Страница 27 из 62
— Ну, другого шанса у нас нет. Надо попробовать, и если Иван Иванович сможет помочь нам, будет замечательно, а если нет… что ж, придется придумать что-то самим, хотя лично я не представляю, что тут можно изобрести… А раз так, к профессору! А вы, дамы, — повернулся он к дивану, на котором расположились Рахиль Ароновна и Катерина, — оставайтесь здесь. Эта каюта защищена должным образом, в отличие от вашей обители, так что тут вам нечего опасаться.
— Что значит «оставаться здесь»? — вспыхнула комиссар. — И эта ваша «защита»! Моя каюта, точно так же, как и ваша, запирается на ключ, дубль которого хранится у администратора…
— Боюсь, если мы станем вдаваться в подробности, то разойдемся в вопросах духовных и материалистических, — перебил ее Григорий Арсеньевич. — Однако можете мне поверить на слово, эти вурдалаки в мою каюту не сунутся. Еще вопросы есть? Нет, что ж, тогда Василий и вы, господин Грег, за мной. Навестим старичка профессора, заодно и выясним, на что способна его хваленая аппаратура.
— Есть другой вариант, — остановил барона Грег. — Можно все оставить, как есть. Зачем нам рисковать и вмешиваться в происходящее? В любом случае скоро мы пересядем на корабль, полностью находящийся под нашим контролем. Эти «оборотни» на борт не попадут. Но если вы решили объявить им войну…
— Я не полномочен ни объявлять войну, ни заключать перемирие, — отрезал Фредерикс. — Но… Кто-то подсылает к нам своих кровожадных агентов. Вон, наш Василий едва не погиб. Какова его цель — неизвестно, и единственно разумное решение, которое мы можем принять, — максимально обезопасить себя. Как говорится, кто не с нами, тот против нас.
Возле дверей каюты профессора собралось несколько стюардов. А может, это был кто из команды, — Василий не очень-то разбирался в лычках бразильского флота.
Фредерикс знаком приказал своим спутникам остановиться поодаль.
— Похоже, здесь намечается представление, — объявил он. — Что ж, займем места в первом ряду.
Ни Василий, ни господин Грег не возражали.
Тем временем тот стюард, или кто он там, — тот, который командовал остальными, решительно постучал в дверь.
— Плиз, оупен, —а потом для верности повторил на русском. — Пжалуйста, откройите.
Его русский был таким беспомощным, что Василий едва сдержал смех.
— Во-первых, я могу не знать английского, — донеслось из-за двери. — А во-вторых, я не собираюсь вам открывать! С какой стати! Каюта является моей суверенной территорией. Я, точнее, мое партийное руководство, заплатило за нее, и вы не имеете правда вторгаться ко мне. Это равносильно объявлению войны.
— Ви залить нижнюю кают, — продолжал стюард.
— Ничего не знаю. У меня все в порядке. А после вашего прошлого вторжения я… — дальше все прозвучало слишком неразборчиво.
— Ешли вы не открывать, мы ломать дверь…
— Похоже, ваш гений решил затопить корабль, — усмехнулся Василий.
— Да, ситуация требует нашего поспешного вмешательства, — согласился Григорий Арсеньевич, — и, ни к кому конкретно не обращаясь, объявил: — Представление окончено, — а потом решительно подошел к собравшимся у дверей каюты. — Разрешите, милейшие…
Стюарды расступились.
Барон решительно постучал в дверь.
— Иваныч, хватит дурить, — приказал он. — Открывай…
— Не слышу!
— Если ты сейчас не откроешь, я прикажу взломать дверь, а потом тебе уши надеру! — рявкнул барон.
— А, это вы, Григорий Арсеньевич, — залепетали за дверью. — Не признал сразу, не признал… Долго жить будете. Вы бы сразу сказали, что это вы, я бы сразу дверь и открыл, а то ломать… ломать…
Послышался звук передвигаемой мебели.
— Я сейчас… сейчас… Просто, понимаете, пришлось запереться от этих варваров… — и вновь что-то заскрежетало самым неприятным образом. — Вот уже все… Открываю, открываю.
Дверь и в самом деле приоткрылась, но барон, не дожидаясь, пока она откроется до конца, пнул ее ногой. Та распахнулась. На пороге стоял Иван Иванович Троицкий. В этот раз он был в грязном белом халате, на носу поблескивало крошечное пенсне, а его длинные седые волосы стояли торчком, словно он только что получил разряд вольт в триста.
— Рад приветствовать вас, Григорий Арсеньевич. Разрешите полюбопытствовать, чем обязан вашему визиту? — и покосился на стюардов, словно только что их заметил.
— Судя по словам этих достойных моряков, — кивок в сторону стюардов, — вы, Иван Иванович, заливаете каюту внизу. Хотя, хоть убей, не понимаю, как такое может быть, — прибавил Григорий Арсеньевич себе под нос. — Ведь переборки водонепроницаемы. Впрочем, посмотрим, — и, решительным движением отодвинув в сторону профессора, он вошел в каюту.
Василий устремился за ним следом, а немец, только переступив порог, резко обернулся и захлопнул дверь перед носом членов команды, а потом для верности дважды повернул собачку замка.
— Вот и славно, трам-пам-пам, — заключил Григорий Арсеньевич после того, как бросил взгляд через плечо и убедился, что немец выполнил все четко. — Ну а теперь, Иван Иванович, проследуем в ванну. В первую очередь, нужно остановить потоп, а то эти варвары и в самом деле вломятся к вам в каюту.
Но «проследовать в ванну» оказалось не так уж просто. Сама по себе каюта была небольшой, и профессор использовал все свободные горизонтальные поверхности, чтобы разложить свои приборы, химические колбы, книги, большая часть которых лежала открытой, ощетинившись многочисленными закладками.
— Вижу, вы времени даром не теряете, — заметил Григорий Арсеньевич, пытаясь протиснуться мимо прибора, напоминавшего гигантский амперметр, и груды колб, реторт и прочей химической посуды. Вся она соединялась в странный перегонный аппарат, на выходе выдававший зеленоватую жидкость.
Ванна же являла собой поистине удивительное зрелище. Сама чугунная, она до краев была наполнена некой полупрозрачной зеленоватой субстанцией, напоминающей желе. Кран же оказался вывернут, и вода лилась прямо на пол ванной комнаты, в центре которой в полу было высверлено несколько отверстий.
— Что это такое, Иван Иванович? — в недоумении спросил Григорий Арсеньевич.
— Это? — профессор с удивлением уставился на отверстия в полу, как будто видел их в первый раз. — А… — протянул он, — это. Это слив.
— Но зачем?.. — начал было Григорий Арсеньевич, но профессор перебил его.
— Без слива никак нельзя. Вода слишком быстро накапливается.
Барон взглянул еще раз на затопленную ванную, потом прошествовал к двери и, открыв замок, распахнул ее. Стюарды были еще тут. Выудив из внутреннего кармана плаща пачку купюр, он протянул их старшему.
— Можете убирать, — а потом отступил в сторону, пропуская их в каюту.
Профессор попытался было загородить дорогу, крича что-то о великих научных достижениях, но Грег, подобравшись сзади, с легкостью подхватил его под мышки и отодвинул в сторону. Тем временем Григорий Арсеньевич вновь обратился к старшему стюарду.
— У вас здесь поблизости есть пустая каюта, где мы могли бы переговорить с профессором? — и он кивнул в сторону Троицкого, который все еще тщетно пытался освободиться из захвата немца.
Стюард замялся, и лишь когда еще несколько купюр перешли из рук в руки, согласно кивнул.
— Номер три тысяч двадцать одно. Там открыт.
— Замечательно.
Григорий Арсеньевич кивнул, и все следом за ним покинули каюту профессора.
Через пять минут они уже сидели в обычном, чистом номере, однако профессор не переставал возмущаться:
— При всем моем к вам уважении, Григорий Арсеньевич, должен заметить вам, что вы сорвали уникальный по своей сути эксперимент…
Наконец Фредерикс не выдержал:
— Заткнись! — рявкнул он, нависнув над профессором. — Не один эксперимент не оправдывает жизни в г…! — Дальше он в нелицеприятной форме рассказал обо всем, что думает относительно «подобной науки», «недоносков, которые позорят русских как нацию» и так далее. И надо сказать, что отстраненно слушая этот эмоциональный монолог, Василий, несмотря на близость к рабочим кругам, узнал много новых слов и выражений. Наконец Григорий Арсеньевич выдохся и голос его стал более спокойным. — Но собственно явились мы, Иван Иванович, не для того, чтобы из срача тебя вытаскивать. Мы подозреваем, что на корабле есть агенты — создания Ктулху, тщательно маскирующиеся под обычных людей. Они, как вампиры, пуская кровь обычных людей, вербуют себе помощников, причем превращение…