Будь здоров

Девушка повернулась ко мне, победно улыбнулась и, приблизившись вплотную мягкими кошачьими шагами, томно проворковала:

— Господину травнику надо обязательно помочь постельку постелить. — И глядя с хищным прищуром голодной тигрицы, как на трепетную лань, разве что не облизываясь, стала оттеснять меня к этой самой постели.

Ой! Свента, милая, помоги. Меня же сейчас… да прямо здесь… да прямо так… Вот вы на моем месте, зная мою жену, не вспомнили бы ее предупреждение про гулялку? Я не ханжа, но поступать так, как рекомендовал молодежи некий герцог, известный своей прямотой, я не мог. А тот говаривал: «Дают — бери!», то есть пользуйся. И он же в свое время ввел для самооправдания изречение: «Пользуясь благосклонностью горничной, благородный господин жене не изменяет, а просто удовлетворяет естественную надобность». Правда, когда один граф спросил его, как он относится к тому, чтобы и жена таким же образом удовлетворяла естественную надобность, герцог так разъярился, что наорал на всех и выгнал графа вон.

Не скрою, я отнюдь не ангел, и сластена во мне вкрадчиво зудел, что никто не узнает, да и откуда бы, а девушка сама прыгает ко мне в постель, а женщины у меня давно уже не было, а долго сдерживаться вредно для здоровья, а герцог говорил, что…

Однако не узнает никто, кроме… меня самого.

Видимо, воспоминания о пресловутом герцоге и охладили мой пыл. Мне подумалось, могу ли я ждать верности от жены, если сам на это неспособен? Получается, любая, у кого зачесалось, может затащить меня в постель, а я послушно буду с ней кувыркаться, как кобель на случке? Я представил, как моя жена, оправдываясь этой самой естественной надобностью, тем, что муж далеко, а ей надо, прыгает в постель к гвардейцу, и мне даже плохо стало. Смог бы я дальше быть ей мужем? Зная себя, скажу точно — нет.

Сославшись на усталость после дороги и лечения госпожи, я с трудом выпроводил горничную из комнаты. Та перед выходом сладко потянулась, рельефно обозначив пышную грудь и бедра, указала на шнурок звонка и намекнула, что по первому зову она придет… постелить постель. Я чуть не бросился за лестницей, чтобы привязать этот шнурок к потолку, дабы случайно не задеть ночью.

ГЛАВА 7

С момента отъезда графа прошло почти две недели. За это время восстановление здоровья Олисии завершилось, с моей точки зрения, полностью. Однако уверенности в окончательной победе над болезнью я не испытывал. Маловато у меня было опыта в таких исцелениях. Раненые уже потихоньку сами выходили во двор погреться на солнышке да подышать свежим воздухом.

Таким образом, я считал свои обязательства перед хозяином дома выполненными. Осталось дождаться выполнения его обязательств передо мной. Но это дело я не собирался пускать на самотек. В стране, охваченной мятежом, всякое может случиться. Нападение по дороге сюда уже было. Кто может гарантировать, что оно было последним, а последующие не увенчаются успехом? К тому же граф очень любит дочь и вполне может, не нарушая слова, оттягивать мой отъезд до бесконечности, ссылаясь на всевозможные объективные причины, препятствующие безопасной поездке к границе.

Будь я на месте графа, пожалуй, поступил бы так же — придержал у себя способного студента и тем самым гарантировал дочери регулярное восстановление здоровья. Даже денежное содержание назначил бы. Интересно, покойный барон, повар которого послужил мне прикрытием в первое время, не отпускал от себя травника по таким же соображениям? Может быть, он тоже чем-нибудь болел и так хитро составил договор, что тому бедняге и деваться некуда было. Что уж говорить обо мне, иноземце, практически без всяких гражданских прав.

Слово словом, но я стал готовиться самостоятельно покинуть столь гостеприимную страну. В течение нескольких дней и ночей с помощью нити-луча обследовал окрестности и нашел несколько подгорных путей. Для каждого из них составил оптимальный маршрут выхода в Элморию и продумал способы невзначай оказаться в одиночестве у какого-либо из обнаруженных входов. Самое интересное, один такой начинался как раз в апартаментах графа. Осмотрев его с помощью нити-луча, я выяснил, как открыть потайную дверь, и решил считать этот вариант основным. Ход в стене, примыкавшей к скале, выводил на противоположную сторону и был уже давно завален камнями обвала, но где-то посередине я увидел тонкую перемычку, которую можно было быстро пробить проникающим шаром и оказаться в следующем длинном и разветвленном ходу.

За бутылку похмельного эликсира я купил у ключаря старую, но еще крепкую походную безобъемную сумку на сорок килограммов груза. При полной загрузке она держала заряд две недели, но с зарядом, как вы понимаете, у меня проблем не было. За пару омолаживающих зелий, добившись этим расположения служанок, наполнил сумку едой долговременного хранения, наподобие копченых окороков, вяленого мяса и колбас, сушеной рыбы и сухарей. По пути должно было встретиться достаточное количество источников, но пару фляг вина положить я тоже не забыл. Прихватил еще пару светящихся амулетов-шариков на случай, если вдруг тоскливо станет без света. Весь поход, по моим прикидкам, должен был занять максимум неделю неспешного передвижения, но я готовился, как в пустыню, где идешь на сутки — запасай на трое. Заработанные честным трудом в поте лица (и не только лица) деньги решил графу не оставлять.

Здесь существовала своя интересная система расчетов. Дворецкий, он же казначей графа в этом замке, вел учет доходов и расходов всех слуг. В конце недели при выплате жалованья он непременно сообщал каждому его баланс на текущий момент. Прямо как в столичном банке: дебет — кредит — сальдо. Говоря человеческим языком: все, что начислено, — все, что удержано, — все, что осталось. Тратить в этих краях особо было негде, но иногда кто-нибудь из слуг по служебной надобности направлялся в места, не лишенные признаков цивилизации — лавок и трактиров. Тогда можно было получить у дворецкого часть или все свои деньги, выдать их путешественнику и старательно обременить его заказами. Периодически, примерно раз в три месяца, непосредственно в замок приезжал со своими товарами торговец и устраивал для обитателей небольшую ярмарку. Эти события народ потом вспоминал довольно долго.

— Это было через неделю, как кривой Гарсиус приезжал?

— Нет, ты путаешь. Это когда Вансис-жаба кувшинчик с благовониями в новенькую горничную кинул… Ее потом не иначе как жабьей невестой звать стали.

— А-а-а, так вот зачем она горшок смолы у десятника выменяла и Вансиса-жабу ждет! Аж извелась вся… Так о чем это мы?

Процветали здесь и азартные игры, в основном в кости. Взаиморасчеты производились тоже довольно просто. Оба игрока приходили к дворецкому, тот списывал некую сумму с проигравшего и записывал на счет победителя.

Я, признав удобство такой формы хранения сбережений, тем не менее потребовал выдавать мне жалованье наличными, и пусть себе считают меня жадиной «с приветом». Все ведь имеют полное право на безобидные причуды. Допустим, у меня — самая тихая: ночами, под одеялом, трясущимися от вожделения руками перебирать тускло мерцающее в свете Селены серебро… впрочем, под одеялом какая Селена — в свете моих горящих глаз… монетку за монеткой…

Но, разумеется, самый древний способ торговли (не путать с древнейшей профессией… а может, это одно и то же?) — прямой обмен товарами и услугами — был здесь наиболее распространен. Деньги еще надо превратить в нужную тебе вещь, что в условиях удаленности горного замка непросто, а иметь желаемое хочется уже сейчас.

Наконец сумка была собрана, деньги уложены — с последней выплаты у меня накопилось около ста лоперских серебряных марок, что по курсу соответствовало пятистам семидесяти элморским серебрушкам. Осталось только назначить самому себе дату убытия. Признаюсь, вспоминая прошлое свое путешествие, очень мне не хотелось снова лезть под горы, поэтому решил все-таки дождаться графа, вдруг он безоговорочно выполнит свое обещание и даст сопровождение. Дорога поверху на свежем воздухе сулит гораздо более красочные виды, нежели пещеры.