По сценарию любви

— Не расстраивайся. Когда-нибудь это обязательно случится.

Ханна не расстроилась, хуже, она почувствовала облегчение. Но в то же время ей было очень грустно, поскольку она осознавала, что на этом ее браку пришел конец.

— Филипп не любит меня. Он сказал, что не способен на это.

Софи нежно похлопала ее по спине.

— Ханна…

— И когда я спросила, сможет ли он любить своих детей, он ответил, что я буду любить их за нас двоих.

— Филипп не имел это в виду.

— Нет, имел. И я такого своему ребенку не желаю.

— Что ты говоришь?

— Только то, что я совершила ошибку и, может быть, мне ее и надо исправить.

Принцесса схватила ее за руки.

— Просто дай ему время.

— Сколько? Месяцы? Годы? Я уже потратила восемь лет, стараясь стать для него достойной женой. А что сделал для меня он, Софи?

Кажется, на этот вопрос у сестры короля ответа не было.

— Пожалуйста, Ханна, дай ему шанс.

— У него уже были шансы. — Ханна покачала головой, теперь уже решившись. — Жизнь коротка, а я заслуживаю лучшего. Я и так ждала слишком долго и устала от компромиссов.

Судя по выражению лица Софи, та поняла, что проигрывает и Ханна вряд ли поменяет свое мнение. По крайней мере, сейчас.

— И что ты собираешься делать?

Ханна уже думала об этом, и не раз. Как же она намерена поступить, если когда-нибудь наберется смелости и покинет его…

— Вернусь домой, в Сиэтл.

— И ты правда надеешься, что он вот так отпустит тебя?

— У него нет выбора. Это пока еще свободная страна, и я его собственностью не являюсь.

Принцесса ничего не сказала, но ее глаза наполнились слезами. Сильная Софи, которая, как иногда думала Ханна, просто не умеет плакать…

— Но я не хочу, чтобы ты уходила.

Они обнялись. Пусть после развода с Филиппом они и перестанут официально быть сестрами, но хорошими друзьями точно останутся.

Софи вихрем влетела в кабинет брата.

— Идиот!

Филипп вздохнул и отложил ручку. Он попытался было разозлиться, но не вышло — ничем важным он, так или иначе, не занимался, вернее, не мог заниматься. Просто тупо смотрел в документы, которые уже давным-давно следовало прочесть.

Кроме того, Софи достаточно долго просто игнорировала его, и Филипп даже удивился, когда понял, как ему ее не хватает. Но в чем он был полностью уверен, так это в том, что говорить сестра будет о Ханне.

— Я тоже рад тебя видеть, — отозвался он.

— Ты же ее потеряешь. Ты ведь понимаешь, да? Ну конечно, он понимал. Или даже больше того — рассчитывал на это.

— Так будет правильно.

Софи выглядела совершенно растерянной.

— Ты шутишь? Она же лучшее, что выпало тебе в жизни. Не считая двух последних недель, я еще не видела тебя таким счастливым.

Дело было не в его счастье.

— Я не могу дать ей то, что ей нужно.

— А разве тебя просят о многом? Она просто хочет, чтобы ты любил ее, о чем, как я подозреваю, тебя просить не нужно, ведь ты и без того по уши влюбился в нее. Ты просто или слишком боишься, или чертовски упрям, чтобы признать это.

— Тебе не понять.

— Посмотри, с кем ты говоришь, Филипп. Ведь они были и моими родителями.

— Это здесь ни при чем.

— Еще как при чем! Да, нас воспитали не самым лучшим образом и привили много чего дурного, но это еще не повод губить собственную жизнь. Почему мы не можем позволить себе быть счастливыми? Они были кем были, и это уже никак не изменить…

— Поговори с ней.

— Все, Софи.

Секунду сестра просто смотрела на него, а потом покачала головой.

— Ты трус, — холодно процедила она и хлопнула дверью.

Может быть, она права. Но с тех пор, как приехала Ханна, вся его жизнь перевернулась с ног на голову.

Филипп просто хотел, чтобы все стало как раньше, и в то же время жутко злился на себя за то, что без Ханны все казалось таким бессмысленным.

Ханна несчастна, и виноват в этом лишь он один. Ну как он мог допустить, чтобы все зашло так далеко?

Филипп не хотел делать ей больно. Жаль, что он не может стать тем, кто ей нужен, но себя не изменишь. Ханна заслуживала счастья, заслуживала человека, который сумеет ответить на любовь и ценить ее так, как у самого Филиппа никогда не получится.

А он найдет себе женщину, которая примет его таким, какой он есть. Ту, для кого более важен будет титул, а не мечта жить в вечной и несокрушимой любви. Она станет растить его детей, а взамен получит все, что только можно купить за деньги. Уж это-то он может себе позволить.

Выходит, пришло время посмотреть правде в глаза: будущего у них с Ханной все равно нет. И тем не менее…

Нет, он без нее не может.

Филипп поднялся и направился в спальню, погруженный в раздумья. На кровати что-то смутно поблескивало, и он, удивленный, подошел ближе. На покрывале лежало сапфировое ожерелье, которое он подарил Ханне в медовый месяц.

Вначале он подумал, что жена случайно оставила его в последний раз, когда была здесь, но это было уже давно. Значит, она его сюда положила. Специально.

Филипп мог бы подумать, что так она пыталась задеть его, причинить ему боль, но это было не в ее стиле. Если Ханна возвращала подарок, то на это должна была быть веская причина.

Он вспомнил о Софи, о том, как та просила срочно переговорить с Ханной, и у него упало сердце. Не хотелось признаваться, но сестра была права. Он любит Ханну. И не так уж он упрям, чтобы признать это, и свою жену он вернет.

Филипп схватил ожерелье и быстро вышел из комнаты.

Он обнаружил Ханну в ее спальне. Вместе с несколькими открытыми чемоданами.

— Что здесь происходит? — голос прозвучал жестче, чем хотелось бы.

Но если Ханна и заметила это, то виду не подала, даже не взглянула на него из-за горы вещей, которые собиралась укладывать.

— А на что это похоже?

Похоже было, что она решила уйти, но почему-то Филипп не мог заставить себя произнести это.

— Я подумала, что если уеду сейчас, то проведу праздники с матерью и к тому же поприсутствую на ее свадьбе.

Так она уезжает домой на праздники? А потом вернется обратно? Он хотел, чтобы это было правдой, но позволить себе на это надеяться было глупо.

Филипп указал на ожерелье.

— Я нашел это в своей комнате.

Она все-таки на него посмотрела. Грустно и устало.

— Наверное, я не должна носить его.

— Это подарок. Твой. — Он протянул ей украшение. — Возьми.

Ханна глубоко, порывисто вздохнула.

— Прости, не могу.

— Тогда оно полежит у меня, пока ты не вернешься.

— Я не вернусь.

Сказала, как отрезала… Значит, уже решила. У Филиппа сильно заболело сердце, а этого с ним не случалось уже давно.

— Мы расстанемся очень тихо, — продолжала Ханна, распихивая вещи по чемоданам. Может быть, для того, чтобы не смотреть на него. — Знаю, без скандала не обойдется, но я сделаю все возможное, чтобы в прессу просочилось как можно меньше информации… Исчезну на время, пока все не устроится. А ты сможешь указать на меня. Скажешь, что это я виновата.

Она уже все просчитала. И даже теперь, после всего, что произошло, она больше волнуется о тени, которую ее поступок может навлечь на королевскую семью, чем о себе самой.

Как же это все рассудительно и благоразумно. Ну почему она за себя не поборется?

— Ты говоришь о разводе, — полуспросил-полуподтвердил он.

— Я так больше не могу. Думала, окажусь достаточно сильной… — Ханна устало пожала плечами. — Я ошибалась.

Значит, вот в чем дело! Да она была самым сильным человеком, которого он только встречал на своем пути. И все-таки Филипп умудрился сломить ее. Он же всегда повторял, что будет лучше, если она уйдет, и никогда не верил, что она действительно это сделает. Сердце болело все сильнее, и Филиппу никак не удавалось собраться с мыслями.

— Ханна…

— Оставаться вместе для нас бессмысленно. Я заслуживаю мужчины, способного любить меня так же, как я его, а ты — жены, которая желает любить тебя таким, каков ты есть.