Пираты-призраки

— Пусть посадит, не страшно, — сказал он. — Это даже к лучшему! Лучше налететь на рифы, чем болтаться здесь в море, дожидаясь, пока тебя утащат за борт или скинут с рея вниз головой!

— Послушай, Тамми, — снова начал я, но в эту секунду его позвал второй помощник, и ему пришлось уйти.

Когда он вернулся, я нервно расхаживал по палубе перед грот-мачтой. Он присоединился ко мне и спустя минуту возобновил свои безумные речи.

— Послушай, Тамми, — повторил я. — От этих твоих разговоров не будет ровно никакого толку. Что случилось, то случилось, в этом нет чьей-то вины, и тут ничего не поделаешь. Или давай поговорим спокойно или иди трепаться с кем-нибудь другим.

Он согласился. Мы перешли на левый борт. Я перегнулся через поручни и посмотрел на воду — в следующую секунду меня уже трясло, точно в лихорадке; не отрывая глаз от воды, я вытянул руку и, поймав Тамми за локоть прошептал:

— Бог ты мой! Смотри!

— Что там такое? — спросил он и тоже заглянул за борт.

Увиденное нами воистину впечатляло: в толще воды висел выпуклый диск сероватого цвета, на глубине примерно в несколько футов. После нескольких секунд напряженного созерцания мы разглядели под ним довольно четкие очертания рея, о еще ниже — такелаж и оснастку огромной мачты. Вскоре мне стало казаться, что я различаю в глубине среди подводных теней широченную палубу и корпус огромного корабля.

— Боже мой! — только и смог прошептать Тамми.

Но через какое-то время он издал короткий возглас, как будто его осенила какая-то догадка, и, спрыгнув с перекладины, помчался на нос. Совсем скоро он вернулся и сообщил мне, что чуть левее бушприта в море в нескольких футах от поверхности воды виднеется клотик еще одной огромной мачты.

Пока он отсутствовал, я, словно безумный, пожирал глазами гигантскую черную мачту, торчавшую из морской бездны. Постепенно я различил трос, бегущий вдоль бом-брам-стеньги, а потом, приглядевшись, уже совсем четко увидел поднятый на мачте парус.

Но сильнее всего меня пронизывало леденящим страхом от осознания того, что там под водой, среди снастей, происходит какое-то движение. Временами мне казалось, что я в буквальном смысле вижу движущиеся в воде фигуры. В какой-то момент — я готов был поклясться в этом — я увидел, как кто-то идет по рею бом-брам-стеньги от конца рея к мачте, как будто взобравшись туда по боковой шкаторине паруса. Тогда-то и возникло у меня чудовищное подозрение, что море под нашим кораблем кишит какими-то тварями.

Похоже, что, забыв об осторожности и увлекшись, я слишком сильно перегнулся через поручни, потому как вдруг почувствовал, что валюсь за борт. Я взмахнул рукой в отчаянии, схватился за брас и, спасибо Всевышнему, удержался на перекладине. И почти в ту же секунду мне показалось а сейчас я совершенно уверен в этом — что поверхность воды над погруженным клотиком пошла рябью, и я увидел на фоне борта какую-то тень, стремительно мелькнувшую в воздухе; тогда же я не успел ничего понять. В следующее мгновение Тамми издал душераздирающий крик и повалился головой вперед через поручни. В моем мозгу мелькнула сумасшедшая мысль, что он прыгает в воду, и я бросился к нему. Поймав его за пояс брюк, я втянул его обратно на палубу. Он не переставая вопил и вырывался, и я вынужден был придавить его собой, поскольку боялся, что одними руками в том состоянии, в котором находился сам, мне не удержать его. Честно говоря, в тот момент мне и в голову не приходило, что его поведением руководит какая-то посторонняя сила; мне представлялось, что он вырывается лишь с одной целью — сигануть за борт. Но теперь я понимаю: на Тамми набросился призрак, и я видел его. Тогда же я был слишком растерян, и думал только об одном — удержать парня, поэтому остальное совершенно ускользнуло от моего внимания.

Сейчас, вспоминая все это, я должен отметить, что при дневном свете призрак был заметен только на фоне белой палубы в виде едва различимого сероватого облачка, прилипшего к Тамми.

А сверху на пареньке сидел я, взмокший, запыхавшийся и не на шутку перепуганный; Тамми неистово вопил и отбивался, как сумасшедший, — я боялся, что не смогу удержать его.

Потом до моего слуха донесся крик второго помощника и топот ног, бегущих по палубе. Несколькими секундами позже сразу несколько рук вцепились в меня, отрывая от парня.

— Трусливый подонок! — выкрикнул кто-то.

— Держите его! Держите! — кричал я. — А то он бросится за борт!

После этого они вроде как сообразили, что я не занимаюсь избиением младенца, и отпустили меня. Я поднялся на ноги. Двое матросов продолжали держать Тамми.

— Что с ним случилось? — потребовал ответа второй помощник. — Что тут произошло?

— Парень спятил, не иначе, — сказал я.

— С чего ты взял? — спросил второй помощник.

Прежде чем я успел ответить, Тамми неожиданно прекратил сопротивление и растянулся в изнеможении на палубе.

— Хлопнулся в обморок, — сказал Пламмер сочувственно. Он смотрел на меня с недоумением и каким-то подозрением. — В чем тут дело? Что это нашло на паренька?

— Отведите его на корму, пусть отлежится в каюте! — приказал второй помощник. Я сообразил, что он хотел бы избежать лишних расспросов. Он, похоже, догадался, что произошло нечто такое, о чем лучше не распространяться перед всей командой.

Пламмер нагнулся, чтобы поднять практиканта. Второй помощник остановил его.

— Оставить, Пламмер. Джессоп, ты отнесешь его. — Он повернулся к остальным матросам. — Всем разойтись.

Матросы двинулись на бак, взволнованно переговариваясь друг с другом.

Я поднял паренька и отнес на корму. Второй помощник сказал:

— В каюту его не заноси. Положи парня на шканцах. Я послал его приятеля за коньяком.

Когда принесли коньяк, мы влили в Тамми несколько глотков и быстро привели его в чувство. Он приподнялся и начал обеспокоенно озираться.

— Что со мной? — спросил он, потом, увидев второго помощника, воскликнул: — Я потерял сознание, сэр, верно?

— Теперь с тобой все в порядке, парень, — успокоил его второй помощник. — Тебе немного нездоровилось, и поэтому сейчас тебе лучше пойти и полежать.