Страница 2 из 5
Эбби стояла неподвижно, с собакой на руках, и слова Раффа эхом раздавались в ее голове: «Это кернтерьер Исаака Абрахама. Собаку везли в клинику на усыпление».
Она знает Исаака, или, точнее, знала его. Пожилой человек жил в миле от города, на Черной горе, куда… куда она больше никогда не приедет. Исаак умер шесть недель назад, и к Эбби в офис пару раз приходила его дочь, которая оформляла наследство. Дочь была деловой, энергичной женщиной, она детально вникала во все тонкости, касающиеся имущества отца, но о собаке не было и речи…
— Ты можешь убрать свою машину с дороги? — сказал ей Рафф. — Ты перекрываешь движение.
Она перекрывает движение? Оглянувшись вокруг, Эбби поняла, что так оно и было. Неким магическим способом Рафф переставил все машины, попавшие в аварию, к обочине дороги. Он приказывал, а люди повиновались. Таким был Рафф. Прибыло несколько эвакуаторов, но дорога уже была расчищена.
Проблем не было. Все, что ей оставалось делать, — это сесть в машину, вместе с собакой, и отправиться в ветклинику.
Но… отвезти собаку, чтобы ее усыпили?
— Пусть это сделает Генриетта, — сказала Эбби, оглядываясь в поисках леди, которая, как ей было известно, возглавляла приют для домашних животных.
— Генриетта перевозила целый грузовик с собаками, и теперь ей надо разыскивать их, — отрывисто сказал Рафф.
— Но ведь у нее есть приют…
— И что?..
— Значит, этого песика надо отправить туда. Но не усыплять же!
Лицо Раффа отвердело. Эбби знала это выражение. Жизнь у Раффа не была легкой, она тоже это знала. И если он даже не хотел чего-то делать, все равно делал то, что было нужно.
— Эбби, я знаю эту собаку, давно ее знаю. — Тон его вдруг стал ледяным. — Я привез этого пса в приют для животных в тот день, когда умер Исаак. Дочь не захотела взять собаку к себе, и никто не захотел. Единственный человек, который любит этого пса, — это садовник Исаака, но Лайонел теперь снимает жилье, и он не может взять собаку к себе. Приют же переполнен животными. Клеппи жил там шесть положенных недель, и в приюте его больше не могут держать. Фред ждет. Инъекция не будет болезненной. Все произойдет очень быстро. Не раздумывай, Эбби. Отвези его, и я жду тебя в суде.
— Но…
— Сделай это! — Отвернувшись от нее, Рафф направился к эвакуаторам.
Он только что отдал Абигейл Каллахэн песика, и она выглядела совершенно растерянной.
Она выглядела очаровательной…
Но ему пора перестать думать о ней как об очаровательной женщине. Подростком Эбби, казалось, была его частью, но вот уже десять лет, как она смотрит на него с презрением. Из смешливой девочки, которой всегда была, она превратилась в женщину, которую он уже больше не любит.
Потому что он убил ее брата.
Странная кличка у собаки — Клеппи. Рафф не должен был называть его кличку.
Но все равно Эбби узнала бы ее. На собаке был голубой пластиковый ошейник — стандартный ошейник для всех собак в приюте, но кто-то прикрепил к ошейнику брелок с именем, видимо сняв его со старого ошейника, будто предоставив собачке право оставаться личностью до самого конца…
Клеппи.
Имя было написано от руки на обратной стороне круглой металлической пластины, похожей на медаль.
Эбби посадила пса на переднее сиденье — он снова повилял хвостом, повертелся на месте и затих, — и не могла удержаться, чтобы не взглянуть на обратную сторону медальона-адресника.
Это действительно была медаль. Эбби не могла отвести от нее глаз.
Старик Абрахам совершил нечто героическое на войне. Об этом ходили слухи, но у них не было подтверждения. И теперь она узнала, что это правда. Медаль чести висела на ошейнике грязного бездомного существа, называемого Клеппи.
Песик снова взглянул на нее. Его карие глаза были огромными.
Шесть недель в приюте для бездомных животных…
Эбби была там когда-то, со школьной экскурсией. Бетонные вольеры, с крошечным двором для выгула. Слишком много собак, с надеждой смотрящих на нее. Но эту надежду она не могла им дать…
«Эти люди делают великое дело, — вспомнила она слова своей учительницы. — Но они не могут спасти всех. Если вы просите родителей подарить вам щенка на Рождество, то должны понимать, что собака может прожить двадцать лет. Любая собака заслуживает любящей семьи, заботливых хозяев».
Сколько ей было тогда? Тринадцать? Эбби помнила, что расплакалась, глядя на приютских собак. И также помнила, что Рафф — конечно, это был Рафф! — неуклюже похлопал ее по плечу:
— Эй, все в порядке, Эбби! Я уверен, обязательно появится волшебница. И к вечернему чаю все эти собачки будут разобраны по домам.
— Да, возможно, волшебницей будет твоя бабушка, — сказал кто-то, но не очень доброжелательно. — Сколько у тебя собак, Финн?
— Семь.
— Понимаете, в этом и проблема, — сказала хозяйка приюта. — В семье не разрешается держать больше двух собак.
— Значит, тебе надо сдать в приют пять, — послышался чей-то голос.
«Тебе надо сдать в приют пять». Чтобы их усыпили?
«Возможно, это сказал Филип», — решила Эбби, хотя не могла вспомнить, был ли он там. Но уже тогда Филип был строгим приверженцем всяких правил.
Таким же, как и ее родители.
— Нам не нужна брошенная собака, — сказали они, ужаснувшись просьбе дочери. — Почему ты хочешь взять собаку, которую кто-то выбросил?
Сейчас Эбби вспомнила об их словах, потому что никому не нужная собака Исаака Абрахама сидела в ее машине. С медалью чести.
— Трогай, Эбби. — Голос Раффа был непреклонным.
Эбби подняла глаза:
— Я не хочу…
— Не всегда приходится делать только то, что хочешь, — прорычал он. — Полагаю, ты достаточно взрослая, чтобы это понять. А если поняла, то поезжай.
— Но…
— Или я выпишу тебе штраф за перекрытие дороги, — резко сказал он. — Выбора нет, леди, трогайтесь!
Она вела машину, а Клеппи, неподвижно лежа на сиденье, смотрел на нее. Смотрел так проникновенно, будто доверял ей свою жизнь.
Эбби стало плохо.
Но ведь это не ее дело! Клеппи принадлежал старику, который умер шесть недель назад. Дочь старика не захотела взять собаку. И никто не захотел взять, поэтому гуманно было бы усыпить животное.
А что, если… Что, если?..
«О боже, о чем я думаю? Я скоро выхожу замуж. За Филипа. Через девять дней».
Ее крошечный дом был наполнен свадебными подарками. Свадебное платье висело в холле — произведение искусства из шелка цвета слоновой кости, украшенное бисером. Она сама сшила его, каждый стежок был сделан ее руками. И Эбби любила это платье.
Эта собачка пройдет мимо него, и на шелке цвета слоновой кости останется собачья шерстинка…
«Ну, об этом глупо думать». Чтобы это произошло, собака должна находиться в ее доме, а Эбби везла ее в клинику. На смерть…
Песик взглянул на нее и заскулил. Вытянул лапу и дотронулся до ее колена.
Сердце Эбби перевернулось. «Н-н-нет…»
Через пять минут она подъехала к ветклинике. Собачья лапа все еще лежала на ее колене.
Эбби остановила машину. Клеппи не дрожал. Дрожала она.
Навстречу ей вышел Фред. Пожилой ветеринар был мрачен. Он направился прямо к пассажирской дверце. Потянув за ручку, открыл ее.
— Рафф звонил и сообщил, что ты едешь, — сказал он, забирая Клеппи. — Спасибо за то, что привезла его. Ты не знаешь, где остальные?
— Я… Генриетта пытается их поймать. Их много?
— Больше, чем я ожидал, — хмуро сказал Фред. — Через три месяца после Рождества щенки вообще никому не будут нужны. Не выходи. Я сам отнесу его.
Клеппи сжался в руках Фреда. Пес смотрел на нее.
Лапа на ее колене…
«Помоги мне. Помоги, помоги, помоги!»
— Это будет быстро?
Фред взглянул на нее, вскинув брови. Эбби училась вместе с его дочерью в школе. Он хорошо ее знал.
— Не надо, — сказал он.
— Что «не надо»?
— Не надо думать об этом. Живи своей жизнью. Девять дней до свадьбы?