Страница 7 из 99
Тис кивнул, не глядя на нее.
— Да. Здесь жила Белоснежка.
Пятница, 7 ноября 2008 года
Тобиас открыл глаза и на секунду растерялся. Вместо белого потолка тюремной камеры его приветствовала со стены сияющей улыбкой Памела Андерсон. Только увидев ее, он понял, что уже не в тюрьме, а в своей комнате в родительском доме. Он неподвижно лежал, прислушиваясь к звукам, доносившимся снаружи сквозь приоткрытое окно. Шесть ударов колокола на башне церкви возвестили раннее утро, где-то залаяла собака, ее поддержала другая, потом обе умолкли. В комнате ничего не изменилось: дешевый фанерный стол и такая же книжная полка, шкаф с покосившейся дверцей, плакаты — франкфуртская футбольная команда «Айнтрахт», Памела Андерсон и Деймон Хилл, победитель чемпионата мира в «Формуле-1» 1996 года в своем «Уильямсе», — маленький музыкальный центр, который родители подарили ему в 1997 году, красный диван, на котором он… Тобиас резко выпрямился и с досадой потряс головой. В тюрьме ему лучше удавалось держать свои мысли в узде. Теперь на него опять навалились мучительные раздумья: что было бы, если бы Штефани в тот вечер не порвала с ним? Была бы она сегодня жива? Он знал, что натворил тогда. Ему сто раз всё это рассказывали — сначала полиция, потом адвокат, прокурор и наконец судья. Все выглядело убедительно, были улики, свидетели, была кровь в его комнате, в его машине, на его одежде.
Он прекрасно помнил шестое сентября 1997 года. Праздничное шествие по случаю открытия летней ярмарки было отменено из-за похорон принцессы Дианы. Полмира сидело перед телевизорами и смотрело, как гроб с телом погибшей любимицы Англии везли по улицам Лондона. Но совсем отменять праздник в Альтенхайне все же не стали. Ах, если бы они все остались в тот вечер дома!
Тобиас повернулся на другой бок. Было так тихо, что он слышал удары собственного сердца. Он представил себе, что ему опять двадцать лет и что ничего еще не произошло. Его ждала учеба в Мюнхене. Со своим средним баллом аттестата 1,1 он был бы зачислен без всяких проблем. К этим радужным картинам примешивались болезненно-мрачные. Во время веселой выпускной вечеринки в саду одного из одноклассников в Шнайдхайне он в первый раз поцеловал Штефани. Лаура чуть не лопнула от злости и, чтобы разжечь в нем ревность, на его глазах бросилась на шею Ларсу. Но как он мог думать о какой-то Лауре, держа в объятиях Штефани! Она была первой девчонкой, благосклонности которой ему пришлось всерьез добиваться, не жалея сил и времени. Это был для него совершенно новый опыт, ведь обычно девчонки — к всеобщей зависти мальчишек — бегали за ним, как собачки. Он ухаживал за Штефани почти месяц, пока она наконец не ответила ему взаимностью. Следующий месяц был самой счастливой порой его жизни. До того момента отрезвления, шестого сентября.
Штефани выбрали Мисс Альтенхайн. Дурацкий титул, который, собственно, уже несколько лет был закреплен за Лаурой. На этот раз Штефани выбила ее из седла. Он с Натали и еще несколькими ребятами занимался напитками в шатре, мрачно наблюдая, как Штефани направо и налево флиртует с другими, а потом она вдруг исчезла. К тому моменту он, возможно, уже выпил больше, чем следовало. Натали заметила его муки ревности. «Ладно уж, иди ищи ее, мы тут справимся и без тебя», — сказала она ему. И он выскочил из шатра. Долго искать ему не пришлось, и когда он ее нашел, ревность взорвалась в нем, как бомба. Как она могла так безжалостно с ним обойтись — так обидеть и оскорбить его при всех? И все только из-за этой идиотской роли в еще более идиотском спектакле?
Тобиас отбросил одеяло и вскочил на ноги. Он должен был срочно чем-нибудь заняться, какой-нибудь работой, как-нибудь отвлечься от этих мучительных воспоминаний.
Амели шла, опустив голову, сквозь мелкий моросящий дождь. Предложение мачехи подвезти ее до остановки автобуса она, как и каждое утро, отклонила, и теперь ей пришлось поднажать, чтобы не опоздать в школу. Ноябрь повернулся к альтенхайнцам своей самой неприветливой стороной, не жалел для них ни тумана, ни дождя, но Амели чем-то нравилась унылая беспросветность этого месяца, одинокие марш-броски через спящую деревню. В наушниках ее МР3-плеера ревела, раздирая барабанные перепонки, музыка «Schattenkinder», [5]одной из ее излюбленных групп, играющих в стиле дарквэйв. [6]Полночи она сегодня пролежала без сна и все думала о Тобиасе Сарториусе и убитых девушках. Лауре Вагнер и Штефани Шнеебергер было тогда по семнадцать лет, столько же, сколько и ей сейчас. И она жила не в каком-нибудь, а именно в том самом доме, в котором, как оказывается, жила одна из жертв. Нужно будет обязательно побольше узнать об этой Штефани, которую Тис назвал Белоснежкой. Что же, интересно, случилось тогда в Альтенхайне?
Рядом с ней затормозила машина. Наверняка мачеха: своей тошнотворной любезностью она кого угодно доведет до сумасшедшего дома. Но, обернувшись, Амели узнала Клаудиуса Терлиндена, шефа ее отца. Тот опустил стекло и знаком подозвал ее.
— Тебя подвезти? — сказал он. — Ты же промокнешь насквозь!
Дождь Амели не очень-то беспокоил, но она с удовольствием ездила в машине своего соседа Терлиндена. Ей нравился шикарный черный «мерседес» со светлыми кожаными сиденьями. В нем еще стоял запах новой машины, и ее приводили в восторг все эти технические навороты, которые Терлинден охотно ей демонстрировал. По каким-то необъяснимым причинам нравился ей и сам Терлинден, хотя он со своими дорогими костюмами, машинами и виллами, в сущности, был типичным представителем загнивающего племени толстосумов, которых она и ее берлинские приятели презирали до глубины души. К этому чувству примешивалось еще что-что. Амели иногда сама себя спрашивала, все ли с ней в порядке, потому что в последнее время любое существо мужского пола, проявившее к ней хоть какой-то интерес и любезность, сразу же вызывало у нее мысли о сексе. Интересно, как господин Терлинден среагировал бы, если бы она вдруг положила ему руку на колено и сделала недвусмысленное предложение? При одной мысли об этом ей лишь с трудом удалось подавить нервное хихиканье.
— Ну давай, садись! — поторопил он и махнул ей рукой.
Амели сунула наушники в карман куртки и села на переднее сиденье. Тяжелая дверца роскошного экипажа закрылась, сочно чмокнув. Терлинден тронулся с места и, улыбнувшись Амели, поехал вниз по Вальдштрассе.
— Что с тобой? — спросил он. — О чем это ты так задумалась?
Амели помедлила с ответом.
— Можно вас кое о чем спросить?
— Конечно, спрашивай, не стесняйся.
— Эти две девушки, которые тогда исчезли… Вы их знали?
Терлинден бросил на нее быстрый взгляд. Улыбка исчезла с его лица.
— А зачем тебе это?
— Просто интересно. Все только об этом и говорят, с тех пор как вернулся этот человек. Прямо как в кино.
— Да… Печальная история… — ответил Терлинден. — Конечно, я знал этих девушек. Штефани была дочерью наших соседей. А Лауру я знал с самого ее детства. Ее мать работала у нас экономкой. Страшно даже представить себе, что пережили родители. Тем более что их так и не нашли.
— Ммм… — задумчиво произнесла Амели. — А у них были какие-нибудь прозвища?
— У кого? — Терлиндена, похоже, удивил ее вопрос.
— У Штефани и Лауры.
— Не знаю. А что? Ах да, у Штефани было прозвище. Дети называли ее Белоснежкой.
— А почему?
— Наверное, из-за ее фамилии — Шнеебергер. [7]
Терлинден наморщил лоб и снизил скорость. Школьный автобус уже стоял на остановке с включенной мигалкой и ждал тех немногих школьников, которых должен был доставить в Кёнигштайн.
— Вернее, нет, — вспомнил Терлинден. — Кажется, это было связано со школьным спектаклем, который собирались подготовить старшеклассники. Штефани досталась главная роль. Она должна была играть Белоснежку.
5
«Schattenkinder» — немецкая рок-группа из Саксонии.
6
Дарквэйв ( англ.) — музыкальный стиль, одно из направлений «готической» музыки.
7
Шнее ( нем.) — снег.