Самый первый раз

— Не думал, что все будет настолько серьезно. — Похоже, эта мысль заставила его занервничать.

— Не волнуйтесь, я так вас подготовлю, что никто не догадается, что вы впервые на подобном мероприятии.

Подошла Билли и поставила перед ними вторые порции. Брэндон поблагодарил ее. Когда он успел повторить заказ?

— Вы сказали, что мы ненадолго, — напомнила она, глядя на часы: прошло уже куда больше времени, чем она намеревалась потратить.

— Вам неприятно мое общество? — спросил он.

Ей определенно нравилось его общество. Почему-то ей было удивительно легко разговаривать с ним — возможно, потому, что он внимательно слушал. Ей даже нравилось тянущее ощущение в животе, появлявшееся, когда он смотрел на нее, и, хотя это было совсем не правильно, она легко могла представить, каково это — находиться рядом с ним, даже понимая, что этого никогда не случится. Ее жизнь подчинялась строгому графику, и в ней не было места для мужчины вроде Брэндона. Наверное, неплохо было бы провести с ним ночь, но внутренний голос упрямо твердил, что это очень плохая идея.

— Я этого не говорила. Просто у меня очень много работы.

— Что случится, если вы не сделаете эту работу сегодня вечером?

— Боюсь, что не понимаю вас.

— Ваш бизнес рухнет? Настанет конец света?

Это просто смешно.

— Конечно нет.

Он наклонился вперед и накрыл ее руку своей широкой ладонью. О господи.

Его взгляд, тепло его руки делали с Пейдж что-то странное. Как давно никто не прикасался к ней вот так? Слишком давно.

— Не бросай меня, — мягко попросил он, — проведи этот вечер со мной.

Глава 3

Брэндон знал, что она попалась. Едва он коснулся руки Пейдж, вся ее неприступность разом испарилась. Единственное, что не было ему до конца понятно, — зачем он так настойчиво пытался не дать ей вернуться на работу, раз никакой нужной ему информацией она не владеет? Возможно, потому, что он действительно чувствовал себя немного одиноко? У него давно не было женщины — с того самого дня, когда он застукал Эшли в конюшне с его помощником за два дня до их с Брэндоном свадьбы. А Пейдж ему нравилась. Она оказалась не такой, какой он представил ее вначале: сухой, надменной чиновницей. Похоже, она сама создала себя, без всякой помощи прошла нелегкий путь. А то, что она согласилась выпить с человеком, который, как она знала, был беден и необразован, еще лучше характеризовало ее. Она подбирала себе дизайнерский гардероб, чтобы произвести хорошее впечатление на клиентов, а не тратила бешеные деньги на одежду, как его бывшая, чтобы покрасоваться перед друзьями или просто потратить деньги. В случае Брэндона — его деньги.

Пейдж немного напоминала ему его самого — такая упорная, сосредоточенная на работе. С тех пор как он расстался с Эшли, он не видел ничего вокруг себя, кроме нужд ранчо, почти не выбирался в город. А когда он решил низвергнуть Рейфа Кэмерона, он перестал и думать о чем-то другом. Только встретив Пейдж, он испытал потребность в компании.

Впрочем, он должен был тщательно выбирать эту компанию. Он не мог позволить себе быть раскрытым, убив четыре месяца на подготовку плана. Надо сохранять инкогнито до церемонии, на которой он прольет свет на все их темные делишки — если, конечно, сможет их обнаружить. Пейдж, похоже, была достаточно далека от персонала «Надежды Ханны», и в этом баре он вряд ли встретит знакомых, которые предпочитали бар теннисного клуба, где пили скотч восьмидесятилетней выдержки и хвастались друг перед другом своими достижениями. Кроме того, он все-таки изменился за пятнадцать лет, которые безвылазно провел на ранчо в горах. Там ему нравилось намного больше, чем здесь; он не был создан для сидения в офисах и крысиных бегов деловых воротил — черта, которую он, по-видимому, унаследовал от матери.

Пейдж сидела, кусая губы, но руку не убирала. Возможно, ей нравилось ощущение? Ему точно нравилось. Если все пойдет как задумано, этим дело не кончится: пожалуй, стоит положить конец добровольному воздержанию.

— Думаю, ничего страшного не случится, если я устрою себе свободный вечер, — наконец сказала она. — Но завтра утром мне надо быть на работе, поэтому, боюсь, я не смогу остаться надолго.

— Будешь дома до того, как мой пикап превратится в тыкву, обещаю.

— И я хочу сразу все прояснить. — Она вытащила руку из-под его. — Это не свидание. Мы можем быть друзьями, но не больше.

— Друзьями так друзьями, — согласился Брэндон.

Друзья ведь бывают разные.

Пейдж откинулась на спинку стула и отпила вина. Бар постепенно заполнялся; в семь часов начнется живая музыка, и, что бы ни говорила Пейдж, Брэндон обязательно пригласит ее потанцевать. Еще пара бокалов, и он определенно сможет легко убедить ее. Даже сейчас было заметно, что вино начинает оказывать свое действие.

Пейдж посмотрела на него сквозь ресницы. У нее были странные глаза: в офисе ему показалось, что они голубые, но в этом освещении они были почти фиолетовыми.

— Ты на меня пялишься, — заметила она.

Он облокотился о стол, наклонился вперед:

— Пытаюсь понять, какого цвета у тебя глаза.

— Зависит от настроения. Иногда голубые, иногда фиолетовые.

— И о чем говорят фиолетовые?

— Что мне хорошо.

Брэндону стало интересно, в какой цвет их красит возбуждение и доведется ли ему проверить это.

— Мы весь вечер говорим обо мне. Расскажи что-нибудь о себе, — попросила Пейдж и добавила: — Только не говори, что нечего особенно рассказывать. У всех есть что рассказать.

Он, конечно, не собирался рассказывать ей всю правду, но он знал, что чем меньше лжи, тем меньше надо запоминать, поэтому решил держаться так близко к правде, как было возможно, не раскрывая его истинной личности.

— Вообще-то я из Калифорнии, — начал он. — Родился не так далеко отсюда. Мой отец живет неподалеку.

— Вы видитесь?

— Давно не встречались.

— Ты сказал, что твоя мать умерла, когда ты был маленький.

— Передозировка.

Это не было официально признано самоубийством только потому, что она не оставила предсмертной записки. Все, кто знал Дениз Уорт, знали и то, что она была достаточно несчастна, чтобы свести счеты с жизнью, в том числе и из-за постоянных измен отца. Хотя Брэндону было всего четырнадцать, ее смерть стала последней каплей: они с отцом почти не разговаривали с тех пор. Он всегда был любимчиком матери, тогда как Эмма была папочкиной принцессой — и осталась ею до сих пор, насколько он знал.

— Есть братья или сестры? — спросила Пейдж.

— Сестра. Не виделись пятнадцать лет.

С того дня, как он уехал в частную школу на Восточном побережье. Он слышал, что она вышла замуж и ждала первого ребенка; вряд ли ему придется исполнять обязанности дяди, он даже не был уверен, что когда-нибудь увидит ребенка.

— Большой срок.

— Это долгая история.

— Очевидно. Невозможно поверить, что такой хороший человек, как ты, может так долго помнить обиду.

Брэндон усмехнулся:

— Ты едва меня знаешь. Вдруг я только прикидываюсь хорошим.

Она немного подумала, потом покачала головой:

— Нет. Ты забыл, я ведь стилист-консультант и разбираюсь в людях. То, как ты разговаривал с той продавщицей, невозможно подделать. Ты любишь людей. Ты хороший.

Может быть, даже слишком хороший и определенно слишком доверчивый. Эшли преподала ему этот печальный урок. Впрочем, о ней ему хотелось думать меньше всего.

— Значит, я тебе нравлюсь, — заключил он, ухмыляясь. — Раз я такой хороший.

— А может, я не люблю хороших парней? — Она допила вино. — Может, я люблю негодяев?

Похоже, вино ударило ей в голову: она начинала заигрывать с ним. Брэндон наклонился к ней, не сводя с нее глаз:

— Знаешь, я могу быть отъявленным негодяем.

Возможно, ему показалось, что цвет ее глаз стал глубже; в любом случае все становилось интереснее.

— Как так получилось, что у такой красивой девушки нет парня?

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.