Цицерон

Во второй речи «Против аграрного закона» Цицерон рассказывает, как создавался его текст. Трибуны приступили к подготовке проекта сразу же после избрания, в июле; они собирались тайно и результаты своей работы держали в величайшем секрете. Цицерон обратился к трибунам с просьбой ознакомить его с основными положениями проекта — несмотря на все предосторожности, слухи разошлись по городу, и было ясно, что готовится нечто важное. Цицерон обещал — весьма может быть, что вполне искренне, — поддержать закон, если сочтет его полезным для государства. Именно тогда он и пообещал стать «народным консулом», то есть не отвергать заранее меры, сулившие на деле облегчить положение беднейших граждан.

Новоизбранные трибуны не поверили Цицерону и пе раскрыли тайну. Им важно было показать, что они ни в чем не идут даже на самые малые уступки. Рулл и внешностью своей всячески подчеркивал, что он «человек из народа» — появлялся всюду в поношенной одежде, растрепанным и небритым, говорил с простонародным выговором. По всему судя, считал Цицерон, Рулл стремился возродить старою распрю между трибунами и консулами, вернуть худшие времена, предшествовавшие сулланской диктатуре.

День вступления трибунов в должность приближался, и 4 декабря, накануне ид, Рулл собрал сходку. Речь, которую он произнес, была, по словам Цицерона, настолько невнятной, что никто не мог понять, чего он, собственно, добивается. Лишь самые проницательные из слушателей сумели догадаться, что речь идет об аграрном законе. Наконец 10 декабря текст закона официально выставили на всеобщее обозрение, и Цицерон вместе с другими гражданами смог ознакомиться с его статьями. Тогда консул понял, что должен выступить против предлагаемого закона. В первый же день он произнес в сенате речь, указав на опасности, которые таил в себе закон.

Проект Рулла представлял собою очередное звено в долгой цепи аграрных законов, в которой даже законы Гракхов были далеко не первыми. Цель проекта Рулла, как и актов, ему предшествовавших, состояла в том, чтобы наделить участками безземельных граждан; для этого Рулл предлагал создать ряд колоний непосредственно в Италии. Меры, им предложенные, отличались большой сложностью и могли напугать сенаторов. Например, для проведения реформы предлагалось создать коллегию из десяти членов-децемвиров; причем избирать их не всеми тридцатью пятью трибами, на которые делились римские граждане, а лишь семнадцатью, избранными по жребию. Войти в число децемвиров мог только человек, в момент избрания находившийся в Риме (что делало невозможным избрание Помпея). Хотя избирать децемвиров должна была плебейская разновидность народного собрания — трибутные комиции в узком составе, — эти десять человек наделялись империем с полномочиями одновременно религиозными и военными, что приравнивало их к преторам. А раз так, то выборы их подлежали утверждению на основе древнего куриатного закона, дававшего магистратам империй и право ауспиций. Децемвиры, таким образом, приравнивались к высшим магистратам. Они выбирались сроком на пять лет и тем самым конкурировали с обычными магистратами. Главным полем их деятельности становилась Италия, на территории которой их решения не подлежали обжалованию, к тому же они получали право продавать принадлежавшие республике земли во всех провинциях с обязательным поступлением вырученных сумм в казну и расходованием их только на приобретение земельных участков в Италии. Такого рода полномочия, весьма опасные своей неопределенностью, могли повлечь за собой распространение власти Рима на новые земли, чего некоторые круги в Риме добивались издавна, хотя, впрочем, опасались осуществить свои желания на практике. Тут, в частности, вставала такая острая проблема, как проблема Египта, значение которой в ближайшие годы еще более возросло.

Законопроект содержал статью, которая особенно болезненно задевала интересы сенаторов. Она предусматривала разделение так называемых земель римского народа (ager publicus) на территории, которая принадлежала Капуе, и в плодородной долине Стеллы на северо-западе Кампании на равные участки по десять югеров (около двух с половиной гектаров). Занятие этих земель и тем более их эксплуатация порождали сложные правовые проблемы, которым так и не нашлось решения с тех времен, когда владения Капуи были конфискованы в наказание за измену города римлянам во время Второй Пунической войны. Юридически земли принадлежали римскому народу, и цензоры отдавали их в аренду, но на самом деле их захватили .многочисленные выходцы из старых римских семей, извлекавшие из этих весьма плодородных земель все новые и новые прибыли. Сложилось определенное положение де-факто, и до сих пор его предпочитали не касаться. Даже во времена Гракхов раздачи земель не коснулись этих краев. Стало быть, в случае принятия закона, предложенного Руллом, исполнение такого пункта грозило римской аристократии весьма существенными переменами в хозяйственной и социальном сфере. Главную опасность, однако, таила сама коллегия децемвиров: они получали право свободно распоряжаться казной, вполне могли вскоре превратиться в диктаторов и лишить сенат всякого значения. В проекте Рулла легко различались контуры переворота, подрывавшего самые основы политического устройства и власти. Так что Цицерону не стоило большого труда убедить сенаторов отвергнуть законопроект Рулла.

На следующий день Цицерон выступил перед народом. То была вторая речь об аграрном законе, самая подробная, чрезвычайно умело построенная и стоившая консулу многих трудов — ведь ему приходилось убеждать народ по собственной воле отказаться от закона, о котором многие так долго мечтали. Впрочем, проект все равно не мог пройти: противники его договорились с одним из народных трибунов, Луцием Цецилием, тот обещал наложить вето и тем не допустить передачи текста закона на голосование в народное собрание. Тем не менее было немаловажно доказать народу, что закон никуда не годится. Консул стремился избавить государство от конфликтов, подобных тем, что возникали за восемьдесят лет до того в связи с аграрными законами Гракхов. Беспримерная задача стояла перед Цицероном — силой слова добиться всеобщего согласия, хотя бы один-единственный раз изгнать насилие, господствовавшее в политической жизни города. После долгих лет гражданских неурядиц и распрей нечто подобное казалось неосуществимым, но Цицерон достиг цели — три речи, произнесенные перед народом после речи в сенате, убедили граждан. После первой речи трибуны ополчились на консула и стали выступать с речами, которые грозили подорвать не только популярность оратора, но и весь ход государственного механизма. Цицерон отвечал кратким выступлением на сходке, из которого ясно видно, насколько живы были в политической жизни Рима воспоминания о сулланской диктатуре. Сторонники законопроекта, стремясь лишить консула народного доверия, не придумали ничего лучшего, как объяснить его противодействие желанием защитить спекулянтов, обогатившихся, скупая имущество проскрибированных. Нетрудно было опровергнуть подобные обвинения и показать, что предлагаемый закон как раз и гарантирует неприкосновенность состояний, добытых таким путем. Свою победу Цицерон закрепил последней, четвертой речью (третьей из обращенных к народу), о которой, кроме самого факта ее существования, мы не знаем решительно ничего. Законопроект Рулла не поступил в народное собрание, а главное — не вызвал народных волнений.

Историки наших дней в большинстве своем судят весьма сурово об этом первом шаге Цицерона-консула. Они не признают, что Цицерон расстроил планы популяров, реализация которых принесла бы государству несравненно больше волнений и распрей, чем пользы. Они подчеркивают, что за Руллом, по всей вероятности, стояли подлинные авторы проекта, люди гораздо большего ума и масштаба — Красс и Цезарь; они объединились, чтобы противостоять Помпею, чье влияние после победоносного возвращения с Востока грозило стать всеподавляющим. С этой точки зрения самым важным в законопроекте становился пункт, исключавший Помпея из числа децемвиров, — ему не оставляли ничего, кроме воспоминаний о былой боевой славе. Допустим, все это так. Но, защищая интересы Помпея, Цицерон стремился предупредить опасный для государства конфликт. Что касается раздачи земель, дело гораздо больше походило на выпад против аристократии, чем на меру, подлинно полезную народу, поскольку для достижения целей, провозглашенных Руллом, пришлось бы распределять дополнительно еще очень значительное количество земель. Так или иначе, проект аграрного закона был на какое-то время оставлен. Он возродился в консульство Цезаря улучшенным, освобожденным от самых одиозных положений, пригодным к практической реализации.