Страница 60 из 501
Итак, на Кампо Санто Симоне, следуя, дабы не делать еще больше ошибок, порядку, которого придерживались другие, выполнил над главными дверями изнутри фреской Богоматерь, возносимую на небеса хором ангелов, поющих и играющих столь живо, что по ним можно опознать все разнообразные действия, обычно совершаемые поющими и играющими музыкантами: как они прислушиваются к звукам, открывают по-разному рты, возводят очи к небу, надувают щеки, напрягают горло и вообще совершают все прочие действия и движения, выполняемые музыкантами. Под этим Успением он на трех картинах изобразил несколько историй из жития св. Раньери пизанского. На первой, будучи юношей, он играет на цитре, под которую танцуют несколько девушек, красивейших и по выражению лиц, и по нарядным одеяниям и прическам того времени. Далее мы видим того же Раньери, которого за подобное сластолюбие упрекает отшельник блаженный Альберто и который стоит с поникшей головой, с заплаканным лицом и с глазами, покрасневшими от слез, в полном раскаянии за свои грех, в то время как Господь в воздухе, окруженный небесным светом, показывает, что прощает его. На другой картине Раньери, раздав все свое имущество беднякам божьим, собирается сесть на корабль, и его окружает целая толпа нищих, калек, женщин и детей, весьма возбужденно стремящихся пробраться вперед, чтобы попросить у него милостыни и поблагодарить его. На той же картине тот же святой,
облеченный в храме власяницей паломника, стоит перед Богоматерью, окруженной многочисленными ангелами, которая показывает ему, что он упокоится в ее лоне в Пизе; все эти фигуры отличаются живостью и красотой лиц. На третьей Симоне изобразил, как Раньери, пробывший семь лет в заморских странах, являет всем своим видом, что провел в Святой земле три сорокадневных поста; там же он стоит в хоре, имея богослужению, и множество мальчиков поют, а его искушает демон, которого отгоняет твердая решимость Раньери, не пожелавшего обидеть Господа, и сопутствуемого фигурой, в коей Симоне изобразил Постоянство; она обращает древнего врага в бегство, а тот удаляется не только в смущении, но и обмятый страхом и, согласно прекрасному и смелому замыслу художника, убегая, схватился руками за голову, которую он опустил и втянул насколько возможно в плечи, говоря, как это видно по надписи, выходящей из его пасти: «Больше не могу». И, наконец, на той же картине мы видим еще Раньери коленопреклоненного на горе Фавор, когда в воздухе ему является чудесное видение Христа с Моисеем и Ильей. Все это в этом произведении, а также многое другое, о чем умалчиваю, обнаруживает, что Симоне обладал очень смелым воображением и понимал хороший способ изящно сочетать фигуры в манере тех времен. Закончив эти истории, он расписал в том же городе две доски темперой в сотрудничестве с Липпо Мемми, своим братом, который и раньше помогал ему в росписи капитула Санта Мариа Новелла и в других работах.
Этот последний, хотя и не был столь превосходным, как Симоне, следовал тем не менее, насколько мог, его манере и выполнил совместно с ним много фресок в Санта Кроче во Флоренции, у братьев-проповедников в Санта Катерина в Пизе доску главного алтаря, а в Сан Паоло, а Рипа д'Арно, кроме многих прекраснейших фресок, доску темперой, ту, которая ныне находится над главным алтарем, на которой Богоматерь, святые Петр и Павел и св. Иоанн Креститель, а также другие святые и которую Липпо подписал своим именем. Выполнив эти работы, он расписал самостоятельно доску темперой для братьев-августинцев в Сан Джиминьяно и приобрел этим такую известность, что ему пришлось отослать в Ареццо епископу Гвидо де Тарлати доску с тремя поясными фигурами, ныне находящуюся в капелле Св. Григория в епископстве. Когда Симоне работал во Флоренции, его двоюродному брату, талантливому архитектору по имени Нероччо, удалось в 1332 году заставить зазвонить большой колокол флорентийской Коммуны, в которой в течение семнадцати лет никто не мог звонить без помощи двенадцати человек, его раскачивающих. Последний же уравновесил его так, что раскачать его можно было вдвоем, после чего уже один звонил сколько угодно, несмотря на то, что весил колокол более шестнадцати тысяч фунтов; кроме славы это принесло в его пользу триста флоринов золотом, что было большим вознаграждением для тех времен.
Вернемся же, однако, к нашим обоим сиенским Мемми: Липпо, помимо названных вещей, расписал по рисунку Симоне доску темперой, которая была отправлена в Пистойю и помещена над главным алтарем церкви Сан Франческо и почиталась прекраснейшей.
В конце концов они вернулись в Сиену, на свою родину, где Симоне приступил к огромнейшей живописной работе над Портоне ди Камоллиа, многофигурному Венчанию Богоматери; но так как с ним в это время приключилась весьма тяжелая болезнь, работа осталась незавершенной, он же, побежденный тяжким недугом, отошел из жизни сей в 1345 году, к величайшей скорби всего города и Липпо, его брата, который соорудил для него достойную усыпальницу в Сан Франческо. Сам он завершил после этого много работ, оставшихся после Симоне незаконченными; к ним относились Страсти Иисуса Христа в Анконе над главным алтарем Сан Никкола, где Липпо закончил то, что начал Симоне, подражая тому, что названный Симоне делал, и завершил в капитуле Санто Спирито во Флоренции. Работа эта была бы достойна более продолжительной жизни, чем та, какая ей, быть может, суждена, ибо в ней весьма прекрасны положения лошадей, а также пораженных воинов, с оживленными телодвижениями рассуждающих о том, неужели же Сын Божий ими распят.
Подобным же образом он завершил в Ассизи, в нижней церкви Сан Франческо, несколько фигур, начатых Симоне в алтаре св. Елизаветы, что при входе в двери, ведущей в капеллу; он изобразил там Богоматерь и св. Людовика, короля французского, а также других святых, а всего восемь фигур по колено, отменных и с весьма отменным цветом. Кроме того, Симоне начал в большой трапезной названного монастыря на торцовой стене много небольших историй и Распятие, изображенное в виде дерева; оно осталось незавершенным и набросано, как видно и поныне, кистью красной краской на штукатурке; так выполнялись картоны, приготовлявшиеся нашими старыми мастерами, чтобы быстрее работать фреской; а именно, распределив всю работу на штукатурке, они делали набросок кистью, перенося с небольшого рисунка все, что предполагалось сделать, в пропорциях, увеличенных настолько, насколько это было задумано. Поэтому и в других местах мы видим много других набросков, написанных таким же образом, встречаются также и многие другие, написанные красной краской на штукатурке и сохранившиеся после того, как самая работа уже облупилась.
Возвратимся, однако, к Липпо: рисовал он толково, что можно видеть в нашей Книге по читающему отшельнику, сидящему скрестив ноги. После Симоне он прожил двенадцать лет и много работал по всей Италии, особенно же во Флоренции, где расписал две доски в Санта Кроче. Так как манера обоих братьев весьма сходна, одного от другого можно отличить по следующему: Симоне подписывался под своими работами так: Simonis Memmi senensis opus (Симон Мемми, сиенца, работа), а Липпо опускал свое имя и, не заботясь о чистоте латыни, подписывал таким образом: opus Memmi de Senis me fecit (Работа Мемми, сиенца, меня сделал). На стене капитула Санта Мариа Новелла рукой Симоне изображены, кроме Петрарки и мадонны Лауры, о чем сказано выше, Чимабуе, архитектор Лапо, сын его Арнольфо и сам Симоне, в образе же папы на этой истории – Бенедикт XI из Тревизо, бывший братом-проповедником; портрет этого папы был гораздо раньше доставлен Симоне его учителем Джотто по возвращении последнего от названного папы, перенесшего свой двор в Авиньон. В том же месте он изобразил кардинала Николая из Прато рядом с названным папой; кардинал этот в то время прибыл во Флоренцию легатом этого первосвященника, как рассказывает в своих «Историях» Джованни Виллани. Над гробницей Симоне находится следующая эпитафия: Simoni Memmio pictorum omnium omnis aetatis celeberrimo. Vixit a