Запутанные связи

Мэдди протянула к нему ладонь, но он отступил назад, и ее рука упала. Ей только что казалось, что боль не может быть сильнее, но она ошибалась.

Он уставился на нее. Мужчина, который сию минуту признавался ей в любви, исчез. Она видела Мика злым, но даже не воображала его в таком леденящем гневе.

— Правильно ли я понимаю? Мой папочка трахал твою мамочку, а я трахал тебя? Ты об этом мне сообщаешь?

— Я не рассматриваю это таким образом.

— А как еще это рассматривать? — Он развернулся и вышел из кухни.

Мэдди последовала за ним через гостиную в спальню.

— Мик…

— Ты получала некое нездоровое удовольствие от всего этого? — прервал ее мужчина, подбирая свою футболку и засовывая руки в рукава. — Когда ты приехала в город, ты с самого начала собиралась поиметь меня? Это что, своего рода изощренная месть за то, что моя мать сделала с твоей?

Мэдди покачала головой и постаралась сдержать слезы, угрожавшие брызнуть из глаз. Она не расплачется при Мике.

— Я не собиралась связываться с тобой. Вообще. Ты сам давил и давил. Я хотела рассказать тебе, но не придумала как.

— Чушь. — Он натянул футболку через голову. — Если бы хотела, то нашла бы способ. Тебе же было нетрудно поделиться со мной другими интимными деталями твоей жизни. Я знаю, что ты росла толстой и потеряла девственность в двадцать лет. Знаю, что ты каждый день мажешь тело лосьонами с разными запахами, и что у тебя есть вибратор по имени Карлос в тумбочке рядом с кроватью. — Мик наклонился и поднял свои носки и ботинки. — Боже мой, я даже в курсе, что ты не девушка-задница.

Он ткнул в ее сторону ботинком.

— И я должен поверить, что ты не сумела упомянуть самое важное в любом разговоре до сегодняшней ночи.

— Понимаю, что это не оправдание, но я никогда не хотела причинить тебе боль.

— Мне не больно. — Мужчина плюхнулся на край кровати и натянул носки. — Мне противно.

Мэдди почувствовала, как в ней вскипает гнев, и поразилась, что может ощущать что-либо, кроме раздирающей боли глубоко в груди. Она напомнила себе, что у Мика полное право злиться. Человек вправе знать с кем завязывает отношения заранее, а не постфактум.

— Это жестоко.

— Детка, ты не представляешь, что такое жестокость. — Мик мельком взглянул на нее, затем сосредоточился на шнуровке ботинок. — Сегодня целый час я пытался защитить тебя перед сестрой. Она уговаривала меня с тобой не связываться, но я позволил члену рулить собой. — Он помедлил и мазнул по ней взглядом вверх и вниз. — И теперь я должен рассказать Мэг правду о тебе, должен признаться, что ты — дочка той самой официантки, которая разрушила ее жизнь, и буду вынужден смотреть, как сестра разваливается на части.

Возможно, у него было больше прав злиться, чем у нее, но то, что он называет ее маму «официантка» и беспокоится больше о своей сестре, чем о ней, резануло по оголенным нервам Мэдди и окончательно вывело из себя.

— Ты. Ты. Ты. Я устала слушать о тебе и твоей сестре. А как же я? — Она ткнула пальцем в себя. — Твоя мать убила мою. В возрасте пяти лет меня отдали тетке, которая никогда не хотела иметь детей. Она больше заботилась о своих котах, чем обо мне. И любила только их. Твоя мама сотворила это со мной. И ни ты, ни твоя семья, ни разу не подумали обо мне. Я не желаю слышать о тебе и твоей бедной сестренке.

— Если бы твоя мамочка не трахалась…

— Если бы твой папочка не волочился за каждой юбкой в этом городе, а твоя мамочка не была мстительной психованной стервой, тогда бы мы все жили поживали да добра наживали, не так ли? Но твой папуля спал с моей мамой мамулей, а Роуз зарядила пистолет и грохнула их обоих. Вот наша реальность. Когда я переехала в Трули, то ожидала, что возненавижу тебя и твою сестру, за то, что твоя семья причинила мне. Ты так похож на своего отца, и я ожидала, что почувствую отвращение с первого взгляда, но этого не произошло. А узнав тебя лучше, я поняла, что ты совсем не такой, как Лок.

— Я тоже раньше так думал, до сегодняшней ночи. Если ты хоть чуточку похожа на мать, тогда ясно, почему старик был готов хлопнуть дверью и бросить нас ради нее. Вы, женщины Джонс, скидываете одежду, и мы, мужчины Хеннесси, теряем разум.

— Подожди, — Мэдди прервала его излияния, схватив за руку. — Твой отец собирался оставить семью? Ради моей мамы?

Элис оказалась права насчет Лока.

— Да, я совсем недавно выяснил это. Думаю, теперь у тебя есть, о чем написать в своей книге. — Он глумливо ухмыльнулся: — Я такой же, как мой отец, а ты точь-в-точь повторяешь мать.

— Мы совсем не похожи на наших родителей. Когда я смотрю на тебя, то вижу именно тебя. Поэтому я и влюбилась.

— Неважно, что ты видишь, потому что, когда я смотрю на тебя, то не знаю, кто ты такая. — Он встал. — Ты не та, кем казалась. Когда я смотрю на тебя, меня тошнит от того, что я трахал дочку гулящей официантки.

Мэдди сжала руки в кулаки.

— Ее звали Элис, и она была моей мамой.

— Мне, черт побери, без разницы.

— Знаю. — Мэдди вылетела из комнаты в свой офис, только затем, чтобы вернуться несколькими секундами позже с папкой и фотографией. — Вот она.

Девушка протянула старый снимок в рамке.

— Посмотри на нее. Двадцать четыре года, красавица, у нее вся жизнь была впереди. Да, она была взбалмошной и незрелой, принимала неверные решения по молодости лет. Особенно в отношении мужчин. — Мэдди вытащила из папки фото с места преступления, — но такого она не заслуживала.

— Господи. — Мик отвернулся.

Девушка швырнула ношу на тумбочку.

— Твоя семья сотворила это с ней и со мной. И самое малое, что вы могли бы сделать, черт побери, называть ее имя, когда говорите о ней.

Мик хмуро взглянул на нее бедовыми глазами.

— Большую часть своей жизни я не разговаривал и не вспоминал об этой официантке. И собираюсь провести остаток жизни, не думая о тебе.

Он схватил с кровати бумажник и вылетел из комнаты.

Мэдди вздрогнула, услышав сквозь оглушающие удары своего сердца, как захлопнулась входная дверь. Все прошло хуже, чем ожидалось. Она предполагала, что он разозлится, но отвращение?.. Словно удар в живот.

Мэдди прошлепала к входной двери и в глазок пронаблюдала, как грузовик Мика тронулся с ее подъездной дорожки. Она заперла замок и привалилась спиной к двери. Долго сдерживаемые слезы хлынули из глаз. Сердце разрывалось от горя, и Мэдди с отчаянием осознала, что послышавшийся жалобный скулеж исходит от нее самой. Как марионетка с обрезанными ниточками, девушка сползла вниз и осела на пол.

— Мяу.

Снежинка забралась на колени хозяйки и потерлась об ее халат. Крошечный розовый язычок слизнул слезинку с бледной щеки Мэдди.

Как можно терзаться от боли и одновременно чувствовать себя абсолютно опустошенной?

Глава 16

Мэг помассировала пальцами виски — привычка, усвоенная с детства.

— Нельзя развязывать ей руки. — Подол розового халата колыхался у лодыжек, пока она мерила шагами маленькую кухню.

Девять часов утра, и, к счастью, у нее сегодня выходной. Трэвис ночевал у Пита и потому пребывал в блаженном неведении о переполохе, возникшем дома.

— Нельзя позволять ей жить здесь, как ни в чем не бывало, — не унималась Мэг. — Все было хорошо, пока она не пожаловала. Точь-в-точь, как мать. Заявилась в город и все испортила.

После того, как Мик уехал от Мэдди, он отправился на работу, стараясь не обращать внимания на злость и хаос, царившие в душе. После закрытия бара ему пришлось задержаться, чтобы разобраться с накопившимися делами: просмотреть документы из банка и выписать чеки с заработной платой, проверить инвентарные ведомости и составить список необходимых заказов. Только утром, когда часы пробили восемь, Мик отправился к сестре.

— Нужно что-то делать.

Мик поставил свой кофе на старый дубовый стол, за которым обедал еще ребенком, и сел на стул.

— Обещай, что ты не будешь вмешиваться.