Страница 34 из 501
Этот Арнольфо, доблестям коего архитектура не менее обязана улучшением, чем живопись была обязана Чимабуэ, родился в 1232 году, и, когда отец его умер, было ему тридцать лет и доверие ему оказывалось величайшее. Так как он не только у отца научился всему тому, что тот знал, но учился у Чимабуэ рисунку, что послужило ему также и для скульптуры, он почитался лучшим архитектором Тосканы, так что флорентинцы не только заложили по его указаниям последнее кольцо стен своего города в 1284 году и выстроили по его рисунку из кирпича перекрытую простой крышей на столбах лоджию Орсанмикеле, где торговали зерном, но и в том же году, когда обрушился холм Маньоли со стороны Сан Джорджо, что над Санта Лучиа на Виа де'Барди, они, по его совету, издали указ, чтобы на названном месте не производились строительные работы и не возводилось бы никогда никаких зданий ввиду того, что из-за осадков породы, в которую снизу просачивались воды, было бы всегда опасно производить там какую бы то ни было стройку; о том, насколько это было правильно, можно судить и в наши дни по разрушению многих зданий и великолепных домов благородных людей.
Затем в 1285 году он во Флорентийском аббатстве заложил лоджию и площадь приоров и выстроил большую капеллу и те две, что находятся по обе стороны ее, обновив и церковь, и хоры, которые ранее были выстроены в гораздо меньших размерах графом Уго, основателем этого аббатства. А для кардинала Джованни дельи Орсини, папского легата в Тоскане, он выстроил кампанилу названной церкви, которая при сравнении с работами тех времен весьма восхвалялась, хотя и была отделана мачиньо лишь позднее, в 1330 году. После этого была заложена по его проекту в 1294 году Санта Кроне, принадлежащая братьям-миноритам; в ней Арнольфо выстроил средний неф и оба меньших настолько обширными, что, не имея возможности вывести под крышей своды слишком широкого пролета, он с большой рассудительностью перекинул арки от столба к столбу и перекрыл их фронтонными крышами для стока дождевой воды по каменным желобам, устроенным над арками, причем дал им такой наклон, что крыши и до сих пор предохранены от опасности загнивания; и насколько тогда это было новым и остроумным, настолько же это полезно и достойно внимания и ныне. Затем он сделал рисунок первых дворов старого монастыря при той же церкви и вскоре после этого убрал находившиеся вокруг храма Сан Джованни с внешней стороны все ковчеги и гробницы из мрамора и мачиньо, частично перенеся их за кампанилу на фасад помещения для капитула возле братства Сан Дзаноби; после чего он заново инкрустировал черным мрамором из Прато все восемь наружных стен баптистерия Сан Джованни, убрав мачиньо, которым раньше перемежались античные мраморы. В это время флорентинцы пожелали для удобства снабжения города построить в верхнем Вальдарно крепости Сан Джованни и Кастельфранко с продовольственными рынками, проект которых, составленный Арнольфо в 1295 году, удовлетворил в этом, как и в других случаях, настолько, что он был сделан флорентийским гражданином.
После всего этого, когда флорентинцы решили, как рассказывает в своих «Историях» Джованни Виллани, построить главную церковь в своем городе, причем воздвигнуть ее такой по величине и великолепию, чтобы нельзя было потребовать от человеческих сил и рвения ни большей по размерам, ни более прекрасной постройки; тогда Арнольфо и представил проект и модель все еще недостаточно прославленного храма Санта Мариа дель Фьоре, предусмотрев, чтобы снаружи он был украшен мраморными инкрустациями в виде карнизов, пилястр, колонн, резьбы листьев, статуй и других вещей, составляющих теперь если не полное, то во всяком случае частичное его завершение.
И чудеснее всего то, что, включая в свой прекраснейший план, кроме Санта Репарата, также другие окружающие небольшие церкви и дома, он с такой тщательностью и рассудительностью заложил фундаменты столь огромного сооружения, широкие, глубокие и наполненные добротным материалом, а именно гравием, известью и с большими камнями на дне (почему до сих пор площадь и называется «на фундаментах»), что они отлично смогли выдержать тяжесть, как мы это видим и ныне, огромного сооружения купола, который сверху вывел Филиппо ди сер Брунеллеско. Закладка таких фундаментов и подобного храма была отпразднована с великой торжественностью, а именно в день Рождества Богородицы в 1298 году. Первый камень был заложен кардиналом, папским легатом, в присутствии не только многочисленных епископов и всего духовенства, но также и подесты, капитанов, приоров и других должностных лиц города и даже всего населения Флоренции, прозвавшего этот храм Санта Мариа дель Фьоре.
И так как было определено, что расходы на это сооружение должны были быть огромнейшими, какими они и были впоследствии, казначейством Коммуны был установлен налог в четыре данара с лиры по всем расходным статьям и в два сольдо в год с головы, не говоря уже о том, что папа и легат предоставили очень большие индульгенции всем, жертвовавшим на это дело. Не умолчу и о том, что кроме широчайших фундаментов глубиной в пятнадцать локтей, были весьма рассудительно по углам всех восьми сторон выведены контрфорсы, что и навело Брунеллеско на мысль нагрузить их значительно большей тяжестью, чем та, которой Арнольфо, быть может, собирался их нагрузить. Говорят, что, когда начали выполнять из мрамора первые две боковые двери Санта Мариа дель Фьоре, Арнольфо распорядился высечь на одном из фризов несколько фиговых листьев, которые были гербом его и мастера Лапо, его отца, и поэтому можно предположить, что от него происходит род Лапи, ныне нобилей Флоренции. Другие говорят также, что от потомков Арнольфо произошел Филиппо ди сер Брунеллеско; иные думают также, что Лапи пришли из Фигаруоло, местечка в верховьях По; оставив, однако, это, возвратимся к нашему Арнольфо. Я повторяю, что своими размерами эта работа заслуживает бесконечной хвалы и вечной славы и главным образом за внешнюю отделку из разноцветных мраморов и внутреннюю из пьетрафорте, причем все до мельчайших уголков выполнено из того же камня. А дабы всякий знал точную величину этого дивного сооружения, скажу, что длина от Дверей до конца часовни Сан Дзаноби составляет 260 локтей, ширина в трансепте – 166 локтей, в трех кораблях – 66 локтей; один лишь средний корабль равен по высоте 72 локтям, а оба меньших корабля – по 48 локтей; внешняя окружность всей церкви равна 1280 локтям; купол от земли до площадки фонаря имеет 154 локтя; высота фонаря без шара – 36 локтей, высота шара – 4 локтя, высота креста – 8 локтей, высота всего купола от земли до верха креста – 202 локтя.
Возвратившись к Арнольфо, скажу, что, почитаясь архитектором превосходным, каким он и был, он завоевал такое доверие, что ни одного важного решения не принималось без его совета, и потому в том же году, когда была закончена флорентийской Коммуной закладка последнего кольца городских стен, о начале постройки которых говорилось выше, а также были заложены и большей частью и возведены надвратные башни, он положил начало дворцу Синьории и выполнил проект наподобие того, что Лапо, его отец, выстроил в Казентино для графов Поппи. Но хотя он и спроектировал его великолепным и огромным, он уже не смог придать ему то совершенство, какого требовали искусство и его суждение; ибо, когда были разрушены и сровнены с землей дома Уберти, гибеллинов-мятежников против флорентийского народа, и там была устроена площадь, таково было глупое упрямство некоторых, что Арнольфо, несмотря на многочисленные приводимые им доводы, не мог добиться того, чтобы ему было разрешено построить дворец хотя бы с прямыми углами, ибо те, что тогда правили, ни в коем случае не желали, чтобы фундаменты дворца находились на земле мятежников Уберти; они позволяли скорее сровнять с землей северный неф церкви Сан Пьетро Скераджо, чем разрешить выстроить дворец посередине площади в соответствующих размерах. Сверх того, они пожелали еще, чтобы с дворцом была соединена и включена в него башня Форабоски, именуемая Торре делла Вакка, имеющая в высоту 50 локтей и предназначавшаяся для помещения в ней большого колокола, а вместе с ней и несколько домов, купленных Коммуной для этого сооружения. По этим причинам никто не должен удивляться тому, что основание дворца косое, а не прямоугольное: ведь для того, чтобы поместить башню в середине и укрепить ее, пришлось опоясать ее стенами дворца, каковые были раскрыты Джорджо Вазари, живописцем и архитектором, в 1551 году при ремонте названного дворца во времена герцога Козимо и были найдены в отличнейшем состоянии. Так как Арнольфо заполнил названную башню хорошим материалом, другим мастерам было затем нетрудно выстроить над ней высочайшую звонницу, которую видим и ныне, ибо в течение двух лет он завершил лишь дворец, получивший затем с течением времени те улучшения, которые и привели его к тому великолепию и величию, каковые мы видим и ныне.