Страница 59 из 60
Стас»
Минск, ул. Островского дом 7. 14 августа 1941 19.07
— Занят, Осси? — спросил заглянувший в комнату гауптшарфюрер.
— А Дитрих, заходи. Чего в клювике притащил?
— Ничего вкусного, занимаюсь тем побегом из фильтрационного лагеря.
— Это под Слуцком который?
— Верно. Ребятам из полевой повезло — на них набрёл один из беглецов, вот — протокол допроса прислали, — и он показал внушительную пачку листов, свёрнутую в трубку и торчащую из кармана.
— Есть что-нибудь интересное? — лениво (сказывалась сильная жара) спросил унтерштурмфюрер.
— Да я и сам ещё толком не смотрел, пробежал мельком. Этот русский говорил что-то про напавших на лагерь партизан.
— Не возражаешь, если я посмотрю? — и хозяин требовательно протянул руку.
— Тебе откажешь, пожалуй. — гость вытащил доклад и протянул его со словами, — Прошу принять, г о с п о д и н унтерштурмфюрер! — после чего отвесил шутовской поклон.
Но старшему по званию было не до подначек, он внимательно просматривал протокол допроса, быстро перелистывая страницы. Внезапно на столе зазвонил телефон.
— Унтерштурмфюрер Бойке слушает… — не прекращая чтения, ответил хозяин кабинета. — Что? Когда? — он вскочил со стула и глаза его округлились. — Да. Немедленно выезжаю! Дитрих, сбор всей команды! Чтобы через пять минут все были готовы, чёрт тебя раздери!
— Да что случилось-то, Освальд? — спросил тоже вскочивший со стула гауптшарфюрер.
— Нападение на колонну рейхсфюрера!!!
"Дорогая мама!
Извини, что долго не писал. Мы наступали слишком быстро, и полевая почта не успевала за нами. Представляешь, если бы ещё 2 месяца назад мне кто-нибудь рассказал, что можно проходить по 40 километров в сутки, наступая на бесчисленные орды противников, я бы рассмеялся ему в лицо! Но вот мы здесь, сейчас ведём бои под Смоленском. Это крупный город русских, как рассказал нам герр лейтенант, когда-то они разбили здесь самого Наполеона! Но будь спокойна, с нами этот трюк у них не пройдёт.
Жара стоит адская, вот уже две недели не было дождя. Больше всего нас донимают не русские пушки, а пыль. Она тут везде. После марша мы как безумные бежим к любой воде, умываемся даже из луж, но их так мало. Слава Богу, сейчас мы стоим недалеко от большой реки, так что иногда выпадает возможность хорошенько помыться.
Ты бы видела мама, какая здесь богатая страна! И как мало здесь живёт людей! Иногда соседние поселения разделяет 10, а то и 15 километров. Народ здесь живёт бедно, говорят, что всё у них общее, представляешь? Мне повезло, что я танкист — есть куда положить подарки для тебя, сестёр и отца. Отцу я пришлю часы, у меня их теперь четыре пары — есть из чего выбрать. Тебе и Эльзхен я приготовил платки. Очень красивые и тёплые. И ещё воротник из лисы, он очень подойдёт к твоему пальто.
… Думал, что отправлю письмо раньше, но почтовики опять отстали. Нас кидают то туда, то сюда, и они снова не поспевают за нами. Мы сейчас стоим на берегу большой русской реки Днепр. Большевиков мы почти разбили и теперь они прячутся от нас по лесам. На большее их смелости не хватает. Правда, пакостят они изрядно.
Из-за того, что отстаёт не только почта, но и те ребята, что подвозят нам горючее, приходится всё своё барахло возить с собой. И иногда бывает очень страшно, когда пуля русского пробивает канистру с бензином.
Помнишь Курта, который жил на нашей улице через три дома? Ему вчера не повезло — русская пуля пробила сразу 4 или 5 канистр, из их экипажа спасся только механик-водитель.
Но ты за меня не бойся! Всё будет хорошо!
Твой сын Эрих Трауб."
Это письмо было найдено на теле погибшего гефрайтера из 35-го танкового полка 4-ой танковой дивизии 24-го танкового корпуса 2-ой танковой группы бойцами танко-истребительного отряда Центрального фронта.
Москва. Улица Дзержинского, дом 2. 15.08.1941. 22.32.
— Итак, товарищи, начну с неприятного, — нарком, поблёскивая стёклами пенсне, обвёл взглядом собравшихся. — Хуже всего положение на Юго-Западном направлении, — под Уманью противнику окружить наши войска не удалось, но потери очень тяжёлые. Если бы не данные, полученные от ваших людей, товарищ Судоплатов, всё могло бы быть значительно хуже. Товарищ Сталин, кстати, распорядился представить всех причастных к наградам, так что поздравляю вас.
На центральном участке положение несколько стабилизировалось, — и после некоторой паузы он продолжил, — Опять же, благодаря информации от ваших, товарищ Судоплатов, групп. Танковая группа Гудериана действительно попыталась повернуть на юг, но благодаря своевременному предупреждению разведчиков, попала в ловушку. Бои там сейчас идут тяжелейшие, но наши части пока держатся. И держаться прочно. Гудериан как застрял у Бобруйска, так и не вылезает. Людей, раздобывших эту информацию, я считаю, надо наградить. Что скажете, товарищ Меркулов?
Заместитель наркома ответил:
— Так точно, товарищ Берия! Орден Красного Знамени — руководителю резидентуры или командиру группы будет в самый раз.
— Вы слышали, товарищ Судоплатов? Напишете представление. Теперь поговорим о более мелких проблемах.
Огромная дверь кабинета бесшумно приоткрылась.
— Да, что случилось товарищ Шария? — мгновенно отреагировал нарком.
— Лаврентий Павлович, тут человек из Особой группы, к товарищу Судоплатову… Говорит, что-то экстраординарное случилось…
— Давай его сюда, — немного раздражённо приказал нарком.
— Капитан госбезопасности Маклярский, — бодро отрапортовал вошедший, несмотря на раскрасневшееся лицо и струйки пота, убегавшие за воротник.
— Ну, что там у вас приключилось? — по-прежнему недовольно спросил Берия, и, заметив заминку, усмехнувшись, добавил — Не стесняйтесь, капитан, здесь все свои…
— Товарищ Генеральный комиссар, сообщение от нашей группы.
— Ну?
— Группой «Странники» ликвидирован Генрих Гиммлер!
В последнее время в печати, на телевидении и в Инфосети идут бесконечные споры, чем может грозить человечеству беспрецедентный эксперимент, проводимый нашими учёными совместно с их европейскими коллегами в Институте волновой физики в Минске.
На вопросы нашего корреспондента любезно согласился ответить глава Института, академик, лауреат Нобелевской премии Михаил Викторович Соколов
— Здравствуйте, Михаил Викторович!
— Здравствуйте.
— Многих наших читателей волнует так называемая «проблема схлопывания». Что вы можете сказать нам по поводу обоснованности этих тревог?
— Не погружаясь в дебри «высокой физики», могу заверить, что наши эксперименты контролируемы и никакими катастрофическими последствиями не грозят. А кликушество некоторых, в основном американских, средств массовой информации — ни что иное, как попытка в очередной раз раздуть конфликт между странами с разным социальным строем. Вам же наверняка попадались пространные «исследования», противопоставляющие науку «свободного мира» и «тоталитарное мракобесие»?
— Да, и не раз.
— По моему мнению, подобные попытки — не более чем заказ определённых кругов.
— То есть вы, Михаил Викторович, совершенно отрицаете, какую бы то ни было, угрозу?
— Возможно, вы помните шумиху, поднятую в конце прошлого века «акулами пера» вокруг совместного проекта Института Ядерных исследований и ЦЕРНа?
— Ну, меня тогда ещё на свете не было, но материалы про коллайдер, я читал.
— И что? Были ли какие-нибудь катастрофы?
— Насколько я знаю — нет.
— Вот видите! А в нашем институте, который, скажу без преувеличения, стоит на самом переднем крае науки, к безопасности относятся ещё серьёзнее! Эксперименты будут проводиться с шагом в несколько месяцев, и ни один не будет начат до полной обработки данных, полученных в результате предыдущего.