Страница 59 из 63
— Думаю… Не думаю… Там за меня начальство голову снимет.
— Да не волнуйся ты так. Сейчас все чуть поутихнет, и связь с Большой землей мы установим, доложишься.
Василий тяжело вздохнул.
— Эх, кабы точно знать, что все так и будет.
— А ты не сумневайся, — заверил Евпатий. — Тут как: ежели сумневаешься, то ничего хорошего не получится. А ежели уверен в себе, то все и идет, как по маслу.
— Ага… — печально протянул Василий. — Если б…
— Ты слушай, вот она, мудрость народная, — усмехнулся Григорий Арсеньевич. — Слушай, вникай. Ведь именно ради этого народа мы во все тяжкие ввязались… — а потом, резко сменив тему, продолжал: — Ладно, раз здесь гнездо кулачье, то разбирай все, что пригодиться может. Пойдем с Евпатием, посмотрим, что за партизаны тут такие, а не понравится, отправимся дальше.
— Но… — попытался было возразить капитан.
— Насчет Ленинграда и Москвы я вам точно не скажу, но что у наших дела плохи, так это уж точно, — объявил Григорий Арсеньевич. — А посему, заканчивайте ваш пир, за работу и до ночи уходить отсюда надо, а то еще кто нагрянет.
— Что, так и будем по лесам прятаться? — не унимался капитан.
— Не прятаться, а скрываться, нанося противнику неожиданные удары.
Капитан тяжело вздохнул.
— Кстати, а что делать с пленными?
— С пленными? — нахмурился Григорий Арсеньевич. — Видимо, я чего-то пропустил?
— Пока вы были в отключке, мы взяли двух пленных, хотели выведать у них… — начал было Василий.
— Все понятно, — остановил его Григорий Арсеньевич. — Сходи, приведи. А остальные за дело. Вам еще могилы копать.
Горница мигом опустела, а через несколько минут втолкнули двух немцев. Вид у них был сильно помятый.
Григорий Арсеньевич обратился к ним. Один, тот, что маленького роста, отказался отвечать наотрез. Второй бубнил нечто невразумительное. Наконец Григорию Арсеньевичу это надоело.
— Не хотят они говорить нам ничего дельного, — протянул он. — Пнуть бы их по-хорошему, да смысла нет.
В общем так, капитан, выведи эту сладкую парочку в чистое поле и, как говорится, по законам военного времени. Все равно они ничего не знают.
Капитан довольно усмехнулся.
— Ну что, фрицы, пошли. А то наших пленных вы стрелять…
Неожиданно один из фашистов, тот, что мелкого роста, шагнул вперед и разразился длинной речью.
— Чего это он? — удивился Василий.
— Да вот решил просветить нас относительно международных конвенций. Утверждает, что является военнопленным, а посему мы должны его кормить и содержать в человеческих условиях.
— А нас они что, как людей содержали! — взорвался капитан. — Да я этих ублюдков… — и он ткнул дулом автомата в спину одного из пленных. — Пошли, давай, хватит тут сантименты разводить.
— Уж больно скор ты на расправу, — вмешался Евпатий. — Може, оно тоже люди…
— Не люди они — немцы, фашисты, одним словом. Давить их надо. Они вон наших сколько постреляли…
— Ваши наших тоже семьями к стенке ставили, — зло проговорил Евпатий, однако возражать больше не стал. Отошел в сторону.
— Пшли, — и немцы, понукаемые капитаном, удалились.
— Вот так-то, Евпатий, злые нынче времена, — подытожил Григорий Арсеньевич. — Не просто злые, времена крайнего нетерпения и жестокости.
— Уж не без этого, — вздохнул великан. — Однако надо вам всем приодеться и… в дорогу. Путь не близкий, а время холодное, тут и инфузорию схватить недолго.
— Кого схватить?
— Как это, насморк…
— Инфлюэнца?
— Вроде того…
И тут где-то неподалеку ударила автоматная очередь, а потом, через минуту, раздались два пистолетных выстрела.
* * *
Вышли, как стемнело. Рассвета решили не дожидаться. Тем более, что к вечеру ветер разогнал тучи и ночь выдалась звездной. Кроме того, в небе сверкала огромная круглая луна. Идти было легко, благо Евпатий и в самом деле отлично знал местные тропки.
Где-то через полчаса быстрой ходьбы Василий догнал Григория Арсеньевича.
— Извините, но я хотел бы спросить, чем там, в Логове, дело закончилось?
— Да ничем, — пожал плечами барон. Он сменил черный эсэсовский мундир на длинную, старую шинель и теперь походил на старорежимного офицера времен Гражданской. — Немцы вначале мертвяков наплодили. Я даже думал, что вы успеете пройти полный цикл… Ну, а потом кто-то у них сообразил. Они огнеметчиков подтянули. А огня, как известно, боятся все твари. Выжгли они все шоггантово воинство, как насекомых, ну а потом за нас принялись.
Василий согласно кивнул.
— И…
— Ну, пока весь этот бардак длился, я динамитные шашки, что для работ были заготовлены, под архив и под врата заложил. Уходя, их и рванули.
— Выходит…
— Выходит, ты задание свое выполнил, архив Троицкого уничтожен, сорвана операция «Изольда» и уничтожено «Логово дождевого червя-2» — будущая центральная научно-исследовательская база фашистов в Восточной Европе. В общем, на «героя» ты наработал.
— Если вновь не отправят в застенок, пытаясь узнать, когда меня фрицы завербовали… А тут еще вы с Катериной. Я-то вас мертвыми объявил.
— Ну, что до меня, то я оживать не собираюсь. Думаю, надо рвануть с Катериной до Ленинграда.
— До Ленинграда? — удивился Василий. — Так ведь он то ли захвачен уже, то ли вот-вот падет.
— Ну, я ж не в твой Третий отдел собираюсь. Есть у меня там одно дельце… К тому же рассказ твой сильно меня тревожит. Да и Умр ат-Тавил, самый древний и старый из живущих, пророчил совсем иное.
— ?..
— Я о человекокрысах и обратной стороне Луны.
— Да сон это был… Не берите в голову.
— Многие сны более реальны, чем привычная нам реальность. Тем более, что я бывал на обратной стороне Луны, и вовсе не в Мире снов…
Василий так опешил, что даже остановился.
— То есть как, бывали? Вы хотите сказать?..
— Сейчас не время для этих разговоров. Нужно шагать… Ты что, думаешь, немцы простят нам два грузовика и бронемашину? Как только они пронюхают о том, что произошло, они прочешут все окрестности. Чем дальше будем, тем хуже…
И Григорий Арсеньевич прибавил шагу.
Вскоре они вышли на просеку, местами заросшую густым орешником. Вдоль просеки стояли покосившиеся столбы линии высоковольтной передачи. Евпатий остановился на краю просеки и объявил:
— Привал. Путь еще дальний, и дальше будет не так просто, места там болотистые… нездоровые. А перед этим нужно будет блокпост миновать.
— А обойти не получится?
Евпатий покачал головой.
— Там река с одной стороны, болото — с другой и мост. Если обходить, то круг километров в сто пятьдесят давать придется или по болотным тропам топать. Но там даже если и дорогу знаешь, можешь не вернуться. Злые места.
— Мост, говоришь… — протянул капитан. — Точка стратегическая?
Гигант только плечами пожал.
— То мне не ведомо. Только через мост этот фрицы потоком прут.
— А что, если…
— Ты учти, капитан, если немцы нас засекут, то травить станут, мама не горюй!
— То есть, если мы уничтожим мост, у нас будут неприятности?
— Только как мы его взорвем? У нас и патронов-то раз — два и обчелся…
Григорий Арсеньевич хитро ухмыльнулся.
— Ну, это я возьму на себя, если решите. А с другой стороны, это будет хорошей рекомендацией для вашего командования. Одно дело, две машины солдат, и совсем другое — стратегический объект.
— Хорошо, пойдем на рассвете. Там сами увидите и решите, нужно оно вам, — вздохнул Евпатий.
* * *
Только рассвело, и, словно из солидарности к ползущим по небу тучам, из реки выполз густой туман и затопил болота и реку с берегами. Серая, пессимистическая картина. Где-то далеко по ту сторону моста прокричала кукушка, и вновь воцарилась благословенная тишина.
Высунувшись из орешника, Василий поежился от холода — «трофейный» пиджак не спасал от утренних заморозков — и едва не налетел на здоровенного фашиста. Благо тот стоял спиной к кустам, и оперуполномоченный благополучно ретировался. Однако того, что он увидел, ему вполне хватило.