Страница 351 из 501
После этого на место отца попечителями названного собора был избран Франческо Москино, но он пренебрег этой должностью и передал ее Раффаэлло Монтелупо, а сам отправился в Рим, где для мессера Роберто Строцци высек из мрамора две весьма изящные фигуры, а именно Марса и Венеру, которые находятся во дворе его дома в Банки. Затем он выполнил мелкофигурную, почти что круглорельефную историю с Дианой, купающейся со своими нимфами и превращающей в оленя Актеона, которого пожирают его же собственные псы. По возвращении во Флоренцию он поднес ее синьору герцогу Козимо, поступить на службу к которому ему очень хотелось. Его превосходительство принял и весьма одобрил работу и желание Москино выполнил, ибо всегда удостаивал своим вниманием тех, кто в чем-либо желал отличиться. И потому он направил его на работу в Пизанский собор, где Симоне до настоящего времени с большим для себя одобрением в капелле Благовещения, выполненной Стаджо да Пьетрасанта, вместе с резьбой и прочим, создал фигуры ангела и Мадонны в четыре локтя каждая, а в середине – Адама и Еву с яблоком и Бога Отца больших размеров с несколькими путтами в своде названной капеллы, и все это из мрамора, как и обе статуи, снискавшие Москино немалый почет и известность. А поскольку капелла эта почти что закончена, его превосходительство распорядился приступить к капелле, именуемой Инкороната, а именно к той, что насупротив первой, как только войдешь в церковь по левую руку.
Тот же Москино проявил себя отменно в порученных ему работах по убранству в честь светлейшей королевы Иоанны и сиятельнейшего государя Флоренции.
ЖИЗНЕОПИСАНИЯ ДЖИРОЛАМО И БАРТОЛОМЕО ДЖЕНГИ И ДЖОВАМБАТТИСТЫ САНМАРИНО ЗЯТЯ ДЖИРОЛАМО
Джироламо Дженга, который был родом из Урбино, в десятилетнем возрасте отцом был определен в шерстяной цех, но обучался там с большой неохотой и, сколько позволяло ему место и время, тайком рисовал угольками и перьями. Кое-кто из отцовских друзей обратил на это внимание и уговорил взять его из цеха и начать обучение живописи. Поэтому отец устроил его в Урбино к каким-то малоизвестным мастерам, но, увидев прекрасную его манеру, обещавшую стать плодотворной, он определил его, когда ему исполнилось пятнадцать лет, к мастеру Луке Синьорелли из Кортоны, выдающемуся мастеру живописи того времени.
Он провел с ним много лет и сопровождал его в Анконскую Марку, в Кортону и во многие другие места, где тот работал, и в частности в Орвието; там в городском соборе Лука Синьорелли, как уже говорилось, расписывал капеллу Богоматери бесчисленным множеством фигур, в которой постоянно работал и названный Джироламо Дженга и всегда считался одним из лучших его учеников.
Когда же позднее он от него ушел к Пьетро Перуджино, весьма почитавшемуся живописцу, с которым он пробыл около трех лет, он прилежно занялся перспективой, понятой и усвоенной им настолько хорошо, что он, можно сказать, стал в этой области исключительно выдающимся, о чем свидетельствуют его живописные и архитектурные работы. Это было в то время, когда у названного Пьетро работал и божественный Рафаэль Урбинский, ставший большим его другом. Потом он ушел и от Пьетро и отправился во Флоренцию, где долгое время учился самостоятельно. А после этого он переселился в Сиену, где годы и месяцы находился при Пандольфо Петруччи, в доме которого расписал много помещений. Отличным их рисунком и прекрасным колоритом любовались все сиенцы, восхваляя их по заслугам, и в особенности сам Пандольфо, принимавший его всегда весьма благосклонно и осыпавший его бесчисленными милостями.
После смерти Пандольфо он воротился в Урбино, где долгое время находился при герцоге Гвидобальдо II, для которого расписывал по тогдашней моде седла вместе с Тимотес Урбинским, известным и весьма опытным живописцем. Вместе с ним он расписал в епископстве капеллу святого Мартина для мессера Джовампьеро Арривабене из Мантуи, который тогда был Урбинским епископом. Там оба они обнаружили свою прекрасную одаренность, что и видно по самой работе, где изображение названного епископа кажется прямо живым. В частности же названный герцог занимал Дженгу заказами на сценические декорации и убранства для комедий, которые он, обладая отличным пониманием перспективы и главных основ архитектуры, выполнял удивительно хорошо и красиво.
Уехав из Урбино в Рим, он написал там в церкви Санта Катерина да Сиена, что на Страда Джулиа, Воскресение Христово, которым он прославился как мастер редкостный и превосходный, владевший рисунком, прекрасными позами фигур, перспективными сокращениями и отличным колоритом, о чем лучшее свидетельство могут дать видевшие это люди той же профессии. Находясь в Риме, он уделял большое внимание обмерам древностей, записи которых сохранились у его наследников.
В это время скончался герцог Гвидо, и его преемник Франческо Мариа, третий Урбинский герцог, вызвал его из Рима, и пришлось ему возвратиться в Урбино, в то самое время, когда вышеназванный герцог избрал себе в супруги и возводил на престол Леонору Гонзага, дочь мантуанского маркиза. И его превосходительство поручил ему устройство триумфальных арок, убранства и декорации для представлений, и все он придумал и осуществил так прекрасно, что Урбино можно было уподобить Риму во время триумфа, чем заслужил себе славу и честь величайшие.
Когда же по прошествии времени герцог был изгнан из государства, Джироламо последовал за ним, разделяя его судьбу во всех изгнаниях до последнего, когда тот переселился в Мантую. Он устроился со своим семейством в Чезене, где в Сант Агостино написал маслом на дереве образ для главного алтаря: наверху там Благовещение, внизу же Бог Отец и еще ниже Мадонна с младенцем на руках в кругу четырех учителей церкви; работа эта, поистине прекраснейшая, заслуживает одобрения. После этого в Форли он расписал фреской капеллу в Сан Франческо, ту, что по правой руке, изобразив Успение Богоматери в окружении многих ангелов и фигур пророков и апостолов, по которой также можно судить, каким чудесным дарованием он обладал, и потому работа эта была признана прекраснейшей. Он выполнил там также для врача мессера Франческо Ломбарда Сошествие Святого Духа, закончив его в 1312 году, и другие работы для Романьи, принесшие ему славу и вознаграждения.
Когда же герцог возвратился в свое государство, воротился туда и Джироламо. Он был принят на службу и получил архитектурные заказы на восстановление старого дворца на Монте Империале, что над Пезаро, и на пристройку к нему второй башни. Дворец этот по плану и рисункам Дженги был украшен живописью, представляющей жизнь и деяния герцога, такими хорошо известными живописцами, как Франческо из Форли и Рафаэль из Борго, а также мантуанцем Камилло, редкостным мастером пейзажей и зелени. Среди прочих, как рассказано в жизнеописании Понтормо, работал там и молодой флорентинец Бронзино. Были туда приглашены и феррарцы Доссо, которым было поручено расписать одно из помещений, однако, так как написанное ими не понравилось герцогу, оно было уничтожено и переписано названными выше.
А потом он выстроил там башню высотой в сто двадцать футов с тринадцатью деревянными лестницами для подъема наверх, устроенными так удобно и скрытыми таким образом в толще стен, что можно с приятностью подниматься с площадки на площадку; и это придает башне удивительную прочность и своеобразие.
После этого герцог пожелал укрепить Пезаро и пригласил для этого Пьерфранческо из Витербо, весьма выдающегося архитектора. Когда же начались споры об укреплениях, Джироламо постоянно в них вмешивался, и суждения его и мнения приравнивались удачными и весьма разумными, и потому позволительно мне будет сказать, что проект этой крепости принадлежит в большей степени Джироламо, чем кому-либо другому, несмотря на то, что зодчество подобного рода оценивалось им всегда низко, так как он мало находил в нем достоинств и благородства.
Итак, убедившись, что он располагает в его лице столь редкостно одаренным человеком, герцог решил выстроить в названной местности, именуемой Империале, новый дворец близ старого и выстроил тот, что мы и теперь там видим. И так как сооружение это отменно прекрасно и хорошо задумано и отличается многочисленными покоями, колоннадами и дворами, лоджиями, фонтанами и приятнейшими садами, не было ни одного государя, который не заехал бы на него посмотреть, проезжая по этим краям. Недаром эту честь оказал ему и папа Павел III, заглянув туда по дороге в Болонью со всем своим двором и выразив свое полное удовлетворение. По его же проекту герцог перестроил дворец в Пезаро, а также поместье «Баркетто», внутри которого он выстроил дом, и вещь эта, изображающая руину, на взгляд очень красива. Между прочими вещами есть там и лестница, похожая на прекраснейшую Бельведерскую лестницу в Риме. Он же восстановил для него крепость в Градаре и дворец в Кастель Дуранте, и все, что там есть хорошего, обязано этому дивному дарованию. Построил он также коридор Урбинского двора, что над садом, другой же двор очень тщательно укрепил с одной стороны высеченными в камнях бойницами. По его проекту начали также строить монастырь цокколантов в Монте Бароччо и церковь Санта Мариа делле Грацие в Синигалье, из-за смерти герцога оставшиеся незавершенными. В то же время по его замыслу и проекту начало строиться епископство в Синигалье, модель которого, им сделанную, можно видеть и ныне.