Страница 26 из 40
— Ого, Холмс, — сказал Поп. — Эти порезы требуют ухода. Надо тебя подлечить. В старые времена мне приходилось накладывать ребятам швы.
Я вышел к машине за аптечкой, а когда вернулся, в камине бушевало пламя. Должно быть, дрова хорошо подсохли.
Он велел придвинуть фортепианную табуретку к креслу-качалке, сесть на нее, а сам открыл бутылку текилы, достал две рюмки. Налил мне.
— Выпей. Во-первых, болеть будет меньше, а во-вторых, может быть, отвлечешься от мыслей о мисс Ватсон.
— Последнее маловероятно, — сказал я.
— Все равно пей.
Мы опрокинули по рюмке, затем Поп сел на подлокотник кресла-качалки, открыл мою аптечку и принялся за работу.
— Вот это да. Тут есть все — и бетадин, и материал для наложения швов, и лидокаин, и шприцы… Ты что, шпион?
— Нет, каскадер.
— Теперь все ясно. А то я удивлялся, уж больно профессионально ты действовал, парень. Теперь давай начнем. Я буду колоть тебя иглой, сшивать кожу, как прохудившийся матрац. А ты налей еще по рюмочке.
Мы выпили. Поп крякнул, утер лицо платком.
— Ладно, Шерлок, я приступаю, а ты расскажи сказку, какую обещал.
И я рассказал ему все — о родителях, Грире, Теччи, Крелле, Венеции, Арчи, Джинни, Бекетте, «Гибралтаре», Леонардо и Кругах Истины.
Когда добрался до Моны, старик охнул.
— Так это о тебе она рассказывала? Ты Реб?
Он покрыл швы стерильными салфетками, заклеил пластырем. Задумался.
— Насколько я понимаю, имеются три варианта. Первый — мой слуховой аппарат спятил и воспроизвел что-то вроде радиопередачи Орсона Уэллса. [33]Второй — ты наложил мне на уши кучу несусветной лапши. И третий — это все чистая правда, которая порой бывает причудливее любой выдумки. У меня нет причин сомневаться в третьем варианте.
Я достал из папки листы Леонардо.
— Да, черт возьми… — пробормотал Поп, старательно вглядываясь, — третий вариант, несомненно. Надо же, сам Леонардо да Винчи… — Его глаза заискрились. Сейчас он был похож на ребенка, рассматривающего книжку комиксов о приключениях Супермена. Старик поднял глаза. — А Мона имеет представление о твоих приключениях?
— Нет. Расскажу, когда приеду.
— Она все ойкала, Реб, Реб, позавчера ночью, когда мы с ней спускались с Виагарского водопада. Ха-ха. Правда, не в бочке, а в спальном мешке.
Старый хрыч загоготал — видно, текила сделала свое дело, — затем вытащил из пакета сандвичи с жареной индейкой.
— Бери. Птица свежая.
Я начал жевать. Есть хотелось, несмотря на тревогу о Джинни. Мы выпили еще.
— Понимаешь, какое дело, — сказал Поп, откусывая сандвич, — есть люди-бриллианты, а есть стекло. Порой различить очень трудно. Но я специалист. У меня дар. Я могу почувствовать хорошо отшлифованную грань бриллианта даже через кухонную прихватку, увидеть его блеск самой темной ночью. — Он посмотрел на меня. — Вот я выслушал твою историю, увидел эти листы, понаблюдал тебя в действии и полагаю, ты весишь примерно сорок шесть каратов. Это на полкарата больше, чем у бриллианта Хоупа. [34]А теперь поговорим о мисс Ватсон. Я не могу сказать точно, сколько в ней карат, но полагаю, что немало, судя по тому, как она сверкает в твоих глазах. Уверен, в данную минуту Джинни в целости и сохранности, вся искрящаяся. Я бы отдал за это зуб, но у меня все не свои.
Я был так благодарен ему за эти слова насчет Джинни. Она действительно драгоценность, ее нельзя терять.
— Поп, я очень сожалею, что навлек на вас неприятности. Негодяи Теччи разорили коттедж, и вам досталось.
— Ерунда, сынок, — хмыкнул Поп. — Ты мне понравился. Иначе я бы не сидел сейчас здесь. А насчет денег, так мне не нужно ни цента. Ты должен расквитаться с этим сукиным сыном Креллом за то, что он сделал с твоими родителями.
Мы выпили еще.
— А я ведь тоже сирота, — проговорил Поп, смакуя текилу. — Да. Мой старик занимался бутлегерством. Ты знаешь, что это такое?
— Подпольная торговля спиртным, когда было запрещено.
— Ага. Приносила приличный доход. Этим занимались много сорняков. Мой отец один из них. Было в нем, конечно, какое-то количество пшеницы, но в основном одна мякина. Так говорила моя мама. Ее звали Беатрис. Держала в городе пекарню — пончики, пирожные, булочки с корицей, которые пахли так, что у тебя перехватывало дыхание. Их любили все. К ней приходил даже Бинг Кросби, когда уже был по-настоящему популярен. Говорят, услышал о булочках от кого-то в Голливуде. Купил восемь коробок. — Поп глотнул еще текилы. — Мм-м… хорошо. Так на чем я остановился?
— На Бинге, — напомнил я.
— О… понимаешь, мой старик прятал спиртное в задней части пекарни. У него работал парень, Дэн Хоулистер, по прозвищу Сухая Глотка. Помогал, рассортировывал товар, который привозил мой папаша. Голос у него был, как будто он две недели без перерыва сосал леденцы. Какой-то сдавленный. Отсюда и прозвище. Но он был красивый, стервец, может быть, даже такой же красивый, как ты. Только без твоих мускулов. Кстати, как спина? Болит?
— Нет, все в порядке, — заверил я его. — Продолжайте.
Он качнул головой.
— Так вот, старина Сухая Глотка тоже имел вкус к маминым булочкам, только не к тем, что она выпекала. Ну, ты меня понимаешь. Я полагаю, он ей тоже нравился. Особенно волосы. У него они были вьющиеся, напомаженные кремом «Вайтэлис». Как у Виктора Мейче, [35]помнишь его?
— Да, — сказал я, потягивая текилу. — Вьющиеся волосы, много «Вайтэлиса».
— И получилось так, что мой папа однажды наткнулся на них, когда они, так сказать, производили стыковку рядом с фритюрницей. Представляешь, какая неожиданность? Он в ярости бросился на них и перевернул сосуд с горячим маслом прямо на мамино лицо. Она закричала, схватила что попалось под руку, это оказался кухонный нож, и пырнула папашу. Он выбежал прямо в магазин, где стояла очередь за сладостями, и повалился на пол рядом с коробкой с хворостом. Ну, это такое витое печенье, очень вкусное. Моя мамаша осознала, что наделала и что ее лицо погублено, схватила дешевый пистолет, она знала, где Сухая Глотка его прячет, и выстрелила себе прямо в сердце. Так что, сам понимаешь, после этого кондитерский бизнес накрылся.
Я напряженно слушал.
— Но представляешь, Сухая Глотка пожалел меня, взял к себе. Мне пришлось тогда повидать немало подстреленных ребят, вот где я научился накладывать швы. Это ведь как езда на велосипеде — раз научился, больше не забудешь. Когда «сухой закон» отменили, Дэн завел легальный бизнес. Скопил кое-что, а потом все завещал мне. А я, когда демобилизовался из армии, купил этот пансионат. Назвал в честь него «Хоулистер-хаус».
— А чем вы занимались в армии? — спросил я.
— Инженерные войска. Строительство мостов.
Он взял полено, пошевелил им те, что горели в камине, бросил сверху. Гул ожившего пламени и отдаленный рокот прибоя вызвали прилив тоски по Джинни.
— Помощь Моны мне нужна, как никогда, — сказал я. — Теперь одному, без Джинни, с Кругами не справиться.
Поп понимающе кивнул:
— Да-да, мисс Ватсон. Я имею в виду Джинни, она же Антония… я отвез бы тебя к Моне сейчас… но лучше подождать до утра.
— А вы знаете, что мне пришло в голову? — проговорил я заплетающимся языком.
— Давай выкладывай. — Поп икнул. — А текила все же хороша. Верно?
— Понимаете, есть такая детская игрушка. Разноцветные пластиковые обрезки колец, тороиды.
— Да-да что-то припоминаю.
— Это головоломка. Простая. Чтобы ее решить, ребенок должен сложить кольца. Сначала самого меньшего диаметра, поверх следующее кольцо и так далее. Получится набор концентрических колец почти такой же, как Круг Леонардо. Вы меня поняли? Кольца… должны касаться друг друга.
— Погоди, — пробормотал Поп. — Что ты сказал?
— А то, что эти кольца образованы верхней и нижней частью букв. Вы меня поняли? Ну, эти концентрические окружности у Леонардо, они ведь составлены из слов… так вот, если провести линии через верх и низ какого-нибудь слова, получится полоска, если такие линии провести через все слова окружности, получится кольцо. Я подумал, а что, если Леонардо написал свое послание по кругу, который назвал Кругом Истины, а затем закодировал, разделив этот круг на десять концентрических колец. Вернее, тут два послания, потому что листов два. Чтобы прочесть эти послания, нужно увеличить каждое внутреннее кольцо, пока они все не соприкоснутся. Как вам моя идея?
33
30 октября 1938 года радиоспектакль Орсона Уэллса по «Войне миров» Г. Уэллса вызвал в стране настоящую панику; в стиле передачи последних известий было объявлено о вторжении марсиан.
34
Бриллиант Хоупа — самый крупный в мире голубой бриллиант (45,5 карата) выставлен в Смитсоновском институте в Вашингтоне; назван так по фамилии лондонского банкира Томаса Хоупа, который купил его в 1830 году.
35
Виктор Мейче — американский киноактер, популярный в 40-е и 50-е годы, игравший мускулистых крутых парней.