Страница 400 из 501
В 1550 году, когда первосвященником был избран Юлий III, Франческо, участвуя в убранстве по случаю коронации, написал для арки, воздвигнутой на лестнице перед собором Св. Петра, несколько прекраснейших историй светотенью. После этого, но в том же году, когда сообщество Св. Даров соорудило в церкви Минервы усыпальницу со многими ступенями и колонными ордерами, Франческо сделал на ней несколько одноцветных историй и фигур, которые были признаны очень красивыми. В одной из капелл церкви Сан Лоренцо ин Дамазо он написал фреской двух ангелов, поддерживающих полог, рисунок к одному из которых находится в нашей Книге. Фреской же он написал на главном фасаде трапезной монастыря Сан Сальваторе дель Лауро а Монте Джордано свадьбу в Кане Галилейской, когда Иисус Христос превратил воду в вино, со множеством фигур, а по бокам нескольких святых, папу Евгения IV, принадлежавшего к этому ордену, и других его основателей, внутри же над дверью этой трапезной, на картине, написанной маслом, изобразил св. Георгия, убивающего змия, произведение, завершенное им с большим знанием дела, тонкостью и прелестью колорита. Почти что в это же самое время он послал мессеру Аламанно Сальвиати во Флоренцию большую картину, на которой написаны Адам и Ева, вкушающие от запретного плода, стоя около дерева жизни, и это – прекраснейшая вещь.
Для синьора Рануччо, кардинала Сант Аньоло из дома Фарнезе, в гостиной против главного зала дворца Фарнезе, Франческо расписал две стены с великолепнейшей выдумкой. На одной из них он изобразил синьора Рануччо Фарнезе-старшего, получающего от Евгения IV жезл военачальника св. церкви в присутствии нескольких фигур, олицетворяющих Добродетели, а на другой – папу Павла III Фарнезе, вручающего этот жезл синьору Пьер Луиджи, а вдали – императора Карла V, приближающегося к зрителю в сопровождении Алессандро, кардинала Фарнезе, и других синьоров, написанных им с натуры. И на этой фреске помимо названных и многих других подробностей он написал Славу и другие фигуры, которые очень хорошо сделаны. Правда, работа эта была закончена им не целиком, но дописана Таддео Дзуккеро из Сант Аньоло, как о том будет сказано в своем месте. Он придал должную соразмерность и законченность той капелле в церкви дель Пополо, которая была в свое время начата венецианцем братом Себастиано для Агостино Киджи, но так как она была не закончена, Франческо ее закончил, как уже говорилось в связи с братом Бастиано в его жизнеописании.
Для кардинала Риччо из Монтепульчано он в его дворце на улице Джулиа расписал великолепнейшую залу, изобразив в ней фреской много историй про Давида, в том числе Вирсавию, моющуюся в купальне вместе со многими другими женщинами в то время, как Давид ее разглядывает. История эта отлично скомпонована, изящна и настолько богата выдумкой, что другой такой и не увидишь. На другой фреске – смерть Урии, а еще на одной – ковчег, перед которым шествуют много музыкантов, минуя же еще несколько, мы увидим отлично скомпонованное сражение Давида с его врагами. Коротко говоря, роспись этой залы вся полна изящества, прекраснейших фантазий и многих смелых и затейливых вымыслов. Членения ее сделаны весьма обдуманно, а колорит в высшей степени привлекательный. Да и, говоря по правде, Франческо, чувствуя себя в полной силе и богатым на выдумку и имея руку, послушную таланту, всегда охотно взялся бы за большую и отнюдь не рядовую работу, не будь его странное отношение к друзьям, выразившееся не в чем ином, как в том, что ему, как человеку переменчивому и кое в чем непостоянному, сегодня нравилось то, что назавтра готов был возненавидеть, да и мало было у него значительных заказов, из-за которых он в конце концов не вступил бы в пререкания из-за цены. Вот почему многие его и избегали.
После этих работ, когда Андреа Тассини должен был послать какого-нибудь живописца королю Франции и он в 1554 году безуспешно уговаривал Вазари, ответившего, что он ни за какие деньги, обещания и надежды, как бы велики они ни были, не собирается покинуть службу у герцога Козимо, своего господина, Тассини в конце концов договорился с Франческо и увез его во Францию, обязуясь, если он не расплатится с ним во Франции, расплатиться с ним в Риме. Однако, перед тем как уехать из Рима, Франческо, думая, что ему никогда уже больше не придется вернуться, продал дом, имущество и все прочее, кроме должностей, которые он занимал. Но дело обернулось не так, как он это предполагал, ибо, когда он приехал в Париж, где он был ласково и с большим почетом принят королевским живописцем и архитектором аббатом Сан Мартино мессером Франческо Приматиччо, его, судя по тому, что говорят, сразу же раскусили и поняли, что это был за человек. Действительно, не было произведения ни Россо, ни каких-либо других мастеров, которые он с первого же взгляда не осудил бы совершенно открыто и уж очень развязно. Поэтому, так как каждый ожидал от него нечто по меньшей мере великое, кардинал Лотарингии, его пригласивший, поручил ему заняться росписями в его дворце в Дампьери. Сделав множество рисунков, Франческо наконец приступил к работе и написал фреской несколько историй на карнизах каминов и сплошь расписал историями один кабинет, что, как говорят, получилось у него на диво. Однако по той или иной причине, но работы эти большой похвалы ему не заслужили. К тому же его там невзлюбили, так как природа его в корне противоречила природе жителей этой страны. В самом деле, насколько там ценят и любят людей веселых, общительных, живущих на широкую ногу, охотно проводящих время в компаниях на пирах, настолько там, я не скажу чтоб избегают, но недолюбливают и не жалуют тех, кто, подобно Франческо, от природы угрюмы, трезвы, хворы и неуживчивы. Правда, кое-что и можно было бы ему простить, однако, хотя здоровье его и не позволяло ему засиживаться за трапезами и злоупотреблять едой и питьем, все же он мог бы быть более мягким в обращении, но, что хуже всего, в то время как он обязан был, согласно обычаям этой страны и тамошних дворов, быть на виду и обхаживать других, ему хотелось и он считал заслуженным, чтобы все как один обхаживали его. В конце концов, так как король, а равным образом и кардинал, были заняты всякими войнами и так как ни жалованья, ни прочих обещанных ему благ и в помине не было, Франческо, пробыв там целых двенадцать месяцев, решил возвратиться в Италию.
Итак, заехав в Милан (где кавалер Леоне, аретинец, его приветливо принял в своем доме, который он себе построил с большой роскошью, наполнив его античными и современными статуями и гипсовыми слепками с редких произведений, как об этом будет сказано в другом месте), пробыв там пятнадцать дней и отдохнув, он прибыл во Флоренцию. Посетив там Джорджо Вазари и сказав ему, насколько тот хорошо сделал, что не поехал во Францию, он рассказал ему такое, что у кого бы то ни было пропало бы всякое, даже самое сильное желание там побывать. Перебравшись из Флоренции в Рим, он затеял дело против тех, кто якобы по его доверенности присвоил себе его жалованье, поступавшее ему от кардинала Лотарингии, и заставил их выплатить ему все сполна. Получив эти деньги, он купил себе, помимо тех, что у него были раньше, еще несколько должностей, твердо решив обеспечить себе существование, памятуя о своих недугах и о полной расшатанности своего здоровья. Однако, несмотря на это, ему все же хотелось быть связанным крупными заказами, но, поскольку ему не так-то скоро удавалось их получить, он некоторое время пробавлялся писанием картин и портретов.
После смерти Павла IV и избрания Пия, также четвертого, который, сильно увлекаясь строительством, пользовался в архитектуре услугами Пирро Лигорио, Его Святейшество приказал кардиналам Фарнезе и Эмулио поручить завершение большой залы, под названием Королевской, Даниелло из Вольтерры, которым эта зала в свое время была начата. Названный досточтимейший Фарнезе приложил все свои усилия к тому, чтобы Франческо получил половину этого заказа, однако, так как по поводу этого возникло длительное препирательство между Даниелло и Франческо и так как Микеланджело Буонарроти особенно старался в пользу Даниелло, долгое время так и не могли договориться.