Возлюбленный мой

Но отказалась его поцеловать.

Тот же ключ подошел к замку двери в спальню, блокировочный механизм гладко отключился. Когда он широко распахнул металлическую панель, зажегся свет, и он вошел в…

Джон на мгновенье умер, когда увидел то, что было на кровати: его сердце и дыхание остановились, мозг перестал работать, а кровь застыла в жилах.

Обнаженное тело Хекс калачиком свернулось на простынях.

Комнату затопил свет, и ее руки сжимали пистолет, который лежал рядом с ней на матрасе, и она направляла дуло на дверь.

У нее не было сил поднять голову и оружие, но Джон был абсолютно уверен, что на спусковой крючок она нажать сможет.

Подняв руки вверх и показывая ладони, он шагнул в сторону и пинком закрыл дверь, словно пытаясь ее защитить.

Ее голос был почти неслышен.

— Джон…

Одна единственная кровавая слезинка наполнила ее глаз, и он смотрел, как капля медленно скользит по ее носу и падает на подушку.

Ее рука выпустила оружие и потянулась к собственному лицу, двигаясь медленно, сантиметр за сантиметром, как будто Хекс отдавала последние силы этому движению. Она прикрыла себя тем способом, какой был доступен ей в этот момент — ладонью и пальцами она прятала от него свои слезы.

Ее тело покрывали рубцы и синяки различной степени давности, она очень исхудала, кости, казалось, вот-вот прорвут плоть. Кожа потеряла свой здоровый розовой цвет и стала пепельно-серой, а естественный запах почти не ощущался.

Она умирала.

Ужас от осознания этого ослабил колени Джона до такой степени, что он обмяк и прислонился спиной к двери.

Но, несмотря на то, что он почти потерял сознание, его мозг продолжал работать. Ее должна осмотреть док Джейн. И еще Хекс нужна кровь.

А времени осталось мало.

Если она будет жить, он сделает для этого все от него зависящее.

Джон сорвал с себя кожаную куртку и рванул рукав вверх, одновременно направляясь к ней. Первое, что он сделал, это мягко прикрыл ее наготу простыней. Второе — подтолкнул свое запястье прямо к ее рту… и ждал, когда взыграют ее инстинкты.

Ее разум, возможно, не хочет его, но тело не в состоянии противостоять тому, что он может ей предложить.

Желание выжить всегда берет верх над тем, что чувствует сердце. Он сам был тому живым доказательством.

Глава 22

Хекс почувствовала мягкое прикосновение к плечу и бедру, когда Джон укрывал ее простыней.

Пряча глаза рукой, она вдохнула и почувствовала прекрасный, чистый запах здорового мужчины… запах, который вызвал глубоко внутри нее голод. Аппетит и потребность в крови с ревом пробуждались ото сна.

И это было еще до того, как Джон поднес свое запястье так близко, что она могла его поцеловать.

Ее симпатские инстинкты извивались, читая его эмоции.

Спокойный и целенаправленный. Трезвый разум и твердое сердце: Джон спасет ее, даже если это будет последним, что он сделает в своей жизни.

— Джон… — прошептала она.

Проблема в этой ситуации… вернее, одна из множества… заключалась в том, что он был не единственным, кто знал, насколько она сейчас близка к смерти.

Ее злость на Лэша служила неким средством к существованию в то время, когда ее держали взаперти и подвергали насилию, и Хекс казалось, что именно это придавало ей сил и помогло вырваться наружу. Но как только она позвонила Риву, вся энергия словно испарилась, не оставив ничего, кроме биения сердца. Да и оно было слишком слабым.

Джон подвинул запястье еще ​​ближе… так, что кожа коснулась ее рта.

Клыки Хекс медленно вытянулись, и одновременно ее сердце дрогнуло, как будто вдруг сбились все его настройки.

В этот тихий напряженный момент перед ней встал выбор: взять его вену и остаться в этом мире. Отказаться и умереть у него на глазах в ближайшие пару часов. У него на глазах, потому что он никуда не уйдет.

Отнимая руку от лица, Хекс посмотрела на него. Он был прекрасен, как и всегда, его лицо было таким красивым — мечта любой женщины.

И она протянула к нему ладонь.

В глазах Джона мелькнуло удивление, и он нагнулся вперед, чтобы ее рука опустилась на его теплую щеку. Ей стоило больших усилий удерживать руку в таком положении, и когда ее пальцы задрожали, он положил свою ладонь на ее, удерживая на месте.

Его синие глаза были цвета теплого темного неба.

Ей надо принять решение. Взять его вену или…

Но у нее не было сил закончить эту мысль, она как будто потеряла себя: судя по тому, что она была в сознании, она все еще жива — и все же возникало ощущение, что она находилась за пределами собственной кожи. Борьба давно закончилась, и то, что больше всего определяло ее существование, исчезло. Это все объясняло. Жизнь больше не интересовала Хекс, и не было смысла обманывать ни Джона, ни себя саму.

Все эти истории с похищениями отобрали у нее жизненные силы.

Но… что делать. Что делать.

Хекс облизала пересохшие губы. Она не выбирала обстоятельства собственного рождения. И пока она дышала, питалась, боролась и трахалась, для нее так ничего и не изменилось. Она, конечно, могла покинуть этот мир на своих условиях, но только после того, как кое-что исправит.

Да, вот он ответ. Благодаря последним трем с половиной неделям, в ее списке важных дел наметился один очень серьезный пункт. Хотя, надо признать, он был единственным, но иногда и его бывает достаточно, чтобы подтолкнуть тебя к действиям.

В порыве решимости, ее жесткая кожа словно трансформировалась, Хекс обволакивало странное парящее ощущение, которое оставляло после себя какое-то острое чувство осознания, что она, наконец, проснулась. Внезапно, она вырвала руку из ладони Джона, и почувствовала, как его эмоциональная сетка вспыхнула от укола чистого, яркого страха. Но затем она притянула к себе его запястье и обнажила клыки.

Горячей волной ее накрыло его ликование.

По крайней мере, до того момента, когда стало ясно, что она лишь царапает поверхность запястья, не в силах прокусить кожу. Но Джон знал что делать. Быстрым движением, он проткнул клыками свою вену и поднес живительный источник к ее губам.

Первый глоток был… словно перерождение. Его кровь была настолько чистой, безупречной, что стекая по горлу и попадая внутрь… она разжигала огонь, распространяющийся по всему телу, растапливая, оживляя ее. Спасая.

Жадными глотками Хекс брала его кровь, чтобы вернуть себе жизнь. Каждый глоток был словно спасательный плот при крушении, словно трос, что удерживал ее над смертельной скалой, каждый удар его пульса служил компасом, что указывал ей дорогу домой.

И он давал ей свою кровь без надежды, ожидания или каких-либо эмоций.

Что даже сквозь безумие причиняло ей боль. Она на самом деле разбила ему сердце: большего от него ждать не стоило. Но она не сломала его, и за это уважала как никого другого.

Пока Хекс кормилась, время текло одновременно с его кровью, первое в бесконечность, второе в нее саму.

Когда она, наконец, насытилась, то отпустила его запястье и запечатала ранки.

Сразу после этого ее начало колотить. Сначала руки и ноги, потом дрожь перешла в грудь, неконтролируемые толчки заставляли ее клацать зубами, мозг метался в черепной коробке, зрение расфокусировалось. Она чувствовала себя носком, который засунули в сушилку.

Сквозь дрожь век, она увидела, как Джона выхватил из куртки свой мобильный.

Она пыталась поймать его за рубашку.

— Н-н-н-нет. Нне нааа…

Он игнорировал ее, набирая сообщение.

— Ч-чч-е-ее-рт… — простонала она.

Когда он закрыл телефон, она сказала:

— Е-е-е-слии попытаешься о-т-т-т-вести меня сей-ч-ч-час к Х-х-хейверсу, б-у-у-д-д-е-е-еттт плох-х-хооо.

Страх перед больницами и медицинскими процедурами доводил Хекс почти до края, но благодаря этому, в ней проснулась энергия, которая помогла начать борьбу с паникой. Разве это не облегчение?

Джон достал блокнот и что-то написал, показал запись ей, затем вышел из комнаты. Дверь захлопнулась, и все, что она смогла сделать, это просто закрыть глаза.