Книга драконов

Старик между тем выволок из кармана помятую и потрескавшуюся фотографию. Он протянул ее мне. Его пальцы подрагивали и разжались так медленно, словно ему до смерти не хотелось выпускать ее из руки. Он поднял фонарь. С фотографии на меня смотрела прелестная рыжеволосая девушка.

— Идемте, мистер Эш…

— Заткнись, — рассеянно огрызнулся мистер Эш, примерно так, как велят замолчать брехливой собаке. — Ты нигде не встречал эту девушку, парень? Мою дочь?

— Нет, сэр, не встречал.

— Здесь на картинке не видно, но у нее между передними зубами такая щелка, и она смеется во весь рот, как мальчишка. Так ты ее точно не видел? Может, в соседнем округе? — Он помолчал. — Или, скажем, в Роаноке, среди… всех тамошних работающих девиц?

— Нет, сэр. Мне очень жаль, но я ее точно не видел. А давно она пропала?

— В эту пятницу будет три месяца, — ответил старик.

Он выхватил у меня снимок и сунул обратно в карман, даже не посмотрев, словно это был чек из магазина.

— Мистер Эш, мы можем разминуться с ними.

— Ни под каким видом, — ответил он. — Они объедут отрог и будут подниматься по склону, а мы пойдем напрямки. Мы минут на десять их опередим, если не больше!

— Если только кое-кто не предупредит их, — произнес у меня над ухом чей-то новый и весьма грубый голос. Обладатель голоса ткнул меня сзади коленом, и я пошатнулась.

Старик мгновение поразмыслил, после чего махнул ружьем.

— Верно рассуждаешь, Сайлас, — сказал он. — Вот что, мистер, пошли-ка с нами!

— Куда? — спросила я.

Сайлас так сгреб меня за плечо, словно собирался продавить его до костей. Я охнула, отреагировав не столько на боль, сколько на ярость, которую источал этот человек. Особое зрение не самая сильная моя сторона, но, когда меня вот так грабастают, я начинаю считывать мысли помимо собственной воли. Вслух, впрочем, я задала вопрос, на который его свирепая хватка уже послужила ответом:

— Слушайте, ребята, вы чем тут вообще занимаетесь?

— На монстров охотимся, — ответил старик.

Пока мы неровной цепочкой выбирались на двухполосную дорогу по другую сторону хребта, старик хранил молчание, но я внимательно слушала, как перешептывались остальные.

— Кого они взяли на этот раз?

— Я слышал, что Полли, и еще Берта, младшего сынишку Лансфорда, и близнецов Мэйнеров.

— Не мели чепухи! Полли сидела в качалке у себя на крыльце, когда я там проходил. У них не Полли, а ее сестра Лула.

— У них — это у кого? — поинтересовалась я.

— У шерифа, конечно. И у его помощников, чтоб им всем повылазило!

— А почему? Они и есть монстры, о которых мистер Эш говорил?

— Заткнись, — велел Сайлас, подкрепив свои слова затрещиной. — Даже девки столько вопросов не задают!

— Я одно знаю: они не затащат в свою проклятую операционную ни одной нашей девчонки, если только от меня хоть что-то будет зависеть!

— Тихо вы там! — распорядился старик.

Мы опять спускались по склону. В свете его фонаря уже вспыхивали «кошачьи глаза» отражателей на повороте дороги внизу. Мы шагали в молчании, но, если сопоставить все услышанное с хваткой Сайласа, не отпускавшего мое плечо, выводы напрашивались неутешительные.

Вот уже несколько месяцев по всему графству пропадали молодые парни и девушки, чьи семьи обитали в долинах и на склонах хребтов. Они исчезали то ночью, то днем, иной раз по одному, но порой — по полдюжины сразу. Люди находили мотыги, удочки, корзинки для ягод, лежавшие там, где их роняли подростки. Ребят, достигших возраста, когда уже начинают интересоваться противоположным полом, всячески предостерегали, увещевая не удаляться от дома или, по крайней мере, держаться группами, но молодежь не слушала предупреждений — по свойству юных и влюбленных у всех народов и во все времена. Поэтому исчезновения продолжались.

Однако потом пропавшие начали возвращаться. Родители, успевавшие в течение нескольких недель перейти от паники к глухому и безнадежному горю, вдруг слышали лай собак, выскакивали на крыльцо — и вот вам пожалуйста, чудо из чудес, по подъездной дорожке топает их Вассар или Хэзел, чуточку не в себе, чуточку заторможенный, сбитый с толку…

История, которую рассказывали ребята, была всегда одна и та же. Шериф Стайлс или его помощники задерживали их в горах. Служители закона утверждали при этом, что у них имелся ордер, выданный по суду. Задержанных отвозили в государственную больницу — чаще на легковой машине, но иногда и на грузовике. Использовались больницы в Стэнтоне, реже — в Линчбурге, но кое-кого увозили совсем далеко — в Мэрион, Петербург, Вильямсбург. Там их всячески ощупывали и осматривали, но, впрочем, ни в коей мере не обижали. Их добротно кормили, делали стрижки… После чего — по версии девочек — доктор объяснял им, что необходимо удалить аппендикс, в результате чего на животе появлялся небольшой шрам. Доктор уверял, что вскоре от него останется лишь светленькая полоска, видите, мама и папа?

У мальчишек тоже оставались шрамы, менее заметные, но зато более тревожащие. Правда, ребята вскорости убеждались, что подвергшееся вмешательству «оборудование» по-прежнему функционирует лучше некуда, а потому многие из них предпочитали попросту отмахнуться от странного приключения и забыть о нем как можно скорее. Благо в горах можно было наслушаться кое о чем куда более странном — к примеру, о красноглазых собаках, перебегающих вам дорогу в ночи, о воронах, вещающих человеческими голосами, или о фермерах, которые вдруг исчезают из вида прямо посреди поля, уходя на неворотимую сторону.

Но чем больше молодежи оказывалось силком загнано в больницу, тем неуклонней росло среди горцев понятное недовольство. Самые здравомыслящие даже начали подозревать, что операции их детям делали отнюдь не по поводу аппендицита. А потом дочка Эша Харрела не вернулась совсем, и тогда старик с соседями решили установить свои собственные законы.

— Вон они, — вдруг сказал Эш.

На просеке действительно возникли автомобильные фары, огибавшие последний поворот перед тем, где мы расположились. Ночью на горных серпантинах приближающуюся машину видно и слышно издалека, особенно если занять удобную точку для наблюдения. Звук мотора свидетельствовал, что к нам подъезжал грузовик. Его тормоза громко скрипели на крутом повороте. Кто-то явно торопился спуститься с горы, пользуясь темнотой.

Сайлас все не выпускал моего плеча. Мысли его неслись кувырком — как я поняла, в основном от страха. Однако его интерес к дочке Харрела чисто братским назвать было нельзя, и еще я поняла, что пироги с персиками нравились ему больше всего.

Прямо под нами старик устроился за камнем и приготовил ружье. Трое других продолжали двигаться вперед. Пробравшись между скалами, они пересекли гравийную обочину и вышли на самую середину дороги, размахивая фонарями из стороны в сторону.

Звук мотора все приближался.

Как раз когда грузовик шерифа вынырнул из-за поворота, я сняла заклятие, скрывавшее мой истинный облик. Сайлас почувствовал, как под его рукой крепкое мужское плечо вдруг сменилось девичьим. Он посмотрел на меня и увидел, что я на добрый фут уменьшилась в росте и из парня превратилась в девчонку. Ахнув, он выпустил мое плечо и проворно отскочил прочь.

Я же повернулась и задала стрекача. Но не к дороге, а поперек склона, в ту же сторону, куда двигался грузовик.

А тот, истошно сигналя, заложил резкий вираж, объезжая молодых людей, которые пытались, но так и не сумели его остановить.

Мчась со всех ног в потемках и без тропы, я произнесла про себя одно из заклятий из книги мистера Хохмана, помогавшее не споткнуться:

Христианской магией я никогда особо не увлекалась, но решила, что в данном случае это не повредит.

Ниже меня и чуть позади грузовик с ревом выскочил на противоположную обочину и едва не прочертил по скале, но водитель как-то умудрился вернуть его на асфальт, благополучно минуя засаду, и вновь ударил по газам. Вернулся на правую полосу и поравнялся со мной. Сзади грянули ружья, и правая задняя шина разлетелась в клочья. В это время грузовик проезжал как раз подо мной, и я, набрав полную грудь воздуха, спрыгнула ему на крышу.