Перемены

Но могло быть еще хуже. Я буквально содрогнулся от мысли, что Никодимус может сделать с этим знанием — или, радостная мысль, Мэб. (Да, та самая Мэб. Поверьте мне, история не воздает ей должное). Я встречал несколько действительно выдающихся существ и ни у кого из них не было причин любить меня. С другой стороны, подумал я с дрожью, Арианна была дьяволом, которого я не знал.

Как бы то ни было, это только навредит, если знание про Мэгги будет общеизвестным. Я никогда не планировал раскрывать нашу кровную связь перед Советом. Это не вызовет сочувствия — только интерес. Чем меньше людей будет знать, что я был отцом Мэгги, тем в большей безопасности она будет. И да. Я осознаю эту иронию.

Я продолжал смотреть на Анастасию.

— Могу я рассчитывать на тебя?

Она положила руки на стол и смотрела на них пять долгих секунд, обдумывая свои слова, прежде чем их озвучить.

— Я уже не так хороша в бою, как раньше, Гарри.

Я оскалился.

— Таким образом, ты будешь сидеть здесь, в безопасности.

Впервые с тех пор, как я прибыл в Эдинбург, темные глаза Анастасии Люччио вспыхнули настоящим гневом, и я внезапно вспомнил, что эта женщина была Капитаном Стражей в течение десятилетий. Воздух между нами буквально физически накалился.

— Хорошенько подумай, — сказала она очень тихим голосом, — прежде чем называть меня трусом.

С тех пор как суровый, седовласый капитан была перенесена в тело недавней выпускницы колледжа, её силы значительно уменьшились — но её сообразительность и опыт никуда не делись. Я бы не хотел драться с Люччио, невзирая на индекс относительной силы. И, черт, это даже если не принимать во внимание то, что я видел, какова она бывает в реальных боях.

Гнев во мне хотел выплеснуться на неё. Но она заслужила лучшего отношения с моей стороны. Я поставил стакан на стол и поднял ладонь правой руки в жесте молчаливого извинения. Об Анастасии Люччио можно было сказать очень многое, но она никогда не была трусом, и она родилась и выросла в эпоху, когда опровержение подобного обвинения могло в прямом смысле потребовать дуэли.

Нет, спасибо.

Она, успокоившись, кивнула, и часть напряжения ушло из неё.

— Я собиралась сказать, что здесь я была бы более полезна для тебя. Я могу собирать информацию, задавать вопросы и накапливать ресурсы, которые ты мог бы использовать. Конечно ты должен бороться, но ты не можешь сделать этого до тех пор, пока не найдешь девочку, а некоторые из наших людей будут заинтересованы, чтобы ты не сорвал мирный процесс. Если я буду работать отсюда, то смогу отвлечь их.

Я смотрел вниз, на свои руки, внезапно смущенный. Она думала более здраво, чем я.

— Я даже не подумал.… Да. Я извиняюсь, Ана.

Она наклонила голову.

— Пустое.

— Это было лишним, — я почесал голову. — Ты думаешь, сможешь навешать лапши на уши Мерлину?

Она приподняла обе брови.

— Адские колокола, я изумлен, что он не скинул свой капюшон и не начал орать на меня. Может быть, бросить мне вызов, тут же. Он бы ни за что не усидел на месте, если бы мог вонзить что-нибудь поострее мне в за…

Я запнулся, заметив, как расширяются глаза сидящей напротив меня Молли, и оглянулся назад.

Рисунок на стене только закончил сдвигаться в сторону, открывая дверной проем, спрятанный за ним. Дверь бесшумно распахнулась, и в Тревожную комнату вошел чародей, который олицетворял собою реальность киношной версии великого Мерлина.

Артур Лэнгтри был одним из Старейшин и самым могущественным чародеем в Белом Совете. Его снежно-белые, с прожилками серебра волосы и борода были идеально ухожены. На слегка вытянутом торжественном и благородном лице светилась голубизна глаз, цвета зимнего неба.

Мерлин Белого Совета был одет в простую белую мантию. Я сразу обратил внимание на стрелковый пояс из белой кожи, висевший на его бедрах. Он выглядела так, как будто был разработана для спецназа, но после внезапной вспышки озарения я понял, что это вероятнее всего было правдой. Многочисленные пузырьки, наверное, зелья, располагались в индивидуальных кожаных ячейках. Покрытая кожей рукоять тонкого жезла или толстой короткой палочки, торчала из кобуры. Несколько мешочков были плотно закрыты, и выглядели так, как будто могли содержать мелочи и прочий стандартный чародейский набор, который я обычно беру с собой, когда работаю. Он так же нес длинный, белый посох — простую деревянную палку, сделанную из неизвестного мне дерева.

Я мгновенье смотрел на него.

— Мирные переговоры окончены?

— Конечно, нет, — резко сказал Мерлин. — Боже мой, Дрезден. Мы не собираемся позволять всему Совету Старейшин стоять на помосте, в пределах досягаемости вампирских клыков. Ты совсем спятил?

Я смог только удивленно моргнуть.

— Чародей МакКой единственный настоящий член Совета Старейшин на помосте, — сказал он, и затем поморщился. — Кроме Кристоса, разумеется, который не осведомлен о мерах безопасности. Посланник запросто может оказаться убийцей.

Я несколько раз задумчиво пошевелил нижней челюстью.

— Так. Вы позволили ему подняться туда и быть самим собой, пока вы тут играете в безопасность.

Мерлин пожал плечами.

— Один из нас должен быть там и держать руку на пульсе. Это была идея МакКоя, Дрезден. Он раздражительный, заносчивый, высокомерный и очень опасный человек.

Я нахмурился и мысленно отхлестал свой мозг за слабость, не позволяющую ему заметить очевидное.

— Вы не доверяете вампирам, — произнес я медленно. Вы не пили «Кулэйд» на этой мирной конференции.

Лэнгтри вопросительно глянул на меня. Потом перевел взгляд на Люччио.

— Джонстаун, — пояснила она. — Самое массовое самоубийство последнего века.

Он нахмурился, обдумывая это, и затем кивнул.

— Ага, я понял метафору. Нет, Дрезден, мы не собираемся просто так поверить им на слово, но очень много людей в Белом Совете не в курсе этого. Кристос собрал большое количество сторонников, которые с удовольствие согласятся на стандартные условия мира.

— Если вы не хотите положить конец войне, — возмутился я, — тогда какого черта вы остановили меня, Капитан Люччио? Я бы исправил это для вас прямо там.

— Ты бы не смог, — невозмутимо сказал Мерлин. — В тебе играли чувства, и ты попал бы в переплет, — слабая улыбка пробежала по его губам, когда он говорил это. — Согласен, приятное зрелище, но не практичное.

Рядом со мною Молли поставила локти на стол и положила подбородок на ладони, внимательно глядя на Мерлина.

Мой мозг продолжал пыхтеть и работать. Я думаю, что я могу… я думаю… Когда он добрался до вершины холма, мои глаза расширились.

— Вы не планируете курить трубку мира. Вы ожидаете атаку.

Он равнодушно посмотрел на меня, и словно невзначай положил руку на рукоять боевой палочки.

— Ей-богу! И что выдало этот секрет, Дрезден?

Я начал говорить что-то резкое в ответ, плевать Мерлин он там или нет, но Анастасия мягко положила руку на моё запястье.

— Наши источники, — с нажимом сказала она, прерывая поток оскорблений готовых сорваться с моих губ, — сообщают о большой активности в лагере Красной Коллегии. Они проводят мобилизацию.

Я перевел взгляд с одного на другого.

— Вы подозреваете, они попробуют протянуть Троянского коня?

— Или что-то подобное, — ответил Лэнгтри.

— Так что мы подготовились к этому, — продолжила Анастасия. — И подготовили наисильнейшую контратаку.

— Гм, — сказала Молли, — что если они серьезно хотят заключить мир?

Мы все посмотрел на неё, и моя ученица визуально уменьшилась под взглядом Мерлина.

— Такое может случиться, — добавила она немного тише.

Артур Лэнгтри чуть улыбнулся.

— Леопард не может изменить свои пятна, мисс Карпентер. Плохо овцам, где волк в пастухах. Красная Коллегия это сплошная дикость и крокодильи слезы. Если они хотят мира, то только для того, чтобы восстановить ресурсы и начать войну.

— Дьявол с хорошими манерами все равно поведет тебя в ад, — подтвердил я Молли, кивком включая в разговор и Мерлина. — Всегда надейся на лучшее и готовься к худшему.