Страница 16 из 36
— Фадж в Министерстве просто свирепствует: никто не должен иметь никаких связей с Дамблдором, — объяснил Джордж.
— В Министерстве сейчас «Дамблдор» — ругательное слово, — сказал Фред. — Они думают, он просто зря мутит воду, когда заявляет, что Сам-Знаешь-Кто возродился.
— Папа говорит, Фадж дал всем понять, что тем, кто заодно с Дамблдором, в Министерстве делать нечего, — продолжил Джордж.
— Беда в том, что папа у Фаджа на подозрении. Фадж знает, что они с Дамблдором друзья, и он давно уже считает папину одержимость маглами признаком лёгкого помешательства.
— Но Перси-то тут при чём? — спросил сбитый с толку Гарри.
— А вот при чём. Папа убеждён: Фадж взял Перси помощником только для того, чтобы он шпионил за нашей семьёй и за Дамблдором.
Гарри тихо присвистнул.
— Да, Перси любитель этого дела.
Рон невесело засмеялся.
— Перси пришёл в жуткую ярость. Сказал… ух, сколько он всего наговорил. Что с первого же дня, как он поступил в Министерство, ему пришлось сражаться с папиной поганой репутацией, что у папы нет никакого честолюбия и поэтому мы всегда были… ну… не слишком много у нас было денег…
— Что-о? — спросил Гарри, не веря своим ушам. Джинни взвизгнула, как рассерженная кошка.
— Да, да, — тихо сказал Рон. — А потом ещё хуже. Он обозвал папу идиотом за то, что он водится с Дамблдором, заявил, что Дамблдор напрашивается на большие неприятности, что папа пойдёт ко дну с ним заодно. А он, Перси, мол, знает, с кем ему быть, и будет с Министерством. И если мама с папой намерены предать интересы Министерства, он объявит всем и каждому, что больше не считает себя членом нашей семьи. В тот же вечер он собрал вещи и уехал. Теперь в Лондоне живёт.
Гарри еле слышно ругнулся. Хотя Перси всегда нравился ему меньше других братьев Рона, он и вообразить не мог, что Перси скажет такое мистеру Уизли.
— Мама была вне себя, — продолжал Рон. — Ну, ты понимаешь — слёзы и всё такое. В Лондон поехала поговорить с Перси, но он захлопнул дверь у неё перед носом. Не знаю, как он поступает, когда встречается с папой на работе, — наверно, делает вид, что с ним не знаком.
— Но Перси должен знать, что Волан-де-Морт возродился, — медленно проговорил Гарри. — Он не дурак, он должен понимать, что мать с отцом не стали бы всем рисковать без причины.
— М-да, кстати, в перепалке и твоё имя прозвучало, — сказал Рон, бросив на Гарри короткий взгляд. — Перси заявил, что единственное подтверждение этому — твои слова, а они… ну… он считает, им нельзя верить.
— Перси всерьёз принимает публикации в «Ежедневном пророке», — ядовито сказала Гермиона, и остальные кивнули.
— Какие публикации? — спросил Гарри и обвёл всех взглядом. Друзья смотрели на него с опаской.
— Ты что, не… ты что, не получал «Пророка»? — нервно спросила Гермиона.
— Получал, а как же! — сказал Гарри.
— А ты… э… внимательно его читал? — спросила Гермиона с ещё большей тревогой.
— Ну конечно, не всё от первой до последней страницы, — ершисто ответил Гарри. — Если бы поместили что-нибудь о Волан-де-Морте, это был бы большой заголовок в самом начале, не так ли?
Услыхав это имя, все вздрогнули. Гермиона торопливо продолжила:
— Чтобы не пропустить, и правда надо было читать от первой до последней страницы. Пару раз в неделю они… э… прохаживаются на твой счёт.
— Но я бы увидел…
— Этого нельзя увидеть, если читаешь только первую страницу, — покачала головой Гермиона. — Я не про большие статьи говорю. Они просто вворачивают твоё имя мимоходом. Ты у них дежурная шутка.
— Не понимаю…
— В общем-то всё это выглядит довольно скверно, — сказала Гермиона, стараясь, чтобы голос звучал спокойней. — Они продолжают дело Риты Скитер, только и всего.
— Она же вроде перестала для них писать.
— Да, она держит слово. Правда, у неё и выбора-то нет, — сказала Гермиона с удовлетворением. — Но она заложила основы для теперешнего.
— Для чего, для чего теперешнего? — нетерпеливо спросил Гарри.
— Помнишь, как она писала, что ты всё время теряешь сознание, жалуешься на жуткую боль в шраме и всякое такое?
— Помню, — ответил Гарри, которому не так-то просто было забыть публикации Риты Скитер.
— Ну, так они и сейчас изображают тебя дурачком, этаким любителем привлечь к себе внимание. Типом, который строит из себя великого трагического героя и тому подобное, — очень торопливо проговорила Гермиона, как будто быстрота могла сделать всё это для Гарри менее неприятным. — Они то и дело подпускают ехидные замечания в твой адрес. Если идёт речь о какой-нибудь заумной выдумке, пишут: «Басня, достойная Гарри Поттера». Если с кем-нибудь случается смешное происшествие, читаем: «Будем надеяться, у него не появилось шрама на лбу, иначе от нас будут ждать, чтобы мы на него молились»…
— Я не хочу, чтобы на меня молились! — гневно перебил её Гарри.
— Знаю, что не хочешь, — быстро и испуганно сказала Гермиона. — Знаю, Гарри. Но ты понял, чего они добиваются? Чтобы тебе никто не верил. И за этим стоит Фадж, точно тебе говорю. Они хотят, чтобы рядовые чародеи считали тебя глупым парнишкой, который сам сделал себя посмешищем, который рассказывает нелепые байки, потому что любит славу и любит, чтобы с ним носились.
— Я не просил… Я не хотел… Волан-де-Морт убил моих родителей! — захлёбываясь, прокричал Гарри. — Я стал известным из-за того, что он убил папу и маму, а меня не смог! Кому нужна такая известность? Неужели они думают, что я бы не променял…
— Мы знаем, Гарри, — проникновенно заверила его Джинни.
— И конечно, ни слова о том, как на тебя напали дементоры, — продолжала Гермиона. — Кто-то им велел об этом молчать. А ведь была бы настоящая сенсация! Дементоры, вышедшие из повиновения! Они даже не написали о том, что ты нарушил Международный статут о секретности. Мы думали, напишут, ведь это отлично подошло бы к облику глупого фанфарона, каким тебя хотят представить. Наверно, ждут, пока тебя исключат, и уж тогда-то пустятся во все тяжкие… Я, конечно, хотела сказать, если тебя исключат, — торопливо поправилась она. — Этого не должно случиться, если они уважают свои же законы. В вину тебе поставить просто нечего.
Вот и опять на горизонте возникло слушание в Министерстве, о котором Гарри не хотел думать ни в какую. От поисков новой темы для разговора его избавил звук шагов по лестнице.
— Атас!
Фред с силой потянул на себя Удлинитель ушей. Раздался новый громкий хлопок, и они с Джорджем исчезли. Спустя несколько секунд в дверях спальни появилась миссис Уизли.
— Собрание кончилось, идите вниз ужинать. Всем не терпится тебя увидеть, Гарри. Но можно узнать, откуда, под кухонной дверью навозные бомбы?
— Это Живоглот, — с невинным видом соврала Джинни. — Он любит с ними играть.
— Понятно, — сказала миссис Уизли. — А я думала, Кикимер, он горазд на всякие странные выходки. Не забудьте вести себя в коридоре потише. Джинни, у тебя страшно грязные руки, что ты такое делала? Вымой их, пожалуйста, перед ужином.
Джинни двинулась за матерью, состроив напоследок гримасу. Гарри остался с Роном и Гермионой. Друзья смотрели на него настороженно, точно опасались, что теперь, когда другие ушли, он опять примется кричать. Их очевидная нервозность немножко его пристыдила.
— Знаете, я… — начал он вполголоса, но Рон покачал головой, а Гермиона тихо сказала:
— Мы так и думали, что ты рассердишься, мы на тебя ни капельки не в обиде, но и ты нас пойми: мы действительно старались уговорить Дамблдора…
— Да, я знаю, — перебил её Гарри.
Он задумался, подыскивая тему для разговора, не связанную с их директором: от одной мысли о Дамблдоре его нутро опять вспыхнуло гневом.
— Кто такой Кикимер? — спросил он.
— Здешний эльф-домовик, — ответил Рон. — Псих полнейший. Первый раз такого вижу.
Гермиона бросила на него сердитый взгляд:
— Никакой он не псих, Рон.
— Святая цель его жизни — чтобы ему отрезали голову и вывесили её на дощечке, как голову его матери, — раздражённо сказал Рон. — Это что, нормально?