Страстная бунтарка

— Я не собираюсь брать Пейтон на работу, — начала она, решив, что нет смысла ходить вокруг да около. — Я больше не буду здесь работать. Я пришла подать заявление об уходе.

Глава 2

— Уэнди, не будьте смешной, — прорычал Джонатан. Он был слишком потрясен, чтобы пытаться скрыть свой гнев. — Никто не бросает работу только потому, что ему нужно заботиться о ребенке. Особенно если он чужой.

Уэнди раздраженно закатила глаза.

— Это не… — начала она, но Джонатан поднял руку и заставил ее замолчать.

— Я знаю, как глупо это прозвучало.

Ему так нужна Уэнди. Она здесь незаменима. Он часто бывает резок и, сам того не желая, отпугивает людей. Но только не Уэнди. Такое ощущение, что она не замечает его грубости.

При мысли о том, что он может ее потерять, его охватила паника. Нет, он не позволит ей уйти из-за ребенка.

— У нас самый лучший центр дневного ухода в районе. У вас нет причин бросать работу.

— Я не могу продолжать здесь работать, потому что должна вернуться в Техас. — Подойдя к шкафу в углу, она достала оттуда пустую картонную коробку.

— Зачем вам возвращаться в Техас?

— Вы ведь знаете, что я родом из Техаса, не так ли?

— Именно поэтому я не понимаю, почему вы собираетесь туда вернуться. Я ни разу не слышал, чтобы вы сказали что-то хорошее о своей жизни там.

Уэнди быстро кивнула, словно согласившись с ним, но тут же пожала плечами. Затем она села на крутящийся стул и выдвинула ящик стола:

— Все это слишком сложно.

— Думаю, я смогу понять.

— Существует большая вероятность того, что мои родные не захотят, чтобы я воспитывала Пейтон. Если мне не удастся убедить их в том, что я смогу стать для Пейтон хорошей матерью, они попытаются ее у меня отобрать через суд.

— Ну и что? Вы думаете, что не сможете выиграть дело, если будете находиться здесь?

— Я не думаю, что смогу себе позволить с ними судиться, — ответила Уэнди, не поднимая глаз. Порывшись в ящике, она достала оттуда несколько мелких вещиц и бросила их в открытую коробку.

— Что вы делаете? — спросил Джонатан, которому ее объяснения показались непонятными.

Она посмотрела на него:

— Собираю свои вещи. — Затем она продолжила копаться в ящике. — Форд позвонил мне вчера, чтобы выразить свои соболезнования. Когда я все ему объяснила, он сказал, что мне не нужно отрабатывать две недели.

Нет, он точно прибьет Форда. К черту двадцать два года дружбы!

Малышка заерзала у нее на коленях, и Уэнди начала ее покачивать, продолжая собирать вещи.

— Уверена, что у меня был здесь еще один флакончик с блеском для губ.

— Блеск для губ?

Она перевернула его привычный мир с ног на голову и беспокоится о такой мелочи, как блеск для губ?

Должно быть, Уэнди услышала гнев в его тоне, раз снова подняла голову:

— Это был мой любимый цвет. Такой больше не выпускают. И… — Задвинув ящик, она открыла другой. — Ладно, забудьте.

— Вы не можете уволиться.

Она резко поднялась:

— Думаете, я хочу возвращаться в Техас? Думаете, я хочу бросать работу, которая мне нравится? Не хочу, но это мой единственный выход.

— Думаете, когда вы окажетесь без работы в Техасе, все уладится? — спросил Джонатан.

— Я… — Пейтон недовольно крикнула и зашевелилась у нее на руках. Вздохнув, Уэнди снова села на стул и принялась на нем крутиться из стороны в сторону. — Я вам этого не говорила, но у моей семьи есть деньги.

Она никогда об этом не упоминала, так как не было необходимости.

Людей, выросших в достатке, отличает манера держаться. Это не снобизм. Скорее чувство уверенности, возникшее благодаря тому, что они всегда получали все самое лучшее. Такие вещи замечают только те, у кого никогда не было денег и кто всю свою жизнь пытается имитировать принадлежность к тем, кто с детства ни в чем себе не отказывал.

К тому же Уэнди обладает врожденной элегантностью, которая контрастирует с ее нежным, как у эльфа, обликом и энтузиазмом, с которым она работает. Каким-то странным образом ей удается все это в себе сочетать.

— Вот уж ни за что бы не догадался, — сухо ответил он.

Уэнди, похоже, не заметила его сарказма.

— Мой дедушка учредил для всех своих внуков трастовые фонды. Я никогда не пыталась получить свои деньги. Условия, которые я должна для этого выполнить, слишком нелепы.

— И что же это за условия?

— Я должна работать в семейной компании и жить на расстоянии не более пятнадцати миль от своих родителей. — Она прищурила глаза, словно увидела кого-то из своих родственников. — Так что если я вернусь домой…

— Вы сможете потребовать свое наследство, — закончил за нее Джонатан. — У вас будет достаточно денег, чтобы нанять хорошего адвоката, если ваши родные обратятся в суд.

— Надеюсь, что до этого не дойдет. Семейными финансами распоряжается моя бабушка. Остальные подчиняются ее решениям. Когда она поймет, что из меня получится хорошая мать, она перестанет возражать и позволит мне воспитывать Пейтон. — Уэнди решительно выпятила подбородок. — Но на случай, если дело все же дойдет до суда, я хочу иметь средства, чтобы оказать достойное сопротивление.

— Я не понимаю. Вы делаете все это ради кузины, которую не видели много лет?

Глаза Уэнди затуманились, и на мгновение он подумал, что она собирается заплакать. Но вместо этого она крепко прижала малышку к своей груди и поцеловала ее в лоб, после чего с вызовом посмотрела на Джонатана:

— Если бы что-нибудь случилось с Фордом и Китти и они хотели бы, чтобы вы взяли Илзу себе, разве вы не сделали бы все, чтобы исполнить их волю?

В ответ Джонатан лишь засунул руки в карманы и выругался про себя. Она права, черт побери.

Он посмотрел на свою очаровательную соперницу, спящую на коленях у Уэнди. Он не собирается терять лучшую помощницу из всех, что у него когда-либо были. Не имеет значения, что на пути у него стоит маленький беззащитный ребенок. Пейтон, несомненно, нуждается в Уэнди, но ему она тоже нужна.

Испытывая отчаяние, которое не покидало ее с того момента, когда няня передала ей Пейтон, Уэнди переключила внимание с малышки на открытый ящик стола.

Ей нужно столько всего сделать, но ее разум не может ни на чем сосредоточиться. Возможно, причиной всему нехватка сна или то, как Джонатан измеряет шагами кабинет, время от времени останавливаясь, чтобы смерить ее испепеляющим взглядом.

Когда Уэнди только начинала работать в «Эф-Эм-Джей», Джонатан заставлял ее нервничать. В сочетании привлекательной внешности, высокого интеллекта и целеустремленности было что-то настораживающее. Каждая клеточка ее тела ощущала опасность, исходящую от этого мужчины. Первые шесть месяцев она вздрагивала всякий раз, когда он заходил в ее кабинет. Дело было не в страхе. Скорее в напряженном ожидании. Она как будто была газелью, которая хотела, чтобы ее съел лев.

Уэнди заставила себя преодолеть это волнение. Она думала, что у нее получилось, но сейчас оно неожиданно вернулось. Она могла либо объяснить это усталостью и эмоциональной уязвимостью, либо быть полностью честной с самой собой. Дело не в нервах, а во взаимном сексуальном притяжении. Сейчас, когда она собирается навсегда уйти из жизни Джонатана, она жалеет, что игнорировала это влечение.

Прогнав эту мысль, Уэнди уставилась в открытый ящик стола. Флакончик с блеском для губ она, похоже, потеряла, как и возможность попытаться построить с Джонатаном другого рода отношения. Самое большее, на что она может надеяться сейчас, — это то, что он позволит ей спокойно собрать вещи и уйти.

В нижнем ящике у нее были кофейная кружка с надписью «Волдеморт фор президент», кабель для подключения айпода к компьютеру и в самом дальнем уголке пакетик шоколадных карамелек «Гираделли». Быстро переложив все это в коробку, Уэнди взяла ее под мышку и, прижимая другой рукой к себе Пейтон, направилась к двери.

Джонатан преградил ей путь: