Перемены

Сьюзен резко отвернула к огню лицо и закрыла глаза. Когда она снова их открыла, она уже себя контролировала.

— Хорошо, — кивнула она. — Прежде чем мы сделаем следующий шаг, у нас есть кое-какой выбор.

— Например?

— Дипломатия, — сказала она. — Я слышала истории о тебя. Половина из них, наверное, не правда, но я знаю, что у тебя есть какие-то эмиссары, которых ты можешь призвать. Если достаточно членов Соглашения проголосуют, мы можем вернуть её обратно без инцидента.

Я пренебрежительно фыркнул.

— Или?

— Предложить выкуп Красному Королю в обмен на жизнь ребенка. У него нет личной заинтересованности в этом вопросе, и он превосходит по статусу Арианну. Дать ему достаточно большой выкуп, и она будет вынуждена отпустить Мэгги.

— Неправильно выстроенный подход, — зло прохрипел я.

Сьюзен пристально смотрела на меня.

— Что ты полагаешь, мы должны сделать?

Я почувствовал, как мои губы скривились во что-то, что вряд ли выглядело как улыбка. Шторм бесился где-то вокруг моего сердца, и безрассудные торнадо его ярости поднимались по моему горлу. Прошло около десяти секунд, прежде чем я смог говорить, и даже тогда это было больше похоже на рычание.

— Сделать? Красные украли нашу маленькую девочку. Я чертовски уверен, что мы не собирается платить им за это.

Горячий и внушающий страх голод в глазах Сьюзен вспыхнул в ответ на мои слова.

— Мы найдем Мэгги, — сказал я. — Мы вернем её. И мы убьем любого, кто станет у нас на пути.

Сьюзен задрожала, её глаза расширились. Она наклонила голову и облегченно вздохнула. Потом она наклонилась вперед и нежно коснулась моей левой руки, которая все еще была покрыта медленно исчезающими шрамами. Она глянула на мою руку и, вздрогнув, медленно отодвинулась.

Я поймал её пальцы и крепко сжал. Она в ответ сделала то же самое. Мы держались за руки долгую безмолвную минуту.

— Спасибо тебе, — прошептала она. Я чувствовал дрожь в ее пальцах. — Спасибо тебе, Гарри.

Я кивнул. Я собирался сказать что-то жесткое и сохранить дистанцию, но тепло её рук было тем, что я не мог игнорировать. Я был в бешенстве оттого, что сделала Сьюзен, разъярен так сильно, как только может быть разъярен человек, получивший удар в спину от того, кто ему небезразличен. Но вывод из этого был неизбежен — у меня все еще были чувства к ней, иначе я не был бы в ярости.

— Мы найдем её, — сказал я, — и я сделаю все, что в моих силах, чтобы вернуть её в целости и сохранности.

Сьюзен смотрела на меня и кивала. По ее лицу стекали слезы. Потом она подняла руку и легонько провела пальцами по шраму на моей щеке. Этот был новым — все еще свежий и яркий. Я думаю, это делало меня похожим на актера старой немецкой школы Золотого Века Голливуда, со шрамами после дуэльных сцен. Её пальцы были нежными и теплыми.

— Я не знаю, что я собиралась делать, — прошептала она. — Нет никого, готового противостоять им. Нет никого.

Наши глаза встретились и внезапно старые чувства, которые были между нами, вырвались наружу из наших соединенных рук, из её дрожащих пальцев, скользивших по моему лицу. Её зрачки немного расширились, и мое сердце ускорено забилось. Я был в бешенстве от поступка Сьюзен. Но, несомненно, моё тело прочитало это как «волнение» не беспокоясь о мелком шрифте. Я долго смотрел ей в глаза, прежде чем прохрипел, проталкивая слова через пересохшее горло:

— Это не напоминает тебе то, как мы влипли в эту историю?

Она издала вибрирующий звук, который должно быть означал смех, но был заполнен понимающей иронией, и убрала руки.

— Мне… Мне жаль… Я не имела в виду… — её голос дрогнул. — Прошло так много времени…

Я знал, что она имела в виду. Я сделал несколько медленных, глубоких вдохов, отделяя ум от тела. Потом сказал спокойно, не повышая голоса:

— Сьюзен. Чтобы не произошло дальше… между нами все кончено, — я глянул на неё. — Ты знаешь это. Ты знала это, когда решила не говорить мне.

Она выглядела хрупкой. Помолчав, она медленно кивнула, словно что-то могло сломаться, если она сделает это чуть быстрее, и сложила руки на коленях.

— Я… я знаю это. Я знала это, когда так сделала.

Наступила напряженная тишина.

— Правильно, — сказал я, наконец. — Сейчас… — С мыслью, что это мне поможет, я сделал еще один глубокий вдох. — Мне кажется, что ты не прилетела бы в Чикаго, только чтобы поболтать со мной. Тебе для этого не нужен был бы Мартин.

Она удивленно приподняла брови и кивнула.

— Верно.

— Тогда, почему?

Она казалось, подобралась, её голос зазвучал более делово.

— Тут есть аванпост Красных. Это — стартовая точка.

— Хорошо, — сказал я, поднимаясь. — Тогда начнем.

Глава 3

— Я надеюсь, ты не держишь старых обид? — спросил меня Мартин, когда мы отъехали от маленькой гравийной парковки возле моего дома.

Сьюзен перебралась на заднее сиденье арендованной машины из уважения к моим аистиным ногам.

— Старых обид? — переспросил я.

— Насчет нашей первой встречи, — ответил Мартин. Он вел машину точно так же, как он делал все — вежливо. Соблюдал остановки. Пять миль в час выше допустимого. Куда бы мы ни направлялись, это грозило растянуться на целую вечность.

— Ты подразумеваешь то, как вы использовали меня, чтобы попытаться убить старого Ортегу? — спросил я. — Гарантируя этим то, что Дуэльный Кодекс будет нарушен, дуэль признают недействительной и война вампиров с Белым Советом продолжится?

Мартин глянул на меня, а затем в зеркало заднего вида на Сьюзен.

— Я говорила тебе, — сказала она Мартину. — Он тупит только короткий срок. В конце концов, он во всем разбирается.

Я послал Сьюзен небрежный кивок головой в знак согласия.

— Не трудно понять, что вы действовали, оглядываясь назад в прошлое, — продолжил я. — Война Красной Коллегии с Белым Советом должно быть лучшее, что случилось с Братством за века.

— Я с ними только чуть более сотни лет, — бесстрастно сказал Мартин. — Но да, это лучшее, что случилось за это время. Белый Совет — это единственная организация на планете, у которой есть ресурсы для серьезного противостояния им. И каждый раз, когда Совет одерживает победу или даже выживает, что все равно означает сокрушительную победу — это означает, что Красная Коллегия разрывается изнутри на клочки. У некоторых из них были тысячелетия, чтобы выпестовать обиды и зависть к конкурентам. Так что это эпическое по своим масштабам действие.

— Можете называть меня чокнутым, — буркнул я, — но я видел слишком много детей, умерших в войне, которую ты помог гарантировать. Старые обиды? — я улыбнулся ему формально. — Марти, верь мне, когда я говорю, что ты не захочешь, чтобы я начал разбираться с моими обидами прямо сейчас.

Я почувствовал взгляд Мартина, скользящий по мне, и увидел, как напряжение охватило его тело. Плечо мужчины дернулось. Он думал о своей пушке. Мартин был действительно хорош с огнестрельным оружием. В ночь моей дуэли с вампиром Красной Коллегии по имени Ортега парень попал в цель, используя одну из этих ужасных снайперских винтовок, за полсекунды до того, как вампир тем или иным способом прикончил бы меня. Это было грубое нарушение Дуэльного Кодекса — свода правил для того, чтобы решать личные конфликты между представителями наций, подписавших Соглашение. Исход честной дуэли, возможно, положил бы ранний конец войне между Красной Коллегией и Белым Советом Чародеев и спас бы множество жизней. Но все вышло по-другому.

— Не волнуйся, парень, — сказал я ему. — Ортега уже был наполовину к тому, чтобы нарушить Дуэльный Кодекс. Так что Кодекс был бы нарушен независимо от того, что ты сделал той ночью. Твое присутствие привело к тому, что в последнюю секунду он получил пулю вместо меня. Ты спас мою жизнь. Я помню об этом.

Я продолжал ему улыбаться, поскольку не чувствовал себя абсолютно честным, таким образом я постарался сделать разговор немного весомее.

— Я также абсолютно уверен, что если бы ты мог получить то, чего ты добивался, выпустив пулю в мою спину вместо его груди, ты бы сделал это, не моргнув и глазом. Так что даже не думай, что мы приятели.