Эликсир любви

— Ничего мы не проходили, — ответил Марк, лицо его выражало неуверенность. Он оглянулся на Кейда. — А вы что думаете? Есть такое слово?

Она почувствовала жар его тела, когда он встал у нее за спиной.

— Думаю, Пи Джей права. Вы, ребята, должны сами все решить.

Марк повернул свою бейсболку козырьком назад.

— Ну хотя бы намекните.

— Не ищи легких путей, сынок, — Кейд обменялся взглядом со Стивом.

— Мистер Кейд, — Эмили наклонилась вперед и сбросила фишки с буквами с игрового поля.

— Что? — сказал он.

— Почему вы сидите один? Когда закончите ужинать, давайте играть с нами.

Пи Джей почувствовала, как Кейд напрягся.

— Не сегодня, Эмили, — наконец ответил он.

Пи Джей увидела: когда Кейд повернулся и пошел в кухню, на лице девочки появилось выражение глубокого разочарования. Она много раз уже видела это выражение на лице малышки, и каждый раз у нее сжималось сердце.

— Доиграете эту партию, и я с вами сыграю. Проигравший будет убирать посуду целую неделю.

— А можно играть командой? — спросил Марк. — Вы все-таки учительница английского, ну и все такое.

— Я буду играть против вас четверых, — пообещала она.

Мальчики согласно закивали. Она вернулась в кухню и села напротив Кейда.

— Не ожидала, что они так увлекутся этой игрой. А почему бы тебе не составить им компанию?

— Не хочу.

— Я нашла эту игру в кабинете. — Она положила руки на столе перед собой. — Ты играл в нее с отцом?

Кейд горько засмеялся.

— У Мэтта Маккендрика не было времени на игры.

Он поднялся, отнес пустую тарелку в раковину, сполоснул ее и положил в посудомоечную машину.

— Я сама бы это сделала. Это же моя работа.

Он посмотрел, как в гостиной ребята смеются и спорят из-за слов.

— Ты нужна им. Без арбитра им не обойтись.

И он вышел, не прибавив больше ни слова.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Сложив руки на груди, Кейд стоял и разглядывал двор. Трава и дорожки были залиты лунным светом. Совсем недавно, привезя Стива домой, он испытал такое чувство удовлетворения, которое редко посещало его. Довольное выражение лица Пи Джей и радостные объятия Эмили заставили его почувствовать себя хорошим человеком, достойным их радости. Если бы отец мог увидеть его таким!..

За его спиной открылась дверь, и по распространившемуся вскоре цветочному аромату он понял, что вышла Пи Джей. Она подошла к нему и стала рядом на крыльце, опираясь о перила.

— Чувствуешь запах жасмина? Настоящие природные духи.

Да, но этот запах не настолько сильный, чтобы заглушить исходивший от нее нежный, пьянящий аромат женщины, подумал он, но ограничился односложным:

— Да.

— Хочу посадить жасмин у себя дома в саду, — продолжала она. — Он такой нежный, ароматный, дурманящий, такой…

— Перестань. — Все сжалось у него внутри — слова о доме напомнили, что в конце лета она должна будет уехать, — но он лишь криво усмехнулся. — Практикуешься?

— В чем? — спросила она недоуменно.

— Проверяешь словарный запас перед игрой.

— Нет, что ты! — Она сделала глубокий вдох и попыталась скопировать его позу, сложив руки на груди. — Просто чудесный запах увлек меня.

Немного ей надо для радости, этой миссис Ходячей Добродетели. Если бы и у него все было так же просто!

— Когда ты закончишь вдыхать, вспомни о том, что гостиная полна ребят, которые сгорают от нетерпения наброситься на тебя в словесной баталии.

— Да, ты прав. Но мне может понадобиться помощь, ковбой.

Он отрицательно покачал головой.

— Только не я.

— Что с тобой, Кейд? — Она коснулась его руки. — Я же не идиотка, вижу, тебя что-то беспокоит И нечего обзывать меня психологом. И без специального образования видно, что друг в беде.

Друг? Так между ними начинается дружба? Он неотрывно смотрел на нее, такую красивую в лунном свете. Да и в любом другом, подумал он. Пряди темных волос струились по плечам, карие глаза беспокойно округлились. Она волнуется, переживает за него, понял он. Кейд не помнил, когда последний раз женщина искренне беспокоилась о нем.

И он захотел ее поцеловать. Каждый раз, когда он видел ее, ему хотелось проверить, был ли тот поцелуй простой случайностью. Забыла ли она тот поцелуй? Обещала забыть. Зачем только она назвала его другом? Невозможно целовать друга до беспамятства.

— Ке-ейд?

— Мм?

— Скажи, о чем ты думаешь?

Он засмеялся.

— Поверь мне, ты разочаруешься, если услышишь.

— А может, нет. Ты только не замыкайся в себе.

Он помолчал в задумчивости, потом вздохнул.

— Почему у тебя так легко все получается. Пи Джей?

— Что? — Вопрос застал ее врасплох. — Говори яснее, хотелось бы знать, за что мне расточают похвалы.

— Вот это все, — он показал рукой на дом, где в освещенном окне мелькали фигуры ребят. — Всего за каких-то пять недель ты превратила это жилище в дом.

— Здесь уже стоял дом, когда я приехала.

Он отрицательно покачал головой.

— Я не о том. — Он запнулся на мгновение. — Восемнадцать лет моей жизни прошли на этом ранчо, но никогда здесь не было такого ощущения дома, как за короткое время твоего пребывания. Раскрой секрет.

Она в смущении опустила глаза.

— Приятно, что ты считаешь это моей заслугой, но, честно говоря, даже не представляю, что такого замечательного я сделала.

Может, все дело в том, что она сама необыкновенный человек? И одно ее присутствие рождает ощущение дома. Он вспомнил ее слова, что не надо делать что-то особенное, чтобы быть отцом. Достаточно быть рядом. Неужели все так просто?

— Ты создала почти семью из этой разношерстной компании, — кивнул он на ребят за окном.

— Разве не все мы вместе это сделали? Зачем ты отказываешься от нас, а? Почему, Кейд?

Он пожал плечами.

— Я просто хозяин, не более того. Я не умею жить в семье, как не умел это в детстве. Только удивляюсь, как у тебя получается объединить всех.

Она посмотрела на него.

— Наверное, потому, что я женщина.

Эта безобидная фраза вызвала в нем чувства, совсем не безобидные, даже опасные. Он отвел взгляд от ее глаз, уставился ненадолго на полные губы, посмотрел на грудь, вырисовывающуюся под желтой футболкой, на округлые бедра и стройные ноги в поношенных джинсах. Как бы ему ни хотелось забыть, но Пи Джей все время напоминала, что она настоящая женщина.

— Ну и что? — наконец сказал Кейд, раздраженный появившейся хрипотцой в голосе.

— Женщинам это дается намного проще, потому что они природой предназначены вить гнезда. — Лицо ее стало задумчивым. — Почему ты никогда не вспоминаешь о своей маме?

Он пожал плечами.

— Я не знал ее. Она погибла, когда мне было два или три года, в автомобильной катастрофе.

— Сочувствую, — сказала она, — но это многое объясняет.

— Например, почему я не могу устроить себе дом, — хмыкнул он.

— Можешь не верить, но поразмысли. Если бы не ты, никого из нас здесь бы не было. Эти парни, лишенные родительской заботы и внимания, так и не увидели бы, что дома может быть приятно, уютно.

И не только они, подумал он. Это ранчо стало напоминать семейное гнездышко, в котором он тоже не прочь поселиться. Но, напомнил он себе, все это временно. Когда на исходе лета она уедет, некому уже будет вдохнуть жизнь в это место.

— Опять все упрощаешь, — пробурчал он.

— Все дело в твоем отношении. Ты можешь остаться наблюдателем, а можешь помочь участием. Дорогу осилит идущий. — Она быстро виновато взглянула на него. — Опять смахивает на проповедь? Я не хотела, не собираюсь читать тебе лекции. — Она торжественно подняла вверх руку. — Клянусь.

Он улыбнулся.

— Жду, когда же ты забудешь, что работаешь учителем, но, видно, так и не дождусь.

— Извини, Кейд. Ты останавливай меня сразу.

— Ты говоришь разумные вещи. Но чем я-то могу помочь? Мне нечего дать.

Она быстро развернулась, непроизвольно сделала шаг к нему и пристально посмотрела на него.