Страница 263 из 501
Старшего из трех его братьев звали Монсиньоре, а так как он был человеком образованным в области изящной словесности, маркиз из-за любви к Франческо давал ему весьма доходные служебные поручения. Прожил он восемьдесят лет и оставил после себя сыновей, продолжателей рода Монсиньоре в Мантуе. Другой брат Франческо именовался в миру Джироламо, а среди францисканских монахов-цокколантов – братом Керубино. Он был прекраснейшим писателем и миниатюристом. Третий брат, который был доминиканским монахом-обсервантом и именовался братом Джироламо, из смирения пожелал оставаться в миру и был не только человеком святой и добродетельной жизни, но и толковым живописцем, как это можно видеть в Мантуе в обители св. Доминика, где помимо других вещей он написал в трапезной отличнейшую Тайную вечерю и Страсти Господни, оставшиеся после его смерти незаконченными. Им же написана великолепнейшая Тайная вечеря в трапезной бенедиктинских монахов в богатейшем аббатстве, которым они владеют в Мантуанской области. В церкви Сан Доменико он расписал алтарь Четок и в Вероне в монастыре Санта Настазиа написал фреской во втором дворе Мадонну, св. епископа Ремигия и св. Анастасию, а над второй дверью звонницы в небольшой арке Мадонну, св. Доминика и св. Фому Аквинского, и все это – со знанием дела.
Фра Джироламо был человеком совсем простым и не от мира сего. Во избежание всякого шума и суеты он жил в деревне в монастырском имении и те деньги, которые он выручал за свои работы и тратил на покупку красок и других вещей, он держал в коробке без крышки, подвешенной к потолку посередине его кельи так, что каждый желавший мог ими пользоваться, а чтобы каждый день не заботиться о своем пропитании, он по понедельникам варил себе на целую неделю котел фасоли. Когда же в Мантуе вспыхнула чума и больные, как это и бывает в таких случаях, оказались всеми заброшенными, фра Джироламо, побуждаемый исключительно безграничной своей любовью к ближним, ни на шаг не отходил от несчастных больных монахов, более того, собственными руками неизменно их обслуживал. Так, не щадя своей жизни ради любви к Богу, он заразился этой болезнью и умер шестидесяти лет от роду, к великому огорчению всех, кто его знавал.
Возвращаясь, однако, к Франческо Монсиньори, я добавлю, так как я забыл сказать об этом выше, что он написал портрет веронского графа Эрколе Джусти в натуральную величину, в золотой мантии, которую тот любил носить. Портрет этот, который можно видеть в доме его сына, графа Джусто, очень хорош.
Доменико Морони, родившийся в Вероне около 1430 года, научился искусству живописи у некоторых из учеников Стефано и по произведениям названного Стефано, Якопо Беллини, Пизано и других, которые он видел и копировал. Умалчивая о многих картинах, которые он написал в манере того времени и которые находятся в монастырях и в частных домах, я скажу только, что он расписал зеленой землей и светотенью фасад одного из домов веронской Коммуны, расположенного на площади Синьории, на котором можно видеть много всяких узоров в античном духе с отлично подобранными фигурами и старинными одеждами. Но лучшее, что можно видеть написанным его рукой, это Несение креста с великим множеством людей и коней, находящееся в церкви Сан Бернардино на стене над капеллой Монте делла Пьета, как раз там, где Либерале написал алтарный образ Снятие со креста с плачущими ангелами.
Кавалер мессер Никколо деи Медичи, считавшийся в те времена первым богачом Вероны, поручил ему же расписать снаружи и внутри соседнюю капеллу с богатым применением позолоты и за большие деньги, да и вообще он тратил огромные средства и на другие богоугодные дела, питая к этому природную склонность. Этот дворянин, построив много монастырей и церквей и не оставив в этом городе почти что ни единого сооружения, в которое он не вложил бы внушительные суммы во славу Божию, выбрал себе вышеназванную капеллу для своей усыпальницы, воспользовавшись для ее украшения услугами Доменико, самого знаменитого в то время живописца Вероны, поскольку Либерале находился в Сиене. И вот Доменико написал внутри этой капеллы Чудеса св. Антония Падуанского, которому она посвящена, и изобразил там означенного кавалера в виде бритого старика, седого, с обнаженной головой и в длинном золотом кафтане, который в то время обычно носили кавалеры. Как фреска, вещь эта отлично нарисована и исполнена. На наружной стороне свода, которая вся позолочена, он написал в отдельных тондо четырех евангелистов, а на столбах, изнутри и снаружи, он поместил фигуры разных святых, и в том числе св. Елизавету из францисканского ордена терциариев, св. Елену и св. Екатерину, фигуры очень красивые и получившие высокую оценку за их рисунок, привлекательность и колорит. Все это произведение может, таким образом, служить свидетельством мастерства Доменико и щедрости названного кавалера.
Умер Доменико в глубокой старости и был похоронен в церкви Сан Бернардино, где находятся упомянутые его произведения. Он оставил после себя сына Франческо Мороне, унаследовавшего от отца и имущество его, и его талант и обучившегося у него первым началам искусства. Франческо проявил в нем такое усердие, что в короткое время из него получился гораздо лучший мастер, чем был его отец, как это ясно видно по тем произведениям, которые он создал, с ним соревнуясь. Так, непосредственно под живописью последнего на алтаре дель Монте в названной церкви Сан Бернардино он расписал маслом створки алтарного образа работы Либерале, а именно, с внутренней стороны он на одной из них изобразил Богоматерь, а на другой св. евангелиста Иоанна в натуральную величину, в которых великолепны и плачущие лица, и одежды, и все прочее. В той же капелле на нижней части стены, упирающейся в алтарную преграду, он изобразил чудо, совершенное Господом с пятью хлебами и двумя рыбами, насытившими толпу, где много прекрасных фигур и портретов, написанных с натуры, но больше всего хвалят фигуру св. Иоанна Крестителя, очень стройную и частично обращенную спиной к народу. После этого в той же капелле в пролетах стены, к которой она прислонена, он написал по обе стороны от алтарного образа св. Людовика, епископа и францисканского монаха, а также другую фигуру, а на своде в углубленном тондо – несколько голов, изображенных в ракурсе. Веронские живописцы очень хвалят все эти вещи. В той же церкви, между этой капеллой и капеллой семейства Медичи, на алтаре Креста, где множество других картин, он написал еще одну, очень красивую, посередине над всеми остальными, с изображением Распятия, Мадонны и св. Иоанна, а слева от названного алтаря на другой картине, которая находится над той, что написал Карото, написал Христа, омывающего ноги апостолам, изображенным в самых разных положениях; говорят, что он в ней изобразил самого себя под видом слуги, помогающего Христу разносить воду. В городском соборе, в капелле семейства Эмили, Франческо написал св. Якова и св. Иоанна, стоящих по обе стороны Христа, который несет крест, и обе фигуры так красивы и так хороши, что лучшего и пожелать невозможно.
Многое написал он и в Лонико, в одном из аббатств монахов ордена Монте Оливето, куда стекается множество народа для поклонения чудотворному изображению Мадонны. А так как Франческо был большим другом и вроде как братом живописца и миниатюриста Джироламо деи Либри, они совместно расписали створки органа в церкви Санта Мариа ин Органо монахов Монте Оливето, на наружной стороне одной из которых Франческо написал св. Бенедикта в белой рясе и св. евангелиста Иоанна, а на внутренней – пророков Даниила и Исайю с двумя порхающими в воздухе ангелочками и на фоне прекраснейшего пейзажа. После чего он написал икону алтаря делла Мулетта, изобразив на ней св. Петра и св. Иоанна вышиной немного больше локтя, но исполненных так хорошо и так тщательно, что они кажутся миниатюрами. Резьбу же на этой вещи сделал фра Джованни из Вероны, мастер интарсии и резьбы по дереву. Там, на стене хора, Франческо написал фреску с историей о том, как Господь въезжает на осляти в Иерусалим, и о том, как он молится в саду, где в стороне видна вооруженная толпа, которая под предводительством Иуды собирается схватить его. Однако прекраснее всего сводчатая ризница, целиком расписанная им, за исключением св. Антония, истязаемого демонами, который, как говорят, написан рукой его отца Доменико. Итак, в этой ризнице помимо Христа, изображенного на своде вместе с несколькими ангелочками в ракурсе снизу вверх, он написал в люнетах разных пап, по два в каждой нише, в первосвященническом облачении, а именно тех, которые приняли сан первосвященника, состоя в ордене св. Бенедикта. А вокруг всей ризницы под названными люнетами свода проведен фриз шириной в четыре фута и разделенный на несколько прямоугольников, в которых изображены в монашеских одеяниях разные императоры, короли, герцоги и иные государи, отказавшиеся от своих государств и владений и принявшие монашество. В этих фигурах Франческо изобразил с натуры многих из тех монахов, которые во время его работы состояли или останавливались проездом в этом монастыре. В числе их изображены также многие послушники и разного рода монахи, и все это – великолепнейшие головы, старательным образом им написанные. И действительно, благодаря этим украшениям эта ризница была в то время самой красивой во всей Италии, ибо помимо красивой кропильницы, обладавшей отличной соразмерностью и подходящей величиной, там по низу стен проходил ряд сидений, так хорошо обработанных резьбой и интарсией с красивыми перспективами, что чего-либо и сколько-нибудь лучшего в то время, да и, пожалуй, в наше, увидеть нельзя. Да это и не удивительно, так как фра Джованни из Вероны, создавший это произведение, был превосходнейшим мастером этого искусства, как было уже раз сказано в жизнеописании Рафаэля Урбинского и как это доказывают, помимо многих вещей, написанных им для обителей своего ордена, также и те, что находятся в Риме в папском дворце, в Монте Оливето ди Кьюзури в Сиенской области и в других местах. Однако лучшее из всего, что сделал фра Джованни, это работы в этой ризнице, и можно утверждать, что если в других своих произведениях он победил своих соперников, то в этом он превзошел самого себя. Для этого же монастыря фра Джованни в числе других вещей вырезал из орехового дерева с невероятным усердием подсвечник высотой более четырнадцати футов для пасхальной свечи, лучше которого в этом роде, пожалуй, и не увидишь.