Страница 7 из 13
— Где? Возле несчастных белошвеек?
Наконец-то улыбнулась по-настоящему. Боль уходила, пряталась где-то в глубине души; но оттуда я её изгоню всё равно, пообещал сам себе Познавший Тьму. Рано или поздно.
— Возле белошвеек тем более нечего! Нет, дорогой мой Хедин, Новый Бог и всё прочее, умирать я тебе не позволю. Хватит того, что умирала я.
— Хорошо-хорошо. Давай тогда просто ничего не говорить?
— Я всё ждала, когда ты, наконец, предложишь, — глаза её лукаво сощурились — за миг до того, чтобы закрыться, когда они оба забылись в поцелуе.
— Никогда не понимала, как ты вообще жил без меня, — фыркнула Сигрлинн. Скрестив руки на груди, она стояла возле узкого стрельчатого окна парящего замка. — У тебя же тут даже кухни считай что и нету!
— Уж не решила ли ты взяться за стряпню?
— Когда-то я это делала неплохо! — отрезала Сигрлинн, окидывая суровым взглядом пустой покой, где не было ничего, кроме нескольких грубо сколоченных столов да огромного очага с вертелами.
— Ну… да, — признался Хедин. — Но, знаешь ли, положение Бога всё-таки имеет свои преимущества.
— Какие это? Птицы небесные в клювах своих доставляют тебе амброзию и нектар?
— Э-э-э… н-нет. Обычно у меня кашеварят гномы.
— Что-о?! Гномы? И ты ешь их стряпню?
— Чем она тебе не угодила? Еда простая, без изысков, но вполне. Пиво, опять же.
— И гномояд!
— О, и ты о нём наслышана? Да, гномояд. Но пропустить стопку для аппетита…
Сигрлинн в шутливом ужасе зажала уши.
— Слышать ничего этого не хочу! Помню, у тебя… всё поустроеннее было.
— Там эльфы старались, — вздохнул Познавший Тьму. — Как им откажешь?
— Главное, чтобы ты не «не отказывал» бы эльфкам, — засмеялась она. — А здешними делами я займусь. У нас ведь это в крови.
— Что именно?
— Наводить порядок! И не закидывать в рот на бегу чего попало.
— Си, видишь ли, просто это тело, как ты знаешь…
— Знаю. Но раз уж мы сохранили, гм, удовольствия одного сорта, почему бы не сохранить и другие?
— Это тебе Ракоту надо сказать.
— Ну да. И он, войдя в роль варвара, будет жарить над огнём кабанью ногу, насадив на собственный меч!
— А как надо? — робко осведомился Познавший Тьму.
— Скоро узнаешь! — грозно пообещала Сигрлинн.
— Мне уже страшно, — улыбнулся он.
— Истинная волшебница на кухне — это да, это страшно. Или… постой. А кто я сейчас вообще?
— То есть как? Ты — это ты. Сигрлинн. Моя Сигрлинн.
— Верно. Но не только. Кто я, Хедин? Нашего Поколения больше нет, следовательно, я не Истинный Маг. Меня не избирало Упорядоченное, со мной не говорил Дух Познания, следовательно, я и не Новая Богиня. Кто же я тогда, Хедин? Я, дважды вырывавшаяся из смертных тенёт? Западная Тьма? Прекрасная Дама?
Он остановился, потёр лоб. Помолчал.
— Трудно ответить, не правда ли? — Она смотрела ему прямо в глаза. — Да, никто не может отобрать у меня пройдённое посвящение. Но нет ни Столпа Титанов, ни Молодых Богов. Нет и следующего Поколения. Истинные Маги пали, Хедин. Вернее, ты уничтожил их.
— Я…
— Разве я сказала, что ты был не прав? Прав, стократно. И я жалею лишь о том, что не могла тогда сражаться вместе с тобой.
— Ты — Сигрлинн. Единственная и неповторимая.
— Что неповторимая, я знаю и так. Насчёт единственной не столь уверена. Всякие там Огненные Девы…
— Забудь о них. Серьёзно.
— Постараюсь, — фыркнула она. — Но дело не в этом. После того как мне удалось вырваться и я обрела себя, я так и не могу понять, кто же я. Кроме того, что я — твоя жена.
Познавший Тьму улыбнулся.
— Это самое главное.
— Разумеется! — отмахнулась она, но улыбку спрятать всё равно не успела. — Помнишь, когда-то мы заставляли весь мир проворачиваться вокруг нас?
— Конечно.
— А теперь мне это просто не нужно. Магия течёт сквозь Упорядоченное, и стоит только протянуть руку… Что это, Хедин?
— Мир мы по-прежнему можем повернуть. — Он смотрел на неё и действительно «не мог наглядеться». — На самом деле Истинные Маги всегда обращались именно к этим потокам. Просто не всегда сами об этом знали. «Поворот мира» — создание местного возмущения в магии, с тем чтобы…
— Узнаю Познавшего Тьму, — усмехнулась она. — Сейчас мы увязнем в головоломных магических формулах и схемах…
— Когда-то ты составляла их куда ловчее меня.
— Именно, мой дорогой. Вот потому-то я тебя и допрашиваю с пристрастием — кто я сейчас? Про Весы я уже наслушалась и теперь хочу знать — кто я на этих Весах?
— Ты умеешь задавать вопросы, Сигрлинн.
— Несомненно! — заявила она. Роскошные волосы воспарили над плечами, словно огненная аура. — Умею. И ещё очень хотела бы получить на них ответы.
— Я… постараюсь. Но для этого, боюсь, нам придётся обойти все три Источника. Начиная с Кипящего Котла и заканчивая Урдом.
— Что ж, если у тебя нету более срочных дел…
— Сигрлинн!
— Шучу, — улыбнулась она. — Я знаю, милый. Кристалл Эйвилль. След Дальних. Спаситель. Быкоглавцы и прочие слуги… то ли Дальних, то ли Падших. Война. Которая, если мне не изменяет намять, «есть вершина человеческого духа и судьбы».
— Надо же. Ты и это помнишь…
— Разумеется. Такое разве забудешь!
— Я же знаю, ты не сердишься по-настоящему.
— На тебя? Я никогда не сердилась на тебя «по-настоящему». Обижалась, да. Плакала — подобно брошенной белошвейке — тоже да. Но не «сердилась». А война… я понимаю, что она идёт. И если ты запамятовал, я хотела бы… подставить плечо. Думаю, если как следует постараться, где-нибудь в Хьёрварде ещё можно отыскать тех, кто хранит наследие Ночных Всадниц.
— А как же Орден Прекрасной Дамы?
Сигрлинн опустила глаза, лицо её потемнело.
— Они погибли.
— Все? Без исключения? Не осталось ни единого?
— Остались… — нехотя призналась она. — Старые рыцари, совсем молодые оруженосцы… Крепость осталась тоже, книгохранилища…
— Но?
— Но я-то уже не есть недостижимый идеал, — покраснела Сигрлинн. — Вот она я. Воплотившаяся. А воплощение не может совпадать с идеалом.
Познавший Тьму уже было открыл рот, готовясь заговорить, — и осёкся. Потому что слова, что вот-вот сорвались бы с его губ, достойны были именно Познавшего Тьму, но никак не Хедина, Нового Бога, обретшего Сигрлинн.
— Но ты не можешь их бросить, — наконец выдавил он. — Они…
— Да. Да. Я знаю. Умерли за меня. И их лица мне снятся каждую ночь. Наверное, из меня никогда не выйдет богини — боги, они ведь обязаны снисходительно принимать жертвы… черпать в этом силу…
— Если это потребуется Упорядоченному — станешь и богиней, — медленно проговорил Хедин. — Ты ведь знаешь, что в Хьёрварде живут и здравствуют наши с Ракотом культы? Что хватает тех, кто нам поклоняется? Народная вера, кто бы мог подумать… наши, гм, подвиги не оказались забыты.
— Вот как? — подняла брось Сигрлинн. — И что же, это распространилось? Ты снисходишь в свои храмы, принимаешь жертвы?
— Не смейся. Бог, зависимый от веры смертных в него, уязвим.
— Но Бог и не может оставить собственных последователей, верящих в него, на произвол судьбы.
— Не может, — вздохнул Хедин. — Мы и стараемся… потихоньку направлять. Чтобы без перехлёстов. Но жрецы всё равно молятся, стараются, как они говорят, «познать волю Познавшего». Народ-то просто верит, как верил и в Древних Богов, а вот жречество… Могут далеко зайти.
— Куда, интересно знать? И что ты с ними вообще делаешь? «Потихоньку направлять» — это как?
Хедин едва заметно усмехнулся.
— Жрецы всегда жрецы, — посетовал. — Все тщатся учить народ, который у них всегда «тёмный». Вот и учат.
— Грамоте?
— Грамота пахарям как раз не нужна, ибо от неё случается смущение простых, неискушённых умов и отпадение от праведного пути.
— Смеёшься?
— Немного. Ибо, по мнению тех же жрецов, именно я, недостойный, сотворил землю, небо и море. А также населил их всеми, кто там обитает.