Враг рода человеческого

— Куда теперь? — спросил Салид.

Бреннер уже хотел ответить на этот вопрос, но тут же понял, что он был адресован не ему, а Йоханнесу. Иезуит недоуменно взглянул на палестинца:

— Почему вы спрашиваете меня об этом?

Салид растерянно заморгал. Он выглядел озадаченным и недовольным.

— Я думал, что вы сможете сориентироваться здесь, — резко бросил он патеру.

— Но я никогда прежде не бывал в этом монастыре.

— Но вы же сказали, что знаете тайну этого монастыря, — Салид рывком поднялся на ноги и начал угрожающе наступать на Йоханнеса.

— Я знаю тайну этого монастыря, но я не знаю сам монастырь, — ответил Йоханнес. — Я никогда здесь не был.

— Постойте-ка, — сказал Салид. — Вы хотите сказать, что…

— Ладно, — тихо промолвил Бреннер. — Оставьте его в покое. Я знаю дорогу.

Бреннер не знал дорогу, но был убежден, что сумеет отыскать ее. Какая-то сила привела их сюда, и она не оставит их в беде. Салида, по всей видимости, не успокоили его слова Он сделал еще один шаг по направлению к Йоханнесу, и Бреннеру на мгновение показалось, что он вновь видит перед собой прежнего Салида — безжалостного убийцу, лишенного всякой совести преступника, которому убить человека столь же легко, как затушить окурок.

— Нет, так не пойдет, — резко сказал террорист. — Этот парень утверждал, что все знает. Черт возьми, поверив ему на слово, я рисковал своей жизнью! А теперь он говорит, что никогда здесь прежде не был.

— Но он никогда не убеждал вас в обратном, — напомнил Бреннер. — А теперь, черт возьми, послушайте меня! Мы пришли сюда не для того, чтобы ссориться и скандалить друг с другом.

Бреннер подумал, что сейчас весь гнев Салида обратится на него. Но внезапно палестинец успокоился и от его бешенства не осталось и следа.

— Ну хорошо, — пробормотал он. — В таком случае, показывайте нам путь. Я хочу побыстрее закончить это дело.

Бреннер растерялся, теперь он признался себе, что не имеет ни малейшего понятия, куда им идти. Он даже не знал, что именно они ищут. Он совсем не понимал, с какой целью они явились сюда, поскольку все еще сомневался в словах Салида и Йоханнеса, уж слишком они были абсурдны. И слишком ужасны. Есть вещи, о которых не следует задумываться, и это была одна из них.

Чувствуя, что пауза затягивается и это может вызвать новый взрыв недовольства Салида, Бреннер повернулся и двинулся в противоположную арку ворот. Йоханнес молча пошел рядом с ним, а Салид замыкал шествие. Бреннер слышал, как палестинец снял с предохранителя свое оружие. Как будто все можно было решить стрельбой! Какая глупость!

— Вы действительно ни разу не были здесь? — спросил Бреннер Йоханнеса, стоя в пустынном внутреннем дворике и озираясь вокруг. Боковым зрением он заметил, как Йоханнес отрицательно покачал головой.

Бреннера охватило чувство нереальности. Он был здесь всего лишь четыре дня назад, но вид монастыря коренным образом изменился, так что Бреннеру казалось, что он впервые видит его. Вокруг них находились руины полностью выгоревшего здания, утратившего свои очертания. По существу, перед ними была груда обломков, обугленных балок и кирпичей. Основное здание монастыря было взорвано, а остальные его постройки тоже находились в жалком состоянии. Похоже, нетронутой оставалась только арка ворот, через которую они пришли сюда. Только взрыв вертолета — пусть даже и начиненного боеприпасами — не мог бы произвести таких ужасных разрушений. Здесь свирепствовала еще какая-то сила.

— Нет, я здесь впервые, — ответил Йоханнес после продолжительной паузы. — Но я очень хотел побывать в этом монастыре. Я мечтал об этом всю свою жизнь.

Салид хотел что-то сказать, но Бреннер не дал ему это сделать, призвав поспешным жестом к молчанию. Йоханнес как будто говорил сам с собой, а вовсе не отвечал на вопрос Бреннера.

— Это была единственная причина того, что я вступил в орден, — продолжал Йоханнес. — Они… они убили моего отца. Он напал на их след. Почти все те сведения, которыми я располагаю, получены мной от отца. Он был журналистом, понимаете? Он охотился за ними всю свою жизнь, но в конце концов они выследили и убили его. И тогда я поклялся уничтожить их.

Патер взглянул на Бреннера, мрачный огонь все еще горел в его глазах, но они подернулись пеленой слез.

— Вы спрашивали меня о моей тайне, — пробормотал он. — Теперь вы ее знаете. Я стал иезуитом не по убеждению. Мне приходилось постоянно лгать. Моей целью была месть.

— И все же вы обрели свою веру, — высказал предположение Салид. Эти слова, услышанные из уст террориста, изумили Бреннера, возможно еще и потому, что он сам намеревался произнести их, пусть даже только из-за сочувствия к Йоханнесу. Бреннер до этого момента считал, что Салид вообще не способен на подобные чувства.

— Да, позже я уверовал, — сказал Йоханнес. — Но от этого мне не стало легче.

— Но это же все меняет, — горячо возразил ему Салид. — Ведь вы…

— Я убил человека, — перебил его Йоханнес и поднял свои ладони вверх. — Вот этими руками, Салид. Я лишил человека жизни. Я проклят. Это наказание за мою ложь, за то, что я сделал.

Йоханнес снова начал погружаться в оцепенение. Бреннер явственно чувствовал это. Патер вернулся к ним на некоторое время из того ада отчаяния, в который был ввергнут, но теперь он вновь погружался в него, и на этот раз, скорее всего, безвозвратно. Должно быть, непомерная тяжесть вины тянула Йоханнеса в пропасть.

— Салид совершенно прав, — поспешно сказал Бреннер. Он чувствовал себя беспомощным, и его слова тоже звучали беспомощно и были исполнены отчаяния. Ему и Салиду был необходим Йоханнес. Правда, Бреннер не знал зачем, но был твердо убежден, что у каждого из них здесь своя задача, и Йоханнес еще не выполнил свою миссию до конца.

— Прошу вас, Йоханнес, не сдавайтесь! Не уходите от нас! Вы… вы нужны нам!

— Зачем? — спросил Йоханнес с грустной улыбкой. — Для того, чтобы убивать людей? Чтобы еще кого-нибудь лишить жизни? — он покачал головой. — Нет, я больше этого не допущу.

— Если мы здесь будем стоять и болтать попусту, то вообще ничего не успеем сделать, — вмешался Салид. — Вы говорили, Бреннер, что знаете дорогу. Так ведите нас!

Бреннер действительно знал дорогу. Он уже однажды проделал этот путь, это знание было почти осязаемым, Бреннеру казалось, что стоит ему только протянуть руку, и его воспоминания станут реальностью. Они были уже совсем близко от цели. Бреннер вспомнил, как стоял здесь с Астрид, девушкой, которую он обманул. Он обещал ей полную безопасность, но вместо этого обрек ее на верную гибель. Она сгорела дотла прямо на его глазах. Это случилось у двери, за которой была лестница, ведущая в подвал.

Бреннер резко повернулся на каблуках и указал на арку ворот.

— Это там, — произнес он. — Видите дверь слева от арки?

Салид первым устремился к углублению в стене и подбежал к двери. Она была обугленной. Верхний слой дерева превратился в серый пепел, и все же дверь выдержала адское пламя, бушевавшее здесь Когда Бреннер подошел к Салиду и хотел взяться за ручку двери, палестинец остановил его предостерегающим жестом и махнул рукой в сторону, приказывая Бреннеру отойти на шаг. Сам он переложил автомат в правую руку — на локтевой сгиб, — а указательный палец положил на курок, и только после этого Салид протянул руку к двери, чтобы открыть ее.

Сердце Бреннера учащенно забилось. Ему захотелось остановить Салида и убежать отсюда без оглядки. Он был убежден, что если кто-нибудь откроет эту дверь, произойдет что-то ужасное.

Салид отодвинул черный от копоти засов, он рассыпался в его пальцах, а дверь отворилась. Мерцающий красный свет упал на лицо и руки Салила, отбрасывая на них кроваво-красные блики.

Но ничего особенного не произошло. Демоны ада не устремились толпой на Салида, чтобы увлечь его в свое мрачное царство, и в дверном проеме не появился сатана во плоти. За обуглившейся дверью открывалась лестница, ступени которой были, очевидно, вырублены в скале. Она была освещена мерцающим светом факела, горевшего где-то внизу, в подвале.