Требуется соблазнитель

— Виновата, — настаивала она. — Я должна была топнуть ногой много лет назад и заставить их принять меня всерьез. Но для того, чтобы они оставили меня в покое, я притворялась, будто подчиняюсь их правилам. Я сама себе испортила жизнь.

Алекс вынул салфетку из пакета у нее на столе и вложил ей в руку.

— И что твой миллионер сказал про все это?

Мэтт не увидел за деревьями, леса. Он одержим постройкой своего ресторана, и, хотя Эмили было очень больно, она понимала Мэтта и даже жалела. Никакой ресторан, никакие деньги не могли заполнить пустоту его жизни. Мэтт был неприкаянным — растерянная душа, ищущая пристанища. Как и сама Эмили.

Она провела большую часть уикенда в квартире Алекса. Когда же вернулась домой в воскресенье вечером, то на автоответчике обнаружила десяток сообщений от Мэтта. Она стерла их, не выслушав ни одного.

— Мэтт всегда будет таким, — сказала она Алексу. — Ему нужны деньги и успех. Он никогда не изменится.

— Ты влюблена в него.

— Возможно. Мы могли бы некоторое время прожить счастливо. Но в конечном итоге ему пришлось бы сделать выбор, и я уже знаю, каким бы он стал. Я никогда не рискну связать свою жизнь с таким человеком. Самостоятельность — это все, чего я хочу.

— Твоим родителям чертовски повезло, что у них такая дочь, как ты.

Эмили приподнялась на цыпочки и запечатлела поцелуй у Алекса на щеке.

— Если бы ты был обычным парнем, я попросила бы тебя жениться на мне.

— И я ответил бы «нет». Поскольку ты влюблена в другого.

— Возможно, даже хорошо, что Мэтт покупает тот участок. Иначе он не сможет достроить ресторан, и мы потеряем его контракт. И тогда от питомника очень скоро останутся одни воспоминания. — Эмили почувствовала нарастание паники. Никогда она не простит себе, если по ее вине «Марлетт Лэндскейп» придет в упадок. — А что, если он уже решил обратиться в другой питомник?

— Вот этого точно никогда не случится, Эм. Насколько я понимаю, «Марлетт Лэндскейп» — единственная фирма, предложившая Мэтту выполнить эту работу.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Мэтт смотрел на экран своего компьютера и ничего не видел. Он не спал уже несколько ночей. Его тщательно спланированная жизнь разваливалась, а он мог думать лишь о том, как глубоко ранил Эмили. В воскресенье Мэтт четыре раза ездил к ее квартире, надеясь увидеть девушку. Он много раз звонил и оставлял на автоответчике умоляющие слова. Но Эмили не отвечала, ясно показывая, как она к нему относится.

Раньше Мэтт воспринимал отношения с Эмили как игру, как вызов. И только когда Дугласы предложили ему участок, обещанный дочери, он понял, сколь высоки были ставки. Сначала он думал, что сможет уломать ее, но потом осознал: дело не в том, где будет ее магазин, и не в том, каких денег он будет стоить. На самом деле речь шла о доверии, уважении и честности. И он не проявил ни того, ни другого, ни третьего.

За свою жизни Мэтт никогда не видел, чтобы кто-нибудь выглядел столь ошарашенным, как Эмили, когда родители посчитали глупой ее мечту, а потом еще и обвинили ее в том, что она своими действиями едва не разорила «Марлетт Лэндскейп». Он-то точно знал, какой деловой хваткой она обладает. В сущности, на ней и держится питомник. Но он был так поглощен собой и своим рестораном, что не встал на ее защиту.

Мэтт не заслужил ее дружбы. Но он отдал бы чертовски много, чтобы вернуть Эмили.

Раздался громкий стук в дверь его номера, и он услышал знакомый голос:

— Мэтт, открой. Мне надо поговорить с тобой.

Он пулей пронесся через комнату, открыл задвижку и распахнул дверь.

Эмили стояла в коридоре, одетая в рабочий костюм. Она осмотрела Мэтта с головы до ног и нахмурилась.

— Ты жутко выглядишь.

Мэтт провел рукой по щетине на подбородке, попытался пригладить взъерошенные волосы. Потом заметил, что ее глаза опухли, и радость от того, что он видит ее, сразу пропала. Значит, она плакала. Эмили, которая раньше не плакала никогда, была обижена слишком сильно. И все из-за него.

— Входи же.

— Я на минуту, — сказала она, шагнув через порог и остановившись около двери. — Мне только надо задать тебе один вопрос. Правда ли, что ни один из других питомников не предложил тебе выполнить эту работу?

Мэтт вздохнул: в таком настроении Эмили не сможет правильно понять его.

— Да, это правда, но…

Ее глаза стали похожи на два синевато-льдистых кинжала.

— Мне ужасно хочется сказать тебе, чтобы ты взял контракт и засунул его себе… ты знаешь, куда, Конвей. Я не нуждаюсь в твоей жалости. Но у меня есть обязанности по отношению к нашим работникам, и мне приходится терпеть тебя.

— При чем тут жалость? Да, я знал, что у вас финансовые затруднения и контракт со мной поможет вам, но я несу ответственность перед моими инвесторами. Если бы я думал, что вы не сможете справиться с работой, то независимо от того, друзья мы или нет, даже не стал бы обращаться к вам. Однако может случиться, что ресторан не будет построен.

— О чем ты говоришь?

— Как о чем? Разве ты не получила мои сообщения?

Эмили скрестила руки на груди.

— Я не стала их слушать, а просто стерла.

Он устало покачал головой. Ему следовало бы догадаться, что Эмили поступит именно так.

— Единственное, что можно придумать, это сломать все и построить здание меньшего размера, но мои инвесторы не горят желанием делать это.

— Но у тебя будет участок. Тебе не придется ничего ломать.

— Знаешь, если бы ты слушала мои сообщения, то уже знала бы, что я не покупаю его. Он принадлежит тебе.

— Но родители не хотят продавать его мне. Покупай его, Мэтт. Спасай свой ресторан.

— Я не могу. Не хочу. И уже сообщил им, что покупка отменяется. А еще сказал, что настало время понять, что к чему. Если у них осталась хоть крупица здравого смысла, то они должны продать участок тебе, как и обещали. Ты чертовски хорошо ведешь дела, и пора бы им понять это.

Эмили показалось, что она теряет дар речи.

— Но ты должен купить участок. «Марлетт Лэндскейп» не может потерять этот контракт. Вся наша надежда на него.

Мэтт посмотрел на нее так, будто она лишилась рассудка.

— А какое это имеет значение для тебя? Ты же собираешься уйти и открыть магазин.

— Как ты не поймешь, что без работы я никогда не накоплю достаточно денег, чтобы купить участок. Мне нужно проработать еще хотя бы шесть месяцев.

— Уверен, родители разрешат тебе платить частями.

Она чувствовала, что разрывается пополам. Если Мэтт, купит участок, то достроит ресторан и подпишет контракт. Тогда у Эмили наберется достаточная сумма, но открыть свой цветочный магазин она не сможет, потому что участка земли для этого у нее уже не будет! А если участок купит она, то Мэтт останется без ресторана, «Марлетт Лэндскейп» — без контракта, а Эмили — без денег и, значит, опять же без магазина.

— Почему ты отказался, Мэтт? Чувствуешь, что задолжал мне? Так забудь об этом. Ты не любил меня. Я пережила это.

Он наклонился вперед, его глаза потемнели, во взгляде было смятение.

— Эмили, хочешь знать, почему я прекратил звонить, почему никогда не приезжал домой? Всю свою жизнь я стремился уйти отсюда. Я хотел начать все сначала там, где никто меня не знает, где меня не считали бы сыном двух никчемных пьянчуг. Здесь я бы не достиг ничего. Но случилась та ночь на берегу, и внезапно оказалось, что у меня есть чувства к тебе. И они смертельно испугали меня. Я не стоил тебя.

— Почему ты так решил?

— У меня не было ничего. Я и сам был ничем. Ты заслуживала лучшего. Лучшего, чем я.

Эмили открыла рот, но горло у нее сжалось, и слезы хлынули из глаз. Теперь ей все стало ясно. Она любит Мэтта. Это открытие наполнило ее радостью пополам с печалью, потому что никакого совместного будущего у них нет. Ну и пусть. Сейчас же они вместе!

Эмили так порывисто обняла Мэтта за шею, что чуть не свалила его с ног. А потом поцеловала — крепко-крепко. Никто и никогда не целовал Мэтта с большим жаром, чем Эмили. Сердце, душу и тело вложила она в этот поцелуй. Когда девушка наконец отодвинулась, ее губы и подбородок покраснели от его трехдневной щетины.