Закон тени

— Ох, мне бы так! — воскликнул студент, утешаясь очередным глотком вина.

— А на что тебе? Лучшая подруга человека не Мнемозина, а Лета [30]. Долгая память — многие знания, а многие знания — многие печали.

Корно иронически взглянул на него, вытряхнув из фьяски последние капли.

— Ты нынче не в духе. Но у меня есть одно средство. В Падуе оно мигом излечивало тебя от меланхолии! Пошли, есть тут одна девушка, подружка студентов. Она живет неподалеку, я тебя познакомлю.

На дороге в Рим

С первыми лучами солнца Пико вернулся на виа Франчиджена и поехал дальше. Едва скрылись из виду стены Сиены, как небо стало свинцовым и короткими полосами полил ледяной дождь. Двигаться по раскисшей дороге стало труднее, и, когда вдали показалось озеро Больсена, он пришпорил коня, не обращая внимания на потоки воды, хлеставшие в лицо. Обнадеживая себя, что уже близко стены Витербо, он наконец подумал о теплой постели и горящем камине.

Джованни оказался на гребне цепочки холмов, что нарушали однообразие пейзажа. Под ним, как огромная змея, зажатая между скал из туфа, с подъема на спуск петляла Кассиева дорога. В низинах скапливались глубокие лужи, по краям долины виднелись следы оползней. Все свидетельствовало о запустении, пришедшем вместе с войной на границах.

Вдруг за поворотом путь ему преградила группа вооруженных всадников, похоже дозор. На легких доспехах Пико распознал герб ближайшего города.

Завидев его, тот, кто, видимо, был главным, резким рывком остановил коня прямо напротив.

— Куда едешь, чужестранец? Кто ты?

— Мое имя Джованни Пико, я студент. Еду в Священный город исполнить обет, — осторожно ответил юноша, про себя оценивая риск такой встречи.

Командир был моложе и энергичнее остальных дозорных. Его спутники, люди средних лет, держались в седлах, как намокшие мешки, и на их лицах застыла скука. Было непохоже, чтобы они искали себе приключений, и сам факт, что перед ними паломник, следующий в город, подчиненный Папе, уже должен был обеспечить ему свободный проезд. Но Пико ехал с севера, из Тосканы, а это могло быть чревато неприятностями. Он незаметно высвободил эфес шпаги [31]. Под плащом, надежно укрытый в потайном кармане, лежал мешочек с флоринами, а в поясной сумке Джованни на всякий случай держал серебро. Подкупить дозорных не составило бы труда.

Но те не обратили на него особого внимания: им было не до поборов, их занимало что-то другое.

— Ты никого здесь не видел?

— Нет. А кого я должен был видеть?

— От границ с Сиеной до нас дошло известие, что вдоль долины под Орвието к нам движутся какие-то группы людей.

— Группы людей? Как это понять? Они вооружены?

— Нет… Неизвестно. Идут люди. Странные, никто таких не видел. Говорят, целая толпа. У нас приказ проконтролировать.

— Толпа?

— Даже больше. Все на повозках, мужчины и женщины. Идут вроде бы мирно, распевают псалмы и просят милостыню. Разбивают лагерь…

— Может, пилигримы?.. Какое-нибудь братство?

— У них кресты на повозках, они объявляют себя христианами. Идут воздать почести Папе Сиксту. Только говорят непонятно, да и обычаи у них… странные.

— А сколько их?

— Да пара сотен, не более. Нам уже донесли, что по большей части женщины и дети. Оборванные, но на всех золотые украшения, особенно на женщинах. Много лошадей, и среди них есть просто великолепные.

Говорившему не удалось скрыть жадный блеск в глазах.

— В самом деле?

Оливеротто рассказывал, что в те дни, когда появился Морра, через город действительно шел какой-то странный люд. Пико быстро сообразил, что ему представился случай кое-что разузнать.

— Во Флоренции, откуда я еду, они оставили по себе дурной след: грабежи, пропажи коней. Вы не будете возражать, если дальше я поеду с вами?

Джованни огляделся с притворным беспокойством.

— Мы не против, — отозвался командир дозорных. — Не известно, с кем нам придется иметь дело, и лишняя шпага не помешает. Если, конечно, ты говоришь правду. — Он неопределенно пошевелил пальцами в направлении покрытых лишайником скал. — Я думал направиться туда.

— Вдоль дороги я никого не встретил, да и следов от повозок не было видно. Единственное место, откуда они могут появиться, — вон то ущелье внизу, — заметил Пико, указав на место вдалеке, где река делала петлю. — Может быть, они движутся по берегу реки, — прибавил он и пришпорил коня.

Граф делла Мирандола инстинктивно взял на себя инициативу, словно его назначили командовать отрядом, но тут же не без удовлетворения заметил, что все поехали за ним, молчаливо признав в нем главного. Подняв коня на дыбы, он остановился на вершине холма, а остальные, выставив копья, выстроились рядом с ним. Под ними грязной змеей разматывалась дорога, по ней медленно, в темпе шага, ползла длинная вереница раскрашенных повозок. Сверху казалось, что она вообще не движется.

Пико быстро произвел расчет. Солдат сказал, что их пара сотен, большинство — женщины и дети. Если это семьи, то мужчин должно быть не меньше пятидесяти. Может, эта горстка солдат и вправду нуждалась в его помощи. Он направил коня по склону вверх, рассчитывая преградить колонне дорогу.

Они встретили пришельцев там, где дорога шла по берегу маленького ручья. Те заметили дозор с приличного расстояния, и по колонне прокатился сигнал тревоги.

Пока солдаты выстраивались поперек дороги, Пико выехал навстречу первой повозке. Тяжелая четырехколесная телега была покрыта ярко раскрашенным тентом. На ее передке возвышался шест со штандартом, на котором чья-то неумелая рука грубо намалевала красный крест. Такими же рисунками пестрели и остальные разномастные повозки о двух или о четырех колесах.

Колонна походила на маленький флот из тех, что направлялись на Восток во времена Крестовых походов. Но той воинственной атмосферы, что царила в подобных экспедициях, не было и в помине. Напротив, вместо воинов он с удивлением увидел кучу оборванных ребятишек. Они высыпали из повозок и кружили возле лошадей дозорных с испуганным, но в то же время на удивление нахальным видом, трогали сбрую, хватались за уздечки и стремена. Солдаты растерялись.

Дети мгновенно установили контакт с лошадьми, словно их непонятный язык был знаком животным, как вавилонское наречие еще до того, как башню разрушил божественный гнев.

Пико остановился. В тавернах, где собирались студенты, он слышал рассказы о вернувшемся с Востока народе, в обычае которого было встречать врагов шеренгой женщин и детей, чтобы удивить и отвлечь их внимание, а потом неожиданно напасть. Здесь же ситуация тревоги не вызывала, но Джованни решил быть осторожным. Солдаты тоже ждали первого хода от незнакомцев.

Тент на головной повозке открылся, и из нее появилась высокая фигура, закутанная в опушенный мехом плащ. На мгновение человек застыл, оглядывая Пико и дозорных, потом тяжело спрыгнул на землю и направился к ним широкими шагами.

Увидев, что он безоружен, Пико спешился и пошел навстречу, преграждая ему дорогу. Командир дозорных тоже спрыгнул с коня. Теперь, когда опасность миновала, он желал вернуть себе статус руководителя.

— Кто вы такие? — крикнул он, приблизившись на расстояние голоса. — Зачем вы вторглись в земли Витербо?

Человек улыбнулся ему и распахнул плащ. Под ним оказалась туника, расшитая диковинным варварским узором, которого Пико нигде раньше не видел. Чужак долго оставался в этой позе, словно давая понять, что на нем нет оружия. Потом он почтительным жестом снял остроконечную шляпу, и по плечам рассыпались густые волосы.

— Мой народ пришел с миром, — сказал он с акцентом, который показался Джованни похожим на акцент греческих торговцев.

Он говорил медленно, как всякий человек, изъясняющийся на чужом языке, и уверенно, как тот, кто привык повелевать.

30

Мнемозина в древнеримской мифологии — богиня памяти, Лета — река забвения.

31

В XV в., когда происходит действие романа, у шпаги еще не было гарды, поперечной планки, предохраняющей руку. Шпага помещалась в ножны вместе с эфесом.