Враг рода человеческого

— Неужели? — промолвила Астрид. — И где же мы сейчас находимся?

— Рано или поздно мы выйдем к какому-нибудь населенному пункту, — сердито сказал Бреннер — Или, по крайней мере, к какому-нибудь дому.

— Кто-то совсем недавно проехал здесь на машине, — не сдавалась Астрид.

Девушка указала на землю, и Бреннер вынужден был признать, что она обладала большей зоркостью и наблюдательностью, чем он. Бреннер не заметил свежие следы колес, хотя стоял прямо на них Присыпанные тонким слоем снега, они все же были вполне различимы.

— Возможно, машина проехала здесь еще вчера, — сказал Бреннер вопреки здравому смыслу. Хотя он и не обладал даром индейца безошибочно читать следы и отпечатки, но даже ему было совершенно ясно, что машина проехала здесь всего лишь несколько часов назад. И все же он продолжал упорствовать: — Кроме того, кто тебе сказал, что эти следы ведут в лес? Они с таким же успехом могут, напротив, вести из леса на эту дорогу. Астрид, за неимением аргументов на последнее замечание, решила просто проигнорировать его. Решив изменить тактику, она начала упрашивать Бреннера.

— Ну давай хотя бы сделаем попытку проследить, куда ведет эта дорога, — сказала она. — Иначе мы просто замерзнем, а я не хочу умирать, — она сделала паузу, напрасно ожидая, что он даст ответ или, вернее, наконец согласится, а затем пошла на уступку: — Дойдем до первого поворота; если за ним ничего не будет, то мы сразу же вернемся назад.

Бреннер взглянул на узкую лесную дорогу, но она терялась из виду через несколько метров, под сенью заснеженного леса, окутывавшего ее, словно туман.

Возможно, уже там она делала поворот, но об этом было трудно судить с того места, где стоял Бреннер. Во всяком случае, он не собирался это проверять.

— Мы просто заблудимся, — сказал он. — Давай лучше не будем терять время.

С таким же успехом он мог бы обратиться с этими словами к какому-нибудь дереву. Наверное, ему следовало именно так поступить — дерево, по крайней мере, не стало бы возражать ему.

— Наша бесцельная прогулка может продолжаться еще несколько часов. Сколько километров предстоит нам пройти? У меня нет ни малейшего желания отморозить себе пальцы на ногах. Там, на этой лесной тропе, под пологом деревьев будет, по крайней мере, теплее.

— Прошу тебя, будь разумной. Мы ведь…

По-видимому, он не нашел нужных слов для того, чтобы убедить ее. Астрид не стала больше утруждать себя, бросая на Бреннера упрямые взоры и возражая ему. Она решительным шагом сошла с дороги, по которой они до этого шли, и начала углубляться в лес.

В первый момент Бреннера охватила настоящая ярость. И он уже был близок к тому, чтобы бросить эту строптивую девчонку на произвол судьбы и продолжать свой путь. В конце концов, это не его дочь, он не несет за нее никакой ответственности. Если ей так хочется попасть в беду, пусть себе идет с Богом! Но у Бреннера было отходчивое сердце. Конечно, он не мог бросить девчонку одну. Крепко — однако не громко — выругавшись в сердцах, он последовал под заснеженный полог леса.

— Эй, черт возьми, подожди меня! — крикнул он.

Астрид послушно остановилась и оглянулась, поджидая его. Бреннер неуклюже ковылял к ней на своих потерявших чувствительность ногах. Здесь, где из-под неглубокого снега выпирали корявые корни деревьев, ему очень трудно было идти, он еле удерживал равновесие, нелепо размахивая руками и боясь растянуться во весь рост. Бреннер понимал, какой жалкий и смешной у него сейчас вид, и от сознания этого еще больше злился на упрямую девчонку. Мало того, что от нее были одни неприятности, она еще выставляла его сейчас полным идиотом. Да уж, эта малышка была настоящим подарком судьбы!

— Ну хорошо, — произнес он, демонстративно глядя на наручные часы. — Даю тебе пять минут. Если мы за это время не отыщем заколдованный замок Спящей Красавицы, то вернемся назад.

— Ты сегодня просто в ударе, все остришь и остришь, — парировала она без тени улыбки, так и не высказавшись по поводу его замечания. И пошла дальше.

— Скажи мне, — вскипел Бреннер, — ты сама ушла из дома или это родители выгнали тебя на улицу?

Астрид пожала плечами и ответила, не глядя на него:

— Я ушла прежде, чем у них появился предлог выгнать меня из дома. А ты?

Бреннер не понял ее вопроса.

— Я имею в виду: как было у тебя? Ты остался дома, окончил школу, получил профессию, а затем, когда ты женился, родители купили и обставили тебе хорошенькую квартирку?

— Я не был женат, — ответил Бреннер машинально. — В остальном ты права, все примерно так и было. Ну и что из этого?

— Да, примерно так я себе и представляла твои молодые годы, — вздохнула Астрид. Она замолчала, но теперь это было молчание совсем другого рода, не похожее на то, которое устанавливалось между ними раньше.

Бреннер растерялся. Эта девчонка раздражала его, потому что ее поведение и реакции были не такими уж предсказуемыми, как он это себе до сих пор представлял, — особенно для человека, который всю свою сознательную жизнь занимался статистическими отчетами, цифрами, расчетами прогнозов на будущее и попытками избежать в делах ненужного риска. Но одновременно Бреннер ощущал в своей душе смешанное, совершенно абсурдное чувство жалости к Астрид и ответственности за ее жизнь. Ведь он — вольно или невольно — был виноват в том, что она попала в столь трудное положение.

Никто не заставлял его останавливаться и брать пассажирку тем более что у него полупустой бензобак и он об этом отлично знал. Хотя, конечно, никто не заставлял девушку садиться именно в его машину. — И все же, все же… Если бы не он сам, Астрид не попала бы в столь затруднительное положение и не находилась бы сейчас здесь, посреди заснеженного леса.

Но кроме того, Бреннер явственно ощущал, что с девушкой что-то происходит. У нее какие-то проблемы, причем серьезные проблемы. Ее ершистость и агрессивность были не чем иным, как защитной реакцией, стеной, которую она сама воздвигла между собой и остальным миром.

Молча пробираясь по лесу, который становился все более дремучим, Бреннер бросал украдкой взгляды на Астрид, стараясь получше рассмотреть ее лицо, но так, чтобы она этого не заметила. Только теперь он понял, как сильно она замерзла — наверное, намного сильнее, чем даже он сам. Астрид так съежилась, как будто пыталась идти с затаенным дыханием, стараясь не терять остатки тепла. Она все чаще перекидывала рюкзак с одного плеча на другое. Еще раньше, когда она только садилась в машину, Бреннер заметил, что у нее очень бледное лицо, сейчас оно приобрело неопределенный болезненный серо-желтый оттенок. Время от времени ее губы кривились, как будто она разговаривала сама с собой или морщилась от боли.

Бреннер поостерегся задавать ей прямой вопрос о том, что с ней такое. Она все равно отделается каким-нибудь язвительным ответом или просто промолчит. Однако мысленно он попросил у нее прощения за то неприятное, что успел наговорить ей и — главное — подумать о ней. Хотя, конечно, он раскаивался далеко не во всем.

— Здесь что-то не так, — произнес испуганно Стайпер и прижал левой рукой шлем к уху — там, где был вмонтирован наушник радиосвязи. На секунду, пока он слушал, его лицо окаменело и утратило всякое выражение, как это бывает в минуты глубокой сосредоточенности. Затем он опустил руку и громко выразительно произнес: — Вот дерьмо!

— Что случилось? — спросил Маккормак и машинально потянулся к кабелю связи, который так и не подключил еще к наушникам своего шлема, нарушив тем самым инструкцию. Но капитан искренне полагал, что во время столь заурядного полета ему это не понадобится.

— По всей видимости, они сами этого точно не знают, — ответил Стайпер прежде, чем Маккормак успел подключиться к радиосвязи. — Похоже, однако, что на базу Коннор кто-то совершил нападение.

Маккормак изумленно уставился на пилота. Он не успел задать следующий вопрос, поскольку Стайпер внезапно увеличил скорость, и Маккормака вдавило в кресло. Вертолет, словно стальная стрела, на предельной скорости мчался на восток.