Страница 87 из 89
— Ну как хочешь, — покорно сказала Юдифь, встала и нагнулась за прожектором, который все еще мужественно противостоял сырости. Я боялся, что это не может продлиться долго. Конечно, этот маленький переносной прожектор был влагонепроницаемым. Но это еще не значит, что у него были жабры или государственная лицензия на погружение под воду, а без того или другого было понятно, что фонарь, если мы его оставим под дождем, не протянет дольше нескольких минут.
Но Злен испуганно схватила фонарь, прижала его к себе, прежде чем Юдифь успела до него дотронуться, а в левой ее руке вдруг блеснул овощной нож, который она прихватила из кухни, когда мы пошли в учительское общежитие обыскивать кабинет Зэнгера.
— Фонарь останется здесь, — зашипела Элен и отползла на заднице подальше от Юдифи.
Я подошел к ней и протянул руку к фонарю, но Элен начала размахивать в воздухе маленьким ножом, угрожая мне. Юдифь взяла меня за руку и отвела меня от Элен на несколько шагов в сторону главного корпуса.
— Оставь ее, — попросила она. — Все-таки у нас еще есть моя зажигалка.
Сначала я хотел возразить — я совершенно не видел смысла в том, чтобы единственный источник электрического света, которым мы сможем воспользоваться сегодня ночью, исчез только из-за временного помешательства Элен, но потом уступил настойчивости Юдифи. Может быть, так действительно было лучше. Отобрать фонарь у Элен означало бы риск получения физических повреждений, в этом я не сомневался. Когда она угрожала нам ножом в первый раз, я был уверен, что она потеряла рассудок. А если уж она его потеряла и решила удержать у себя фонарь и нож, то нечего было сомневаться, что она будет защищать свой фонарь зубами, когтями и своей картофелечисткой. Я был ослаблен, а Элен была безумна. Не думаю, что в таких обстоятельствах у меня были против нее шансы.
Все же я еще раз остановился, осторожно взял Юдифь за плечо и повернул к себе, пока мы еще не вернулись в главный корпус. В свете фонаря, который Элен, как только мы отошли на несколько шагов, направила на нас (наверное, для того, чтобы убедиться, что мы действительно уходим, а не огибаем широкую дугу, чтобы подойти к ней в темноте с другой стороны) я впервые после несчастного случая в подвале внимательно всмотрелся ей в лицо.
Юдифь выглядела не просто плохо, но по-настоящему устрашающе: резаная рана на ее предплечье была шире и кровоточила сильнее, чем я предполагал, — так сильно, что не только ее рукав полностью намок от крови, но и на моей одежде в разных местах были пятна ее крови. Ее футболка была насквозь мокрой и чуть ли не вся была разорвана в клочья, а на ее лице кроме царапин, оставленных летучими мышами, появилось несколько отвратительных ссадин. Ее волосы были полностью растрепаны и свалялись, а их цвет из-за пыли, смоченной дождевой водой и превратившейся в кашицу, угадывался с трудом.
Я удивился той силе, которую проявила Юдифь, чтобы, несмотря на свое ранение, страх, безнадежность своего положения после обвала остаться в сознании, пока я ее не освободил. А, кроме того, тому, как она пробиралась вместе со мной в темноте, как будто с ней ничего, совершенно ничего не случилось. Она сильно побледнела, под глазами лежали темные круги, но она выдержала, совершенно безропотно, без намека на какие-либо жалобы. Я знал не много женщин, в которых я мог бы заподозрить такую смелость, которую проявила моя пышка Юдифь в этой ситуации, и я почувствовал прилив гордости за нее и легкое презрение к Элен. Юдифь даже постаралась улыбнуться, чтобы, по возможности, усмирить то беспокойство, которое явно читалось на моем лице.
Нам нужно было вернуться на кухню, чтобы я мог промыть ее раны и, по возможности, обработать их. Я взял ее за руку и сделал поспешный шаг ко входу, и моя нога как раз шагнула во все еще открытую колодезную шахту, которая недавно поглотила старого фон Туна.
Моя нога шагнула в пустоту, и я вскрикнул от ужаса. На протяжении одного бесконечного мгновения я пытался сохранить равновесие, дико взмахивая руками. Тут и моя левая нога, вследствие общей слабости, которую я все еще испытывал, задрожала и потеряла свою опору, и я рухнул в уходящую в глубину на многие метры смертельную дыру.
Часто говорят, что жизнь коротка. Но бывают ситуации, когда понимаешь, что это вовсе не так. Множество картин, которые проскочили перед моим внутренним взором, словно экранизированная биография моей персоны, когда я, лишившись опоры, всего какое-то мгновение балансировал на краю дыры и прощался с жизнью, давным-давно были забыты или вытеснены благодаря моему особенному таланту вытеснения. Прекрасные, грустные или просто нейтральные картины и впечатления со дней моего раннего детства до сегодняшнего дня вдруг обрушились на меня и ясно показали мне, что я гораздо больше пережил и перечувствовал, чем я осознавал раньше, и что я, собственно говоря, был намного старше, чем чувствовал.
И все-таки я был не готов проститься с жизнью. В отчаянной надежде нащупать что-нибудь, за что я мог бы схватиться, чтобы задержать мое, без сомнения, смертельное падение, я бесцельно схватился за темноту (очень странно, что в столь короткое время можно было думать, чувствовать и ощущать, но это действительно происходило, во мне пробудилась надежда, когда до меня донесся отчаянный крик Юдифи и эхом отозвался в шахте, заставив вибрировать мои барабанные перепонки) и нащупал что-то. Моя левая нога зацепилась за одну из ржавых скоб, которые были вделаны в каменную кладку. Боль от сильного рывка пронзила мою руку, когда я со всей силой, на какую только был способен, затормозил. На какое-то мгновение мне показалось, что я просто вырву руку сильным толчком от моего собственного веса, так что вся боль и все старания окажутся просто напрасными. Когда-нибудь мой наполовину разложившийся, изувеченный труп извлекли бы из шахты и начали бы срочно фотографировать для какого-нибудь сомнительного Интернет-сайта, пока части, на которые я развалился, не будут преданы захоронению в урне. Но я не вывернул плечо, а мои связки и сухожилия выдержали внезапную нагрузку, так что я только несколько мгновений барахтался ногами в пустоте, пока другой рукой искал опору на нижней скобе. Наконец я смог зацепиться, подтянуться и облокотиться верхней частью своего тела о край шахты.
Юдифь свалилась животом в огромную лужу, которая разлилась на весь двор, а на этом месте водопадом лилась прямо на меня, не давая дышать. Она схватила меня за плечи, чтобы за мою футболку вытащить меня наверх. Я оперся ногами о какие-то скобы и последним, сильным рывком перекинулся наконец через край, пока ржавая скоба не отдала богу душу. Она отломилась, стукнулась о стену и полетела вниз, в шахту. Тяжело дыша и совершенно обессиленный, я упал перед Юдифью на твердую, залитую водой мостовую.
— Ты проклятый, тупой простофиля! — всхлипнула Юдифь через некоторое время со смесью облегчения и еще не исчезнувшего ужаса. Она медленно поднялась на ноги, помогла мне встать и отвела меня на шаг от колодезной шахты. — Ты для этого только что спас мне жизнь, чтобы я могла увидеть, как ты гибнешь? Ты не должен больше в этом замке ужасов оставлять меня одну. Да еще с этой сумасшедшей там, сзади. — Она кивком показала на Элен, которая хладнокровно наблюдала за случившимся с расстояния всего нескольких метров, с того самого места, где мы ее оставили, посередине двора.
Я слегка улыбнулся и поцеловал ее в губы.
— Никогда, — твердо сказал я. — Не могу же я где-то оставить одну самую красивую женщину в мире. — Должно быть, не такой уж я неисправимый лгун, как я думал всю мою жизнь, по меньшей мере, хотя и было темно, мне показалось, что я все же заметил, как покраснели ее щеки. — Вообще-то я хотел взять тебя с собой, когда падал в шахту, просто ты выпустила мою руку, — с судорожной улыбкой добавил я.
— Придурок! — с вымученной улыбкой Юдифь ткнула меня в бок и потащила ко входной двери, мы взошли по ступеням в вестибюль. Добравшись туда, она вдруг остановилась и приложила указательный палец к губам. — Ты слышишь? — прошептала она, становясь вдруг совершенно серьезной.