Смотрите, Джейн забивает!

Никто из них долгое время ничего не говорил. Пока, наконец, их дыхание не восстановилось, а сердцебиение не вернулось к нормальному ритму. Люк вышел из нее, встал с кровати и направился в ванную. Холодный воздух пронесся по разгоряченной коже Джейн, пока она смотрела, как он идет, двигаясь в разноцветных тенях. Ее разум был все еще слишком заторможенным, чтобы думать о том, что она только что сделала, но ее сердце знало. Она влюбилось в Люка Мартинò с пугающей ее силой.

Услышав в туалете шум воды, Джейн посмотрела на дверь ванной. Люк шел к ней, обнаженный и прекрасный в лучах света, проникающего в спальню. При взгляде на него что-то в груди у Джейн сжалось, как будто у нее был сердечный приступ.

— Когда тебе надо уходить? — спросил Люк, присоединяясь к ней в кровати.

Действительность накрыла Джейн, как будто на нее вылили ведро холодной воды. Люк даже не стал ждать, когда она придет в себя. У нее только что был сносящий крышу секс, а он уже выпроваживал ее. Она села и оглянулась вокруг в поисках белья, надеясь, что не сделает чего-нибудь унизительного, например, не разразится слезами, прежде чем выйдет за дверь.

— У меня нет комендантского часа.

Со всей возможной скромностью, учитывая, что была голой, Джейн на животе подползла к дальнему углу кровати и заглянула за него. Трусиков там не было.

— Если я смогу найти свое белье, я уберусь отсюда. Уверена, тебе надо отдохнуть перед завтрашней игрой.

Люк схватил ее за щиколотку и подтянул к себе.

— Завтра ночью в воротах будет второй вратарь, и я спросил, потому что хочу, чтобы ты осталась.

Он перевернул ее на спину, и Джейн взглянула ему в лицо:

— Правда?

— Угу. Я решил, что собираюсь сделать это еще парочку раз, прежде чем позволю тебе выйти отсюда.

— Еще пару раз?

— Да, — Люк прижал Джейн к себе, и она почувствовала, что он снова каменно-твердый. — Какие-то проблемы?

— Нет.

— Отлично, потому что я планирую сделать хет-трик.

ГЛАВА 14

Взаперти: cкамейка штрафников

Джейн хотела бы, чтобы Каролина была с ней на матче следующим вечером. Ей был нужен человек, который удержал бы ее от слишком большого количества мыслей, от бесконечного анализа того, что она сделала предыдущей ночью. Но на самом деле все уже было проанализировано вдоль и поперек. Она три раза занималась сексом с Люком Мартино́. Три потрясающих, изумительных, невероятных раза. И каждый раз, с каждым прикосновением, с каждым словом, слетающим с его губ, она все больше влюблялась в него, пока не начала думать, что ее сердце уже никогда не оправится от этого.

Около двух часов ночи он заснул на скомканных простынях в лучах лунного света, струящегося сквозь окна. Только что Люк рассказывал о своем детстве в Эдмонтоне и вдруг вырубился, как будто кто-то щелкнул выключателем.

Джейн никогда не видела, чтобы кто-нибудь засыпал так быстро. Она смотрела на него в течение нескольких мгновений, чтобы удостовериться, что с ним ничего не случилось. Затем убрала прядь волос с его лба, коснулась щеки и грубой щетины на подбородке. Потом собрала свою одежду и, не разбудив Люка, ушла.

Джейн никогда так быстро и так сильно не влюблялась в мужчину. И ушла, оставив его спящим, главным образом потому, что не знала, что сказать. Спасибо? Давай как-нибудь снова встретимся? Увидимся на игре завтра вечером? Она ушла, потому что для одноразового секса существовало правило: кто-то всегда уходит до рассвета.

И к тому же она ушла без трусиков: не смогла найти их в темной спальне и не хотела, включив свет, разбудить Люка. Она оставила их там и теперь больше всего боялась, что его горничная или, еще хуже, Мари найдет их.

Нет, не так. Больше всего Джейн боялась не обнаружения пропавших трусиков. А увидеть Люка сегодня и почувствовать, как сердце совершит бешеный скачок, а потом ухнет вниз. В прошлом у нее были бой-френды и партнеры на одну ночь. Ей причиняли боль, и она делала больно другим. Но все это не шло ни в какое сравнение с тем, какую боль ей мог причинить Люк. Джейн знала это. Она знала, что этот момент близится, и все же, казалось, не могла остановить его.

Все эти чувства были такими пугающими и удивительными, но в самом центре всей этой путаницы оказалось чувство вины. Люк подтвердил прошлой ночью то, что Джейн прекрасно знала. Она больше не могла успокаивать себя тем, что он посчитает историю Медового пирожка льстящей его самолюбию. Что ему будет все равно. Нет, все будет не так, и Джейн ничего не могла поделать с этим. Не было никакого способа смягчить этот удар для него. И понимание того, что Люк никогда не узнает, что за этим стояла она, совсем не помогало с тем чувством вины, от которого сжимался желудок Джейн.

Она любила Люка и даже не стала утруждаться и врать себе, что оделась не для него. Что не для него воспользовалась красной помадой, надела красную блузку с черным жакетом и брюками. Она чувствовала себя глупо, когда побежала покупать эту блузку, потому что Люк сказал, что Джейн нравится ему в красном. Как будто это могло заставить его полюбить ее.

За полчаса до игры мисс Олкотт отправилась в раздевалку.

— Натяните штаны, джентльмены, — начала Джейн, заходя внутрь. Воспроизводя свой ритуал на удачу, она чувствовала на себе взгляд Люка, горячий и полный энергии, но отказалась смотреть на него. Не после прошедшей ночи. Не после того, что они делали вместе в его спальне. Мисс Олкотт закончила говорить и пошла к двери, вздернув подбородок.

— Джейн, ты кое-что забыла, — окликнул ее Люк.

Нет. Она не забыла. Уставившись на мысы своих ботинок, Джейн повернулась и зашагала через комнату. Остановившись перед Мартино́, подняла, наконец, глаза от его коньков, вверх по объемным щиткам, мимо рыбы на свитере к губам, которые так страстно целовали ее предыдущей ночью. Везде.

— Я думала, ты не играешь сегодня.

— Не играю, но если голкипер получит травму, мне придется выйти вместо него.

— А, ну ладно, — вздохнув, усилием воли Джейн подавила желание покраснеть и наконец-то посмотрела в веселые голубые глаза. — Ты большой тупоголовый придурок.

— Спасибо, — ответил Люк с озорной улыбкой, — но я говорил не об этом, когда сказал, что ты кое-что забыла.

Джейн выдала свою речь про снимание раковин, пожала руку капитану и назвала Люка придурком. Она ничего не упустила.

— Это ты о чем?

Он наклонился вперед и чуть слышно прошептал:

— Ты оставила свои трусики в моей постели прошлой ночью.

Все внутри Джейн замерло, и она вдруг забыла, как дышать. Быстро посмотрела вокруг, чтобы удостовериться, не услышал ли их кто-нибудь, но, казалось, все были заняты своими делами.

— Я нашел их утром под своей подушкой и подумал, не оставила ли ты их там с какой-то целью? Может быть, как пожелание доброго утра.

Лицо и шея Джейн запылали, а горло сжалось. Она смогла лишь пискнуть:

— Нет.

— Почему ты не разбудила меня, когда уходила?

Джейн сжала руку в кулак и прокашлялась:

— Ты спал.

— Я отдыхал перед вторым раундом. Боже, ты была такой горячей прошлой ночью. — Люк присмотрелся повнимательней и нахмурился: — Ты смущена? — спросил он, неподдельно озадаченный.

— Да!

— Почему? Никто не слышит меня.

— О, Боже, — прошептала она и ушла, пока ее волосы не загорелись. Вернувшись в ложу прессы, Джейн обнаружила там Дарби. И он привел с собой Каролину.

— Эй, вы двое, — поприветствовала она их, садясь. — Если бы я знала, что ты хочешь посетить еще один матч, Каролина, я бы пригласила тебя с собой.

— Все нормально. Я на самом деле совсем не любительница этого, но Дарби позвал, а у меня не было никаких других дел. — Каролина пожала плечами: — Я пыталась дозвониться до тебя вчера вечером. Где ты была?

— Нигде. Я отключила телефон.

— Терпеть не могу, когда ты так поступаешь. — Подруга изучала ее в течение секунды, затем наклонилась ближе: — Ты врешь.

— Нет, не вру.