Город падших ангелов

— Его имя Саймон. Саймон Льюис.

— Предложение к мистеру Льюису. Я могу пообещать вам, что мистер Льюис сочтет его весьма выгодным, если согласится сопровождать нас и выслушать моего мастера. Клянусь честью моего мастера, что тебе не будет причинено вреда, Светоч, и если ты пожелаешь отказаться от предложения мастера, то будешь волен сделать такой выбор.

Мой мастер, мой мастер. Мистер Уокер произносил слова со смесью благоговения и страха. Саймона слегка передернуло внутри. Как ужасно быть настолько привязанным к кому-то еще и никогда не иметь своей собственной воли.

Изабель покачала головой; показав ртом слово «нет» Саймону. «Вероятно, она была права», — подумал он. «Изабель была превосходным сумеречным охотником. Она охотилась на демонов и нарушивших закон Нижнего Мира — вампиров изгоев, колдунов, практикующих черную магию, оборотней, что одичали и сожрали кого-нибудь — с тех пор, как ей исполнилось двенадцать, и была вероятно лучшей, чем другие сумеречные охотники ее возраста, за исключением ее брата Джейса. А еще был Себастьян», — подумал Саймон, — «который был лучше их обоих. Но он был мертв».

— Хорошо, — сказал он. — Я пойду.

Глаза Изабель округлились.

— Саймон!

Оба порабощенных потирали свои руки, как злодеи в комиксах. Сам жест, на самом деле, не был жутким; это было в том, как они делали это одновременно и одинаково, точно были марионетками, чьи ниточки дергались в унисон.

— Превосходно, — сказал мистер Арчер.

Изабель с грохотом швырнула нож на стол и наклонилась вперед, ее блестящие, темные волосы касались поверхности стола.

— Саймон, — сказала она настойчивым шепотом. — Не будь глупцом. У тебя нет причин идти с ними. А Рафаэль псих.

— Рафаэль — мастер вампир, — сказал Саймон. — Его кровь сделала меня вампиром. Он мой… как они это называют…

— Прародитель, создатель, отец — есть миллионы имен для того, что он сделал, — растерянно сказала Изабель. — И может быть, его кровь и сделала тебя вампиром, но это не сделало тебя Светочем. — Их глаза встретились через стол. Джейс сделал тебя Светочем. Но она никогда не скажет этого вслух; было всего несколько из них, кто знал правду, всю историю того, кем был Джейс, и кем из-за этого стал Саймон. — Ты не должен делать того, что он говорит.

— Разумеется, нет, — сказал Саймон, понизив голос. — Но если я откажусь пойти, думаешь, Рафаэль так просто сдастся? Он не сдастся. Они будут продолжать преследовать меня. — Он искоса бросил взгляд на порабощенных: они выглядели так, словно соглашались, хотя, возможно он воображал это. — Они будут следить за мной повсюду. Когда я выхожу из дома, в школе, у Клэри…

— И что? Клэри не сможет с этим справиться? — Изабель всплеснула своими руками. — Ладно. По крайнее мере, позволь мне пойти с тобой.

— Исключено, — отрезал мистер Арчер. — Это не касается сумеречных охотников. Это дела Детей Ночи.

— Я не…

— Закон дает нам право вести наши дела конфиденциально, — сухо произнес мистер Уокер. — С нашим собственным видом.

Саймон посмотрел на них.

— Дайте нам минутку, пожалуйста, — сказал он. — Я хочу поговорить с Изабель.

Наступила минута молчания. Вокруг них жизнь закусочной продолжалась. Место пребывало в ночной суматохе, будто кинотеатр на выходе из зала, и официантки спешили мимо, разнося дымящиеся блюда с едой клиентам; пары смеялись и болтали за соседними столиками; повара выкрикивали заказы друг другу за стойкой. Никто не смотрел на них или осознавал, что происходит нечто странное. Саймон уже привык к гламуру, но порой он не мог избавиться от ощущения, когда был с Изабель, что он был пойман в ловушку позади невидимой стеклянной стены, отрезанный от остальной части человечества и ежедневной суеты.

— Очень хорошо, — сказал мистер Уокер, отходя назад. — Но мой мастер не любит ждать.

Они отступили к двери, по-видимому, не замечая порывов холодного воздуха всякий раз, когда кто-то входил или выходил, и стояли там как статуи. Саймон повернулся к Изабель.

— Все в порядке, — сказал он. — Они не причинят мне вреда. Они не могут причинить мне вред. Рафаэль знает все об… — Он неловко указал на свой лоб. — Этом.

Изабель потянулась через стол и убрала назад его волосы. Ее прикосновение было скорее беспристрастным, чем нежным. Она нахмурилась. Саймон достаточно насмотрелся на метку в зеркале, чтобы хорошо знать, на что она похожа. Словно кто-то взял тонкую кисть и нарисовал незамысловатый узор на его лбу, чуть выше и между глаз. Форма ее, казалось, иногда изменялась, как движущиеся образы в облаках, но она всегда была четкой и черной, и как-то опасно выглядящей, словно предупредительный знак, неразборчиво написанный на другом языке.

— Это действительно… работает? — прошептала она.

— Рафаэль считает, что работает, — сказал Саймон. — И у меня нет причин думать иначе. — Он схватил ее запястье и отстранил от своего лица. — Я буду в порядке, Изабель.

Она вздохнула.

— Каждая частичка моего опыта говорит, что это не очень хорошая мысль.

Саймон сжал ее пальцы.

— Да ладно. Тебе ведь любопытно, чего хочет Рафаэль, разве нет?

Изабель погладила его руку и откинулась на спинку стула.

— Расскажешь мне об этом, когда вернешься. Сразу же позвони мне.

— Позвоню. — Саймон поднялся, застегивая свою куртку. — И сделай мне одолжение, хорошо? Точнее, два одолжения.

Она посмотрела на него со сдержанным весельем.

— Какие?

— Клэри сказала, что будет тренироваться сегодня в Институте. Если встретишь ее, не говори ей, куда я пошел. Она будет напрасно волноваться.

Изабель закатила глаза.

— Ладно, хорошо. Второе одолжение?

Саймон наклонился и поцеловал ее в щеку.

— Попробуй борщ, перед уходом. Он изумительный.

Мистер Уокер и мистер Арчер были не особо разговорчивыми спутниками. Они молча вели Саймона по улицам Нижнего Ист-Сайда, держась на несколько шагов впереди, с их странной скользящей походкой. Было уже поздно, но городские тротуары были заполнены людьми — возвращающихся с вечерней смены, спешащих домой с обеда, опустив головы, и подняв воротник от сильного холодного ветра. У собора Святого Марка, вдоль тротуара были расставлены карточные столы, продающие все, от носков до дешевых карандашные набросков Нью-Йорка и дымящегося ладана из сандалового дерева. Листья громко шуршали по тротуару, как высушенные кости. Воздух пах смесью выхлопных газов и сандалового дерева, а под этим скрывался запах людей — кожи и крови.

Желудок Саймона свело. Он старался держать достаточный запас бутылок с кровью животных в своей комнате — у него был маленький холодильник у стенки его шкафа, где его мать не могла их увидеть — чтобы справляться со своим голодом. Кровь была отвратительная. Он думал, что привыкнет к ней, даже начнет хотеть ее, но хотя она избавляла его от голодных мучений, в этом не было ничего похожего на удовольствие, которое он испытывал, когда наслаждался шоколадом или вегетарианским буррито, или кофейным мороженым. Она все еще оставалась кровью.

Но быть голодным было хуже. Быть голодным означало, что он мог чувствовать запах, который не хотел — соль на коже, перезрелый, сладковатый аромат крови, источающийся из пор незнакомцев. Это заставило его почувствовать себя голодным, скрюченным и вообще, крайне паршиво. Сгорбившись, он засунул свои кулаки в карманы куртки и постарался дышать через рот.

Они повернули направо на Третью Авеню и остановились перед рестораном, вывеска на котором гласила «Монастырское кафе. Сад открыт круглый год». Саймон прищурился, глядя на вывеску.

— Что мы здесь делаем?

— Это место встречи, которое выбрал наш мастер. — Тон мистера Уокера был мягким.

— Ха. — Саймон был озадачен. — Я считал, что стиль Рафаэля немного иной, ну знаете, назначить встречу на крыше неосвященного собора, или внизу, в каком-нибудь склепе, полном костей. Он никогда не казался мне тем, кто любит модные рестораны.

Оба порабощенных уставились на него.