Страница 321 из 501
Так как после этих работ слава Винчи возросла и распространилась, наследники мессера Бальдассаре Турини из Пеши обратились к нему с просьбой сделать им модель мраморной гробницы для мессера Бальдассаре. Сделанная модель им понравилась, и когда они договорились, чтобы была сделана и гробница, Винчи послал в Каррару за мрамором Франческо дель Тадду, опытного мастера-резчика по мрамору. После того как последний прислал ему оттуда кусок мрамора, Винчи принялся за статую и высек из этого куска такой набросок фигуры, что всякий неосведомленный человек сказал бы, что набросок этот, несомненно, принадлежит Микеланджело.
Известность Винчи и его талант были уже настолько велики и у всех вызывали такое восхищение, что превосходили все, что можно было бы требовать от человека в столь юном возрасте, и им предстояло еще больше расширяться и разрастаться, догоняя любого из тех, кто занимался тем же искусством, как доказывали помимо иных свидетельств его творения. Как вдруг вплотную подступил к нему предел, предназначенный ему небом, пресек все его намерения, остановив мгновенно его дальнейший подъем, помешал его стремительному росту и лишил мир многих превосходных произведений искусства, которыми он был бы украшен, если бы Винчи остался в живых.
И вот в то время, когда Винчи готовил гробницу другому, не подозревая, что готовилась его собственная, герцогу пришлось послать по важным делам в Геную Луку Мартини, который взял с собой Винчи, так как очень любил его и ему хотелось быть с ним вместе, а также чтобы развлечь его и позабавить и показать ему Геную. И пока Мартини занимался там своими делами, мессер Адамо Чентуриони через его посредство заказал Винчи статую св. Иоанна Крестителя, модель которой тот и изготовил. Но тут схватила его горячка, и напасть удвоилась оттого, что пришлось ему, кроме того, расстаться с другом, чем, может быть, рок нашел способ сократить жизнь Винчи. Луке понадобилось по делам, ему порученным, вернуться во Флоренцию, дабы свидеться там с герцогом, и потому с великой печалью для обоих он покинул больного друга, оставив его в доме аббата Неро, которого он убедительно попросил о нем позаботиться. Но Винчи очень не хотелось оставаться в Генуе, и, хотя ему с каждым днем становилось хуже, он решил оттуда уехать. Он вызвал из Пизы своего помощника по имени Тиберио Кавальери, с помощью которого его доставили в Ливорно водой, а из Ливорно в Пизу на носилках. Доставленный в Пизу вечером в двадцать два часа, изнуренный дорогой, морем и горячкой, он не спал всю ночь, а на следующее утро на рассвете отошел к иной жизни, не достигнув и двадцатитрехлетнего возраста.
Кончина Винчи огорчила всех других и в особенности Луку, огорчила и тех, кто надеялся увидеть выполненными его рукой такие вещи, какие видишь редко, мессер же Бенедетто Варки, большой любитель его и всяческих талантов, составил на память о его славе следующий сонет:
Как смогу, если Ты не придашь мне силы,
Перечесть утратуи прийти к живущим?
О Господь Всевышний, дни, в горе гнетущем,
Будут без помощи Твоей столь унылы.
Ведь один за другим, все, кто сердцу милы,
Юные, воспаряют к сферам влекущим,
Я же, дряхлый, пребываю в аду сущем,
В плаче и скорби, созерцая могилы.
Боже, милосерден будь к тому, кто нынче
Способен только роптать, кляня натуру,
Так непомерна об ушедшем кручина.
Одарив небо – обездолил скульптуру
Рок, лишив меня и доброго Мартина
ЖИЗНЕОПИСАНИЕ БАЧЧО БАНДИНЕЛЛИ ФЛОРЕНТИЙСКОГО СКУЛЬПТОРА
В те времена, когда во Флоренции процветали искусства рисунка под покровительством и при поддержке Великолепного Лоренцо старшего, проживал в городе ювелир по имени Микеланджело ди Вивиано из Гайуоле, великолепно выполнявший работы чеканные и разные, эмалью и чернью, а также более крупные изделия из золота и серебра. Он превосходно разбирался в драгоценных камнях и отлично их сочетал, и за его многосторонность и способности главенство его признавали все чужеземные мастера его искусства, которым он давал советы, как и молодым мастерам своего города, так что мастерская его почиталась первой во Флоренции, да и была таковой. Он был поставщиком Лоренцо Великолепного и всего дома Медичи, а для турнира, устроенного Джулиано, братом Лоренцо Великолепного, на площади Санта Кроче, он выполнил с таким мастерством для украшения шлемов все нашлемники и вензеля. Вследствие чего он приобрел большую известность и был весьма любим сыновьями Лоренцо Великолепного, и позднее они всегда очень дорожили его работой, а он – той пользой, какую приносили знакомство и дружба с ними, благодаря которой, а также и многочисленным работам, выполнявшимся им для всего города и всех герцогских владений, стал он человеком не только весьма известным в своем искусстве, но и благосостоятельным.
Этому самому Микеланджело оставили Медичи, покидая Флоренцию в 1494 году, много золотых и серебряных вещей, и все это было потаенно спрятано и верно хранилось до их возвращения, они же впоследствии высоко оценили его верность и его вознаградили.
В 1487 году у Микеланджело родился сын, названный им Бартоломео, но впоследствии его по флорентийскому обычаю все стали звать Баччо. Микеланджело хотелось, чтобы сын его унаследовал его искусство и профессию, и взял его в свою мастерскую, где вместе с другими молодыми людьми он учился рисовать, ибо так было в те времена принято, и тот, кто не умел хорошо рисовать и лепить, не считался хорошим ювелиром. Вот почему Баччо в свои юные годы под руководством отца занимался рисованием, и не в меньшей степени помогало ему и соревнование с другими молодыми людьми. Он крепко сдружился с одним из них, по имени Пилото, ставшим позднее отличным ювелиром; они часто ходили вместе по церквам, срисовывая работы хороших живописцев, и с рисованием сочетали они и ваяние, вылепливая из воска работы Донато и Верроккио, а кое-какие круглые скульптуры лепили они из глины. В детские еще годы Баччо заглядывал иной раз в мастерскую посредственного живописца Джироламо дель Буда, что на площади Сан Пулинари; и вот однажды зимой, когда выпало много снега, который сгребли в кучу на этой площади, Джироламо обратился в шутку к Баччо с такими словами: «Если бы, Баччо, это был не снег, а мрамор, из него, пожалуй, можно было бы сделать прекрасного лежащего гиганта, вроде Марфорио?» «Можно, – ответил Баччо, – предположим, что это мрамор!» И, сбросив быстро плащ, он погрузил в снег руки и с помощью других мальчиков, отбрасывая снег, где его было слишком много, и прибавляя, где его не хватало, он слепил лежащего Марфорио в восемь локтей, изумив живописца и всех остальных не столько тем, что он сделал, а тем воодушевлением, которое вложил в такую большую работу такой маленький мальчик. И поистине много и других признаков было большей любви Баччо к скульптуре, чем к ювелирному искусству. Он ходил в Пинциримонте, поместье, приобретенное его отцом, где обычно устраивался возле батраков, работающих голыми, и рисовал их с большим увлечением, рисовал он также в этом имении и скотину.
Тогда же отправлялся он часто по утрам в Прато, близ которого было расположено поместье, где он целыми днями напролет срисовывал в капелле приходской церкви работу фра Филиппо Липпи, пока не скопировал ее всю, включая и одежды, в которых Липпи проявил себя столь редкостным мастером. И вот он уже ловко управлялся и стилем, и пером, и карандашами красным и черным из мягкого камня, который добывается в горах Франции; остро их оттачивая, он рисовал очень тонко. Увидев во всем этом, куда направлены желания и стремления сына, Микеланджело изменил и сам свои намерения и, посоветовавшись с друзьями, поручил его попечениям Джованфранческо Рустичи, одного из лучших скульпторов города, в котором тогда еще работал и Леонардо да Винчи.
Увидев рисунки Баччо, которые ему понравились, Леонардо его ободрил и посоветовал продолжать в том же духе, а также приняться и за ваяние. Расхвалив работы Донато, он посоветовал Баччо высечь что-либо из мрамора: какую-нибудь голову или же барельеф. Советы Леонардо подняли дух Баччо, и он начал копировать в мраморе сделанный им слепок с античной женской головы, находившейся в доме Медичи; для первого раза вещь оказалась весьма похвальной, и Андреа Карнесекки, которому ее подарил отец Баччо, она очень полюбилась, и он поставил ее в своем доме на Виа Ларга над средней дверью, ведущей из двора в сад. Баччо же продолжал лепить и другие фигуры из глины, а его отец, способствуя похвальным занятиям сына, выписал из Каррары несколько мраморных глыб и пристроил для него к своему дому в Пинти помещение, выходившее на Фьезоланскую дорогу, с освещением, удобным для работы. И Баччо начал высекать из мрамора разные фигуры и выполнил, между прочим, мраморного Геркулеса в два с половиной локтя, зажавшего между ног мертвого Кака. Эти работы там на память о нем и остались.