Страница 8 из 13
– А волосы какого цвета?
– Да я не знаю пока ничего, старик труп нашел, когда бутылки собирал…
Выслушав мизерную информацию, Кочкин, размахивая руками, пересказал все Игорю, и они дружно бросились к месту преступления. «Только бы не она, только бы не она!» – стучало в голове следователя.
На заборе, заботливо окружающем строительный рынок, красовались всевозможные надписи, пожалуй, местные подростки времени даром не теряли – грамматика страдала, но зато можно было узнать телефоны всех легкодоступных Машек-Глашек, адреса кровных врагов и попросту почитать мемуары из серии «здесь был Миклухо-Маклай». Народ толпился в сторонке около развевающейся на ветру желтой ленты, а хмурые оперативники работали не покладая рук. Игорь сразу занялся опросом населения, а Кочкин, махнув в воздухе удостоверением, устремился к телу, приваленному к серому бетону забора, – крашеная блондинка в коротком бирюзовом плаще, на шее темная полоска от удавки.
– Телефониста работа, – буркнул судмедэксперт Василич, поворачиваясь к следователю. Кочкина он знал и очень ему сочувствовал: ловить маньяка – дело трудное и нервное.
Максим Григорьевич, увидев, что убитая – не Олеся Лисичкина, немного успокоился, к трупам он за время своей работы так и не привык и изо всех сил старался быть хладнокровным и равнодушным – но не получалось, не получалось.
– С этой стороны пустынно, народ вечером не ходит, так что убивай сколько хочешь, – прокомментировал Василич. – Смерть наступила около двенадцати, душил, как всегда, тонкой леской или веревкой. Документы при ней имеются – хоть с опознанием проблем нет. Соловьева Любовь Васильевна, тридцать два года. К забору ее Телефонист подтащил, вот туфли и свалились, – Василич указал на лежащие на земле туфли.
Кочкин внимательно смотрел на убитую женщину. Смотрел и качал головой – никак он не мог нащупать связующее звено между жертвами. На чем основан психоз Телефониста, по-прежнему оставалось загадкой. Может, он теперь решил убивать блондинок? Нет, что-то здесь не так… А если – убийство ради убийства? А если ему вообще все равно, кого лишать жизни?
Увидев в сторонке седобородого дедулю, отвечающего на вопросы оперативника, Кочкин поспешил к нему.
От дедули пахло перегаром и кислыми щами, с носа свисала бородавка, во всяком случае, Максим Григорьевич решил эту сосульку считать бородавкой, иначе приступы тошноты и изжоги могли здорово подпортить допрос.
– Брагин Матвей Андреевич, – представился дедуля, почесав затылок. – Помогаю следствию, стараюсь, – важно сказал он, наслаждаясь выпавшей на его долю ролью.
– Расскажите, как нашли девушку, – попросил Кочкин, после того как представился сам.
– Так я уже все вашим товарищам выложил…
– Еще раз, пожалуйста.
– Охотно, – кивнул Брагин, выгибая грудь колесом. Борода его раздулась, как парус, а густые брови подскочили на лоб. – Вчера к шести вечера я выпил лишнего, признаюсь, слаб я на это дело. Колбаса, что Зинка торгует – третий ларек справа на нашем рынке, оказалась отравленной, вы это запишите обязательно и Зинку накажите по всей строгости закона. Я пенсионер и
денег много не имею, так могу хоть надеяться, что купленные триста граммов докторской не скажутся дурно на организме, нельзя же так мучить мой и без того страдальческий желудок…
Кочкин решил не перебивать и слушать все – не дай бог сбить этого лесовичка, пропустит потом самое важное.
– …значит, откушал я колбасы и выпил портвейна, через полчаса желудок скрутило так, что от боли хоть на стену лезь, пришлось срочно искать укромное местечко для, так сказать, нужд сугубо интимных и индивидуальных. – Конкретнее, пожалуйста, – попросил Кочкин.
– Туалет мне понадобился. Я бы и домой побежал, но возвращаться потом обратно было неохота, до ужаса не люблю выпивать в одиночестве среди пыльной рухляди, предпочитаю поближе к народу и магазинам. Банкет-то у меня вчера планировался долгий, пенсию дали и в лотерею десять рублей выиграл, билет, правда, зараза, пятнадцать рублей стоил, но главное сам факт – не только участие, но и победа, – Брагин довольно улыбнулся, потер руки и задумался. – О чем я рассказывал?
– Вы искали укромное местечко…
– Ах да! Ну, так и нашел. Здесь неподалеку, за углом, есть брошенный ларек, без стекол, правда, шпана, видать, выбила, вот ведь безобразие, никакого уважения к людям… Ну так я и приспособил его под это дело. – Матвей Андреевич смущенно крякнул, щеки его порозовели. – А что прикажете делать, терпения не было уже никакого. А там возле ларька бутылок видимо-невидимо – целых семь штук насчитал, разве можно такому добру пропадать? Конечно же нет! Я их в уголочек поставил, думаю – после заберу, и обратно к рынку, Зинку за колбасу надо было пропесочить и портвейна еще прикупить, пока магазинчик не закрылся. Дорогую спиртягу себе позволить не могу, вот и хожу всегда на одну точку – в стекляшку около овощного. Цены там приемлемые, нам, пенсионерам, самое то. Живот, слава богу, прошел, и вечер совсем уж испорчен не был – выпил свое и закусил, как полагается. А сегодня с утра опохмелился остатками, авоську взял, – Брагин потряс в воздухе измочаленной сумкой, – и за бутылочками припасенными отправился. А тут – здрасте приехали, девица мертвая лежит! Ну, я бегом на рынок к охраннику, чтоб он в милицию звонил, значит.
Максим Григорьевич, понимая, что основной бред он уже выслушал, облегченно вздохнул.
– Когда вы увидели девушку, поблизости никого не было? – спросил он.
– Да какое там, ни одной собаки не мелькнуло. Один тут, как березка в поле, стоял.
Кочкин достал платок и промокнул выступивший на лбу пот, немного задержал дыхание, чтобы не вдыхать запах перегара и кислой капусты, и продолжил задавать вопросы.
* * *
Просыпаться Леське не хотелось, Веронике, впрочем, тоже. После насыщенного впечатлениями вчерашнего дня и после не совсем удачной стрижки они все-таки выпили бутылку вина и, наговорившись обо всем, завалились спать довольно поздно.
– Который час? – буркнула Леська, высовываясь из под одеяла. – Кажется, я сегодня со следователем встречаюсь.
– Полдесятого, – промычала в ответ Ника.
Олеся встала, потянулась и поплелась в ванную. Посмотрела на себя в зеркало и завыла – вчера она не только обкорналась по плечи, но и покрасила волосы перышками. Светлая голова теперь была обильно украшена рыжими и красными пятнами.
– Я – урод, – подвела она итог и включила воду.
– Маньяку ты теперь точно не нужна, – бросила Ника, проходя мимо двери.
Посчитав, что утром бояться нечего, девушки оделись и отправились в магазин. Запасы продовольствия подошли к концу, холодильник пустовал, а кушать хотелось. Около подъезда стояли две бойкие старушки и увлеченно о чем-то разговаривали. Леська автоматически прислушалась.
– Сестрица мне десять минут назад позвонила, я с ней побалакала и сразу к тебе спустилась, чтобы все пересказать, пока помню. Она у строительного рынка живет, того, что рядом с дешевым овощным, четыре остановки на трамвае от нас. Так у них там убийство произошло! Вроде женщину нашли мертвую.