Грибница

Катерина тяжело переживала свой выкидыш. Несчастный случай не только лишил её здоровья и сил, но и забрал последнее напоминание о её прежней семье, частичку её прошлого, кровинку мужа в лице её мертворождённого сына. Когда Пётр, принимавший у неё ребёнка, вышел из комнаты с маленьким свёртком на руках, она решила умереть. Перестала бороться, и истекла бы кровью, если б не Мила. Девочка ворвалась к ней с криком: «Мамочка, не умирай!» и буквально вцепилась в Катерину, не позволяя ей уйти. Как маленький одинокий паучок. Ещё одна страдающая душа. Катя не посмела предать её. Она стала бороться, и это продолжалось несколько дней. Сначала кровопотеря, потом воспаление матки и жар, бред, голоса вокруг. Пётр колол её антибиотиками, давал жаропонижающее. Мила принесла ей цветок в горшке. Где только взяла? Вынула вместе с комом земли, вручила. Дети — странные создания. Катерина даже сквозь бред умилилась этим подарком. Приняла. И с тех пор началось её исцеление. Цветок занял место на подоконнике в её комнате и радовал глаз своей сочной зеленью. Мила вернула его в горшок и тщательно за ним ухаживала. Иногда Катерине казалось, что девочка похоронила там свою боль: таким горестным бывало выражение лица малышки, когда она касалась земли в горшке, проверяя: не подсохла ли. В остальном девочка вела себя как обычно, вот только стала разговаривать с Катериной. Называла её мамой.

— Да, нам придётся выждать, пока не сойдёт снег, чтобы можно было использовать машину, — Пётр озабоченно рассматривал её лицо. — Хорошо, что я не побежал к Сергеичу сразу, как Игнат попросил меня прооперировать Сашу. Как чувствовал… Как ты думаешь, кому ещё стоит рассказать?

— Никому, Петя, — её ответ только подтвердил его опасения. — Лена влюблена и к тому же беременна от этого подонка. Что изменится, если она узнает правду? Только будет страдать. А он теперь так носится с ней; похоже, искренне желает ей добра. Для Димы теперь главный авторитет Гришка. Что он находит в этом человеке?

— Мне кажется, его больше привлекают козы, — Пётр вдруг хмыкнул. — Мне пришла в голову одна идея.

Катерина заинтересованно повернула к нему лицо. Она сидела в кресле с книгой, когда он зашёл к ней. Мила спала, и они говорили вполголоса.

— Ты веришь в эту историю с Грибницей? — спросил Пётр.

— В ту, что придумал Ярослав? — Катерина пожала плечами. — По-моему это полнейший бред. Ты замечал что-нибудь подобное среди нас? Чтобы кто-то читал мысли окружающих или понимал животных. Это сказка, Петя, я не думала, что ты купишься на неё. И причём тут Дима? Уж не думаешь ли ты, что он понимает коз?

— Дима? Не похоже, а вот Гришка… — Пётр закусил губу, задумался на минуту. — Он уже давно всем уши прожужжал, что Сёмка его понимает. Да и зачем придумывать такую историю?

— Да мало ли, — раздражённо передёрнула плечами Катерина. — Евгения с Сергеичем рассказывали сказки о великом будущем нового общества, а этот Ярослав выдумал другую историю — о новой форме общения. Для некоторых людей это тоже лакомый пряник. Сколотит этот Ярослав себе секту, призовёт разных легковерных поклоняться своим страусам, приносить им жертвы, а себя провозгласит пастырем новой веры. Чем не царь?

— А ведь верно, — согласился Пётр и огорченно добавил. — Мне такая мысль в голову не пришла. Ведь действительно власть к рукам можно по-разному прибрать. И через веру, религию — проще всего.

— Фанатиками легко управлять, — вздохнула Катерина. — А сейчас как раз удобный момент навязывать новые верования: люди думают, что Бог отвернулся от нас, раз послал такое на наши головы.

— Предупрежу Игната, — пообещал Пётр. — Чувствую, он расстроится: ему этот парень понравился, по голосу слышно было. Да и помогли они им здорово. Не думаю, чтобы я решился провести такую операцию.

— Всё равно мальчик умер, — произнесла Катерина.

— Да, но как я понял из рассказов Игната, на нём живого места не было, — Пётр встал и возбужденно заходил по комнате. — По всем признакам у него уже началась гангрена и заражение крови, когда его привезли к Ярославу. Он в любом случае умер бы. Только если бы его привезли ко мне, то не знаю, решился бы я на эту операцию или просто давал бы мальчику морфий, чтобы облегчить ему конец? А они рискнули и…

— И ничего не выиграли, — перебила его Катерина.

— И завоевали уважение Игната и его спутников, — закончил Пётр.

— Ты тоже завоевал уважение, — Катерина поймала его за руку и притянула её к губам. — Ты спас мне жизнь. Ты трезво смотришь на вещи и не будешь рисковать понапрасну. Ты не только наша с Милой опора, теперь ты — надежда всех слабых в этом доме. И ты со всем, со все справишься, мы верим в тебя!

— Катя, — Пётр вдруг опустился перед ней на колени. — Ты будешь моей женой?

— А ты будешь моим мужем и отцом Миле?

— Я уже давно весь ваш, — сказал Пётр и заключил женщину в объятья.

Утром следующего дня Пётр вместе с Гришкой и Кириллом отправились искать ёлку для новогоднего вечера. Погода стояла чудесная. Настроение у Петра было приподнятое — в мозгу звенела мысль о его новой семье. Душа пела и ликовала, ноги сами несли его вперёд и его попутчики едва поспевали за его быстрым шагом. Даже присутствие Кирилла и брюзжание Гришки не портили настроения. Они шли налегке, неся с собой только по одному автомату, пилу и моток верёвки.

Пётр шагал первым, ощупью находя запорошенную свежим снегом колею от лыж, оставленную им с прошлого похода в «лабораторию». Его спутники не замечали, что идут по старому следу. Гришка все ещё причитал и жаловался, что его оторвали от его драгоценных коз, не дали поменять им подстилку и вычесать хорошенько перед праздником. Кирилл же был так занят своими лыжами, что и вовсе глаз от них не отрывал. Ходить на них он действительно не умел и Пётр с невольным удовольствием думал, что к вечеру этот великан будет чувствовать себя, как выжатый лимон и всё его тело будет болеть от непривычных усилий. «Это тебе не девочек маленьких насиловать!» — появилась в голове злорадная мысль. Пётр отогнал её — не хотел портить настроения в такой чудесный день. О своем намерении пожениться, они с Катериной ещё никому не сказали, да и не собирались никому говорить, собственно. Чего метать бисер перед свиньями? Вот уйдут они из этой гнилой компании, тогда и свадьбу сыграть можно будет, а пока лучше оставить всё как есть.

— Интересно, как там наш Витёк? — вдруг произнёс Кирилл.

Пётр удивлённо обернулся.

— С чего это ты вдруг вспомнил о нём?

— Да так, просто снег вокруг, мороз, Новый Год на носу, а этот бездарь сейчас где-то один сопли на кулак мотает. Или помер уже, обкурок дибильный.

— Ничего он не один, — включился в разговор Гришка.

— А с кем же? — удивился Кирилл.

— Так с крысой со своей, — Гришка сплюнул. — Ты думаешь, что они эти консервы сами научились вскрывать? Как бы не так! Это он им показал, дурная бошка!

— Ага, как же, он, — усмехнулся Кирилл. — Он своего крысака поди пожарил уже давно на вертеле и слопал! Он же его для этого и подобрал тогда полудохлого.

— Так он мог и передумать, — не сдавался Гришка. — Крысак-то умный оказался. Помнишь, как он его от Сергеича защищал? А как картошку нашу тырил?

— Как же, помню, — согласился Кирилл. — Зубищами цокает, и вперёд такими шажками мелкими на Сергеича прёт. Здоровенный, аж жутко. Консервную банку такому прокусить — раз плюнуть.

— Во-во, — Гришка поднял палец. — Что он здоровенный, это ты правильно подметил. Я таких крыс раньше никогда не видел. Димка мне сказал, что это мутанты.

— Пффф! — фыркнул Кирилл. — Димка! Тоже мне, мудреца нашёл! Здоровые они просто потому, что жратвы вокруг полно, вот и вырастают.

— Я когда на бойне работал, множество крыс видел, но и там — на мясе — такие огромные они не вырастали, — упорствовал Гришка. — К тому же эти крысы намного умнее обычных. Поэтому Витёк так быстро своего крысака обучить смог.

— Витёк? Обучить? Ну, ты даёшь, Гриша! Скорее наоборот было, это крысак, Витьку обучал, — Кирилл заржал.