Возлюбленный мой

— О… привет, — сказал он и быстро оглянулся назад, будто убеждаясь, что дверь за ним плотно закрыта.

Там был Сэкстон, подумал Куин. Спал на смятых их телами простынях.

— Я как раз собирался уходить, — сказал Куин, указав через плечо большим пальцем. — Слишком холодно, чтобы торчать здесь подолгу.

Блэй скрестил руки на груди и посмотрел на открывающийся перед ними вид. — Да. Прохладно.

Спустя момент, парень шагнул к перилам, и запах его мыла проник в ноздри Куина.

Оба стояли молча и неподвижно.

Перед тем как уйти, Куин откашлялся и бросился с моста: — Все прошло хорошо? Он… не обидел тебя?

Господи, каким же хриплым был его голос.

Блэй глубоко вздохнул. Затем кивнул. — Да. Это было хорошо. Это было… правильно.

Куин отвел взгляд от своего друга — и случайно словно измерил глазами расстояние от перил до каменного пола внизу. Хм… может, прыжок вниз головой поможет ему выкинуть образ этой парочки из головы.

Правда, мозги сразу превратятся в омлет, но это как раз к лучшему.

Сэкстон и Блэй… Блэй и Сэкстон.

Дерьмо, он как-то очень долго молчит. — Я рад. Я желаю вам… счастья.

Блэй не стал комментировать его пожелание, и вместо этого тихо сказал: — Он благодарен тебе, кстати. За то, что ты сделал. Правда, считает, что ты слегка переборщил, но… Сказал, что в глубине души ты всегда был рыцарем.

О да. Еще каким. Дон Кихот его второе имя, практически.

Интересно, что сказал бы кузен, если б узнал, что Куин еле сдерживает желание вытащить его из дома за его великолепные светлые волосы. И протащить по мелкому гравию у фонтана. А потом переехать Хаммером пару раз.

Хотя нет, гравий здесь не подходит. Лучше въехать на Хаммере прямо в фойе, и сделать это там. Надо, чтобы под телом поверхность была как можно тверже — тогда эффект отбивной будет сильнее.

Ради всего святого, он же твой двоюродный брат, тихо пропищал внутренний голос.

И что?.. — задала вопрос его темная половина.

Прежде чем полностью слететь с катушек от раздвоения личности, он отошел от перил — заодно подальше от суицидных мыслей. — Ну, я лучше пойду. Мы выдвигаемся вместе с Джоном и Хекс.

— Я присоединюсь к вам через десять минут. Переоденусь только.

Куин смотрел на красивое лицо своего лучшего друга, ему казалось, будто он впервые видит эти рыжие волосы, голубые глаза, губы и линию подбородка. Именно поэтому, из-за их затянувшейся истории, он искал сейчас, что сказать такого, что смогло бы вернуть их в прошлое.

Но на ум приходили лишь… Я скучаю по тебе. Я так чертовски сильно скучаю по тебе, что ощущаю от этого практически физическую боль, но ты так далеко от меня даже сейчас, когда ты стоишь так близко.

— Хорошо, — сказал Куин. — Увидимся на Первой Трапезе.

— Хорошо.

Куин все-таки собрался с силами и направился к двери в свою комнату. Он обхватил холодную латунь дверной ручки, и услышал собственный голос, громкий и ясный: — Блэй.

— Да?

— Удачи тебе во всем.

Теперь голос Блэя был хриплый, на грани надлома. — Да. И тебе тоже.

Потому что, конечно же, «удачи» Куин всегда желал тем, кого отпускал навсегда.

Он вернулся в комнату и закрыл за собой дверь. Двигаясь на автопилоте, он надел кобуру для кинжалов и пистолетов, схватил кожаную куртку.

Забавно, что он с трудом помнил, как расстался с девственностью. Он конечно, помнил женщину, но сам опыт не оставил никаких незабываемых впечатлений. Как и оргазмы, которые он доставлял и получал сам с тех самых пор. Секс был лишь развлечением, влажной страстью со стонами, достижением поставленных целей.

Он трахался и сразу же забывал об этом.

Спускаясь в фойе, Куин вдруг понял, что он будет помнить первый раз Блэя до конца своих дней. Да, они уже давно начали отдаляться друг от друга, но теперь… та тонкая нить, что все еще соединяла их, эта хрупкая связь, была разорвана окончательно.

Ужасно, когда свобода мниться заточением, а не раскинувшимся перед ногами горизонтом.

Он ступил подошвами ботинок на мозаичный пол у подножия лестницы, а в голове крутился старый медляк Джона Мелленкампа [125], и хотя ему всегда нравилась эта песня, раньше он никогда по-настоящему не задумывался, о чем она.

Жаль, что теперь дело обстояло по-другому.

Жизнь продолжается… еще долгое время после того как угаснет ее трепет…

В ванной комнате Джона, Хекс стояла под горячей водой, прижав руки к груди, расставив ноги по обе стороны дренажного отверстия, струи били ее по затылку, затем падали на плечи и стекали по спине.

Татуировка Джона…

Проклятье…

Он сделал ее в память о ней, нанес ее имя себе на кожу, чтобы она была с ним всегда. В конце концов, нет ничего более постоянного, вот почему мужчины во время брачной церемонии вырезают имена своих избранниц на спине: кольца можно потерять, документы изрезать, сжечь, спрятать и забыть. А вот кожа всегда и везде с тобой, куда бы ты ни направился.

Боже, ей всегда было глубоко наплевать на женщин в платьях с длинными, красиво уложенными волосами, макияжем на лицах и вообще на все, что касалось слабого пола. Если уж на то пошло, все атрибуты женственности она считала проявлением слабости. Но сейчас, в тишине, наедине с собой, она вдруг поняла, что завидует владелицам шелков и духов. Какую гордость, они, должно быть, испытывают, от того, что их мужчины каждую ночь выполняют по отношению к ним свой долг.

Джон будет прекрасным супругом…

Господь всемогущий… когда он соберется жениться, что, черт возьми, он будет делать с этой татуировкой? Вырежет имя супруги поверх нее?

Серьезно, Хекс совершенно не радовал тот факт, что ее имя будет красоваться на его плечах всю оставшуюся жизнь. Правда. Нет, на самом деле. Потому что так поступают только эгоистичные сучки.

Хотя, подождите, она ведь такой и была.

Заставив себя выйти из душа, она высушила тело полотенцем и сменила мягкий теплый влажный воздух ванной на прохладу спальни.

И застыла на месте, как только вышла за дверь. Одеяло на кровати небрежно расправлено, то, что недавно было в беспорядке, теперь более или менее было на своих местах.

Ее скобы лежали на краю матраса. И в отличие от простыней, обе пары были аккуратно разложены рядом друг с другом, звено к звену.

Она подошла и пробежала пальцами по шипованому металлу. Джон сохранил их для нее — инстинкт подсказал, что он продолжил бы хранить их, даже если она бы никогда не вернулась.

Ужасное наследство, которое не задвинешь в прошлое.

Если бы она оставалась на ночь в доме, то одела бы их. Вместо этого она просто натянула свои кожаные штаны, майку, собрала свое оружие и взяла в руки куртку.

Изображая под душем газонную скульптуру, она пропустили Первую Трапезу, так что сейчас сразу направилась в кабинет Рофа. Все Братство, а также Джон и его парни толпились в бледно-голубом французском кабинете, и практически все, в том числе Джордж, собака-поводырь, нервно ходили кругами.

Отсутствовал только Роф. Что немного тормозило процесс, вообще-то.

Ее глаза нашли Джона, но коротко кивнув в ее направлении, он продолжил смотреть прямо перед собой лишь на тех, кто попадал в его поле зрения. Рядом с ним стоял Тормент, высокий и сильный, и, прочитав их эмоциональные сетки, она поняла, что они наконец наладили былую связь, что значило чертовски много для обоих.

И это искренне ее порадовало. Она ненавидела саму мысль о том, что Джон останется совсем один после того, как она уйдет, а Тор был ему вместо отца, которого у него никогда не было.

Грязно выругавшись, Вишес достал самокрутку. — Черт подери, нам надо идти, даже если он не появится. Мы теряем время.

Фьюри пожал плечами. — Но ведь он дал прямое указание на это совещания.

Хекс была склонна принять сторону Ви, и, учитывая то, как Джон качался с пятки на носок, она такая не одна.

125

Джон Мелленкамп (John Mellencamp, род. 7 октября 1951 г.) — американский рок-музыкант, который начинал свою карьеру под навязанным продюсерами именем Джонни Кугар (Joh