Страница 39 из 63
Василий еще раз огляделся.
— Григорий Арсеньевич! — позвал он. — Григорий Арсеньевич!
Но никто ему не ответил.
Хоть унтерштурмфюрер и «отключил врата», самого его нигде видно не было. И он не отзывался. Василий вытащил из кобуры маузер, снял с предохранителя и, осторожно двигаясь, похромал в обход ворот. Эх, полцарства за сапог!
Позади ворот возвышалось нагромождение каких-то ящиков, силовые установки, что-то еще, но Григория Арсеньевича нигде не было видно. Неужели с ним и в самом деле что-то случилось?
Однако все опасения Василия оказались напрасны. Обогнув переносной генератор, он увидел своего учителя. Тот в полном здравии, ссутулившись, сидел на краю одного из ящиков. В руке у него был револьвер, а рядом на земле лежали мертвецы.
Василий, то прыгая на одной ноге, то осторожно ступая, подобрался и сел рядом с ним.
Какое-то время оба сидели молча.
— Чего не отзывались-то? — первым спросил Василий.
— А чего глотку рвать понапрасну, — в тон ему ответил Григорий Арсеньевич. — Как твои дела?
— Мои вроде в порядке, только вот ногу слегка зацепило, — и Василий продемонстрировал голую ногу. — А пауку трындец, скопытился. Эта тварь у врат его доконала.
Григорий Арсеньевич глубоко вздохнул:
— А может, так и надо? — задумчиво протянул он. — Вот останься этот паук жив… и что бы мы с ним делали? Отдали в лаборатории Хирта? Так он неизвестно что из него бы изготовил. А так… как говорил один мой давнишний знакомый: «нет человека — нет п-гх-облем».
— Цинично вы рассуждаете, Григорий Арсеньевич…
— Это не я… Это все те, кого вы так любите, дорогой Василек… Ладно, не стоит сейчас опять заводить всю эту политическую бодягу, тем более, что пока мы под немцами, нам выставлять себя патриотами нет никакого смысла. Лучше подумаем, что делать дальше…
— А что, собственно?..
И тут Григорий Арсеньевич показал Василию руку, которую до этого держал, прижав к животу. Рукав черной формы был разорван, и чуть ниже локтя ткань была вся пропитана кровью.
— И?
— Скоро превращусь в одно из этих чудовищ, — с печалью в голосе ответил Григорий Арсеньевич.
Василий с недоумением посмотрел на своего учителя.
— Этого быть не может. Неужели для этого Ктулху позволил вам бежать?.. Нет, вы не можете стать одной из этих тварей. Что тогда будет со мной и Катериной? Ведь Хирт…
Григорий Арсеньевич лишь похлопал Василия по плечу.
— Ну, не думаю, что от этой напасти нет спасения. Только вот искать верное средство у нас времени нет.
— И что станем делать?
— Сейчас отдышусь, и поедем назад в «Логово дождевого червя»… Вот ведь мерзкое название… Пусть пришлют сюда команду для демонтажа врат. Главное, чтобы они успели перевезти их и остатки архива Троицкого в монастырь до того, как это… — он кивнул на свою руку.
— И все-таки… — протянул Василий, а потом, словно вспомнив что-то, хлопнул себя рукой по лбу и спросил: — Кстати, вы случайно не знаете, кто такой Умр ат-Тавил?
Григорий Арсеньевич, отстранившись, с удивлением посмотрел на Василия.
— Да… Я встречал этого человека… Но… Встречал далеко отсюда. Где ты слышал это имя?
Василий на мгновение замялся, словно не зная, с чего начать, а потом заговорил.
— Ну, когда вы побежали выключать врата… Кстати, вы нашли третьего шоггота?
Григорий Арсеньевич покачал головой.
— Нет… Рассказывай, а потом мы поговорим о продолжении Большой охоты…
— Так вот, из врат полезли щупальца. Паук сцепился с ними, а меня схватили за ногу. От боли я вырубился и оказался в странном месте, ничуть не похожем на обитель Дагона. Там я и встретил Умр ат-Тавила…
— Последний раз, когда я его видел, он отправлялся в Кадат…
— Да, это название я тоже слышал. Кадат на плато Лэнг.
— Выходит, тебе и в самом деле довелось повстречаться с одним из воплощений Йог-Сотота. Но почему он заинтересовался тобой? Что нужно от тебя ключнику миров?
Григорий Арсеньевич снова покачал головой.
— Надеюсь, потом ты подробно расскажешь мне об этой встрече. А сейчас… Сейчас нужно браться за дело: нужно перевезти все это и заново смонтировать. Кроме того…
Где-то далеко закричал кто-то на немецком.
Григорий Арсеньевич замолчал, прислушиваясь.
— Похоже, нас уже ищут.
— Потеряли.
— Скорее всего, прибыл кто-то из лагеря.
— Подмога?
— Пойдем, посмотрим, — Григорий Арсеньевич, не торопясь, поднялся и, придерживая укушенную руку здоровой, медленно побрел к выходу, мимо врат и все еще агонизирующего паука.
Василий хотел было последовать за своим учителем, но скривился, наступив босой ногой на что-то колючее. На мгновение он замер, оглядывая мертвецов. На одной из мертвых женщин были старые резиновые калоши огромного размера. Василий выругался. Что-что, а подобную обувку он не жаловал. Но делать было нечего. Или опять шагать по обломкам и осколкам босиком. Стянув с ноги женщины калошу, он сунул в нее ногу. Удобно не было, но так он, по крайней мере, мог ходить.
Поспешив за Григорием Арсеньевичем, он вскоре оказался на улице. Там все изменилось. Исчезли часть стены и ворота. Во дворе стояли бронемашина и пара грузовиков. Эсэсовцы суетились, закидывая фрагменты человеческих тел в кузов одного из автомобилей. Хромая, Василий обошел военных, убирающих останки, и подошел к Григорию Арсеньевичу, который беседовал с Августом Хиртом.
— Покажи ногу профессору, — попросил унтерштурмфюрер.
Василий поднял ногу в галоше, упершись пяткой в борт бронемашины, засучил брючину. Хирт, усмехнувшись, поправил пенсне и склонился над ногой оперуполномоченного. Он долго изучал крошечные ранки, потом, повернувшись к Григорию Арсеньевичу, задал несколько вопросов. Тот ответил.
«Интересно, о чем это они?» — подумал Василий. Его очередной раз подвело незнание языка.
— Господин Хирт считает, что тебе очень повезло, — наконец обратился к Василию Григорий Арсеньевич. — Он собирается внимательно исследовать эти следы в лаборатории. Ни с чем похожим он раньше не сталкивался…
— А вы сами? — поинтересовался Василий.
Григорий Арсеньевич печально вздохнул.
— Каждая из этих тварей по-своему оригинальна. Скорее всего, она ввела тебе какой-то яд.
— И теперь я умру?
Унтерштурмфюрер лишь усмехнулся.
— Не все так печально. Боюсь, твои проблемы ерунда по сравнению с моими, — он чуть сдвинул рукав, показав плоть вокруг раны, которая стала чернеть, приобретая зеленоватый оттенок.
— Пока тут разгребают, нам придется провести один небольшой эксперимент, — после этого он обратился к Хирту. Тот кивнул. Потом они о чем-то заспорили и, наконец, придя к какому-то соглашению, пожали друг другу руки, после чего Григорий Арсеньевич вновь повернулся к Василию. — У тебя еще остались «заговоренные пули»?
Василий кивнул.
— Маузер! — потребовал Григорий Арсеньевич, протянув руку.
Василий вынул пистолет и передал его Григорию Арсеньевичу.
— Что вы собираетесь делать?
Унтерштурмфюрер не успел ответить. На зов Хирста подошел здоровенный немец, и Григорий Арсеньевич отдал ему маузер, а потом вновь повернулся к Василию.
— Есть только один способ попробовать вылечиться от этого.
— ?..
— Ты видел паука, змею и чудовище в деревне. Все они испытали превращение, коснувшись врат. Если ничего не сделать, я превращусь в зомби… осталось не так много времени. Я думаю, стоит вернуться. Вновь активировать врата… и я попробую остаться в живых.
— Но ведь вы можете превратиться…
— В любом случае это лучше, чем зомби. К тому же, если что-то пойдет не так, Отто меня пристрелит, — и Григорий Арсеньевич кивнул в сторону эсэсовца.
— И никаких возражений, Василий. Я специально отдал ему твой маузер, потому что у тебя могла бы рука дрогнуть, а Отто выстрелит без всякого колебания.
— Выстрелит?..
— Пристрелит, если что пойдет не так, — он вздохнул, а потом, махнув рукой, предлагая всем следовать за собой, пошел внутрь здания.