив мужа, Джина махнула ему рукой и улыбнулась. Адам замер под ее мягким взглядом, под ее приветливой улыбкой. Он не хотел этого. До сих пор не хотел.
Ему пришлось признаться, что всего за пару месяцев он слишком привык к присутствию Джины в своем доме. Он прислушивался к ее легкому дыханию ночью, к ее голосу днем. И их временное соглашение уже начинало казаться чем-то постоянным.
— Она неплохо умеет ладить с детьми, верно?
Адам повернул голову. Он даже не заметил, как подъехал Тони.
Загнув пониже поля шляпы, чтобы защитить глаза от солнца, брат Джины остановился рядом с Адамом и кивнул в сторону сестры.
— Мать послала меня сюда с домашним хлебом, который она испекла сегодня. Наверно, хотела, чтобы я проведал свою сестричку. — Он бросил быстрый взгляд на Адама. — Но, видно, не один я здесь такой наблюдатель.
Адам нахмурился.
— Что ты хочешь этим сказать?
Улыбка скользнула по губам Тони.
— Только одно. Тот взгляд, который ты только что подарил своей жене, заставил меня подумать, что это ваше соглашение, возможно, значит для тебя несколько больше.
— Ты ошибаешься. — И еще как. Наблюдая за Джиной и ребенком, Адам окончательно осознал, что она должна уйти из его жизни. И чем скорее, тем лучше.
— Видишь ли, приятель, у меня другая точка зрения. — Тони отошел в тень, лениво прислонившись к стене сарая. — Признаюсь, я был на стороне матери, когда это затевалось. Не очень-то хорошо все это выглядело. Но, — он сделал паузу, чтобы снова посмотреть на сестру, — Джина счастлива здесь. И я думаю, тебе тоже неплохо с ней живется.
Лицо Адама превратилось в маску.
— Заблуждаешься, Тони. Разве ты не понял? Такая жизнь не для меня.
— Ты просто привык к этой мысли.
— Да, я привык ко многим вещам, — отрезал Адам и, круто развернувшись, направился обратно в офис.
Тони двинулся за ним.
— Предпочитаешь вести себя как ничтожный негодяй, да, Адам?
— Хватит, — не оборачиваясь, рявкнул Адам, не собираясь быть милым с родственниками Джины. Он не хотел смотреть на нее и чувствовать, как пробуждается в нем желание, а жаждал только одного: вернуть свой мир таким, каким он был до того, как Джина стала его частью.
Адам прошел в самый конец сарая, туда, где находился маленький офис. Быстрый обмен взглядами, и Сэм, кряхтя, поднялся из-за стола и заспешил к выходу, бормоча на ходу, что хочет посмотреть, не надо ли чем помочь Джине.
Не поднимая глаз, Адам смотрел себе под ноги. Если бы в офисе была дверь, с каким бы удовольствием он захлопнул ее прямо перед носом Тони. Хотя брата Джины это вряд ли бы остановило. Так же, как и Джина, он не терпел, когда его игнорировали.
— Так в чем же дело, Адам? Почему ты боишься признать, что неравнодушен к моей сестре?
Адам метнул на Тони такой обжигающий взгляд, что, казалось, кожа у того должна бы слезть до самых ребер. Тони даже не моргнул.
— Мои братья и то не позволяют себе со мной так разговаривать. С чего ты взял, что тебе это разрешается?
Тони небрежно пожал плечами и, стянув с головы шляпу, провел растопыренными пальцами по влажным волосам.
— Я беспокоюсь о свой сестре. Думаю, меня можно понять.
Он был прав. Семейная преданность. Инстинкт сопереживания. Готовность встать на защиту. Все это было присуще и Кингам. И в этом Адам мог бы отдать должное Тони. Но свою личную жизнь он с ним обсуждать не собирался.
— Да, я понимаю, — сказал Адам, — но ты в нашу жизнь не лезь. Мы с Джиной сами управимся со своими делами, без твоей или чьей-то еще помощи.
— Это тебе бы так хотелось, — рассуждал Тони, меряя шагами комнату. Он снова надел шляпу и, отогнув вниз поля, уперся ладонями в край стола. — Но это не так, как делается у нас в семье. В семье Джины. Моей младшей сестры. У меня есть ответственность за нее.
— Так же как и у меня.
— Правда? — Тони приподнял левую бровь. — Что-то я не замечаю.
Вспыхнув, Адам почувствовал, как в нем мгновенно поднялась волна ярости, закрывшая весь мир красной пеленой тумана.
— Если у тебя есть еще что сказать, говори и уходи отсюда.
Тони потер рукой рот, как если бы хотел стереть только что вырвавшиеся слова.
— Извини. Это было уже слишком, — произнес он. И в ответ на молчаливый кивок Адама добавил: — Я имею в виду, что ты будешь полным идиотом, если не дашь шанс тому, что у вас с Джиной есть сейчас, в данный момент. А я тебя, Адам, идиотом никогда не считал.
— Тони, что ты тут делаешь?!
Мужчины разом обернулись. Джина стояла в дверях, переводя пылающий взгляд с одного на другого. И то, что Адам ощутил, глядя в ее прекрасное лицо, было сильней, чем желание.
Теперь Адам знал наверняка: он в опасности.
— Я думал, ты во дворе с лошадьми, — пожал широкими плечами Тони.
Глаза Джины сузились.
— Вряд ли это твое дело, но, пока Сэм занимается Дэнни и его родителями, я решила узнать, что тут у вас происходит.
— Ничего особенного, у меня разговор с моим родственником, — с наигранной беззаботностью сказал Тони и, будучи человеком неглупым, немного отступил назад.
Джина требовательно посмотрела на Адама.
— Мы уже поговорили, — сказал он, метнув взгляд на Тони, — не так ли?
— Да, — кивнул Тони и направился к двери, пытаясь проскользнуть мимо своей сестры, прежде чем она успела бы обратить на него свой гнев. — Все кончено. Рад был повидать тебя, Адам.
Адам кивнул и, когда брат Джины исчез за дверью, вновь посмотрел на женщину, которая была его женой. И только тогда слова Тони вернулись к нему.
Все кончено.
Если бы только это было так легко, подумал Адам, глядя в янтарные глаза Джины.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Тони ушел, и у Джины появилось ощущение, будто она осталась одна в маленьком обшарпанном офисе. Казалось, Адам забыл о ней.
— Адам, — сказала она, придвигаясь к нему ближе, несмотря на неприветливую тишину в комнате. - Что происходит? О чем вы говорили с Тони? Чем ты рассержен?
— Рассержен? — его взгляд был холоден. — Ничем я не рассержен. Я просто занят. — Он поднял пачку исписанных листов и бросил их в коробку.
— Слишком занят, чтобы пообщаться со мной, но не слишком, чтобы поговорить с Тони?
Он повернулся на крутящемся компьютерном кресле и, упершись локтями в узкие подлокотники, сцепил на груди пальцы.
— Твой брат явился сюда без приглашения, так что у меня не было выбора. А чуть раньше не оставалось ничего другого, как отложить работу в сторону, когда я услышал этот детский визг.
Пожав плечами, Джина попыталась улыбнуться:
— Малыш Дэнни не смог удержаться. Родители купили ему с сестрой ту рыжую кобылку, и это был его первый выезд.
— Я вовсе не спрашивал, почему ребенок кричал, — произнес Адам, потянувшись за лежавшей на столе ручкой. — Просто заметил, что шум отвлекает. Я не привык, чтобы здесь крутилось столько народу. И мне это не нравится.
Джина почувствовала, как разгораются у нее щеки. Слова Адама прозвучали так, словно она целый день устраивала здесь праздники с фейерверками. Пара посетителей за неделю — вполне нормально. И если бы Адам хоть иногда выходил из своего сарая, чтобы поговорить с ними, возможно, это не раздражало бы его так. Но он всегда был занят: разговаривал по телефону, объезжал ранчо или запирался в своем офисе с покупателями.