Ночной рейд

— Давай сделаем еще заход, — сказал Питт.

— Пройдем вокруг, — подтвердил Вестлер.

Еще пять раз они летали над исчезающей железной дорогой, но едва заметная, разрушающаяся железнодорожная ветка, проходящая по сельской местности, оставалась по-прежнему сплошной линией, не разделяемой никакими видимыми ответвлениями.

Если камера не выявит то, что не способен обнаружить он, то единственной надеждой найти «Манхеттен лимитед» остается Хейди Миллиган.

Из железнодорожного музея пропали карты. У Хейди не возникало сомнений относительно того, кто выкрал их.

Той ночью Шо вернулся в отель поздно, они болтали и занимались любовью до самого утра. Но когда она проснулась, его не было. Слишком поздно она поняла, что Шо подслушал ее разговор с адмиралом Сандекером.

Во время секса она часто вспоминала о Питте. С ним было всё по-другому. Стиль Питта был всепоглощающим и неукротимым, он заставлял ее отвечать с такой же неукротимой энергией. Время, проведенное в постели с ним, было соревнованием, состязанием, в котором она никогда не одерживала победу. Питт топил ее, оставляя плавать в тумане опустошающего поражения. Её независимое эго было загнано глубоко внутрь, разум отказывался воспринимать его превосходство, но тело жаждало этого с греховной покорностью.

Акт с Шо был нежным, даже почтительным, она вполне контролировала свои ответные чувства. Вместе они подпитывали друг друга; врозь становились похожими на гладиаторов, кружащих вокруг друг друга, ища незащищенное место для нанесения сокрушительного удара. Питт всегда оставлял ее с ощущением полного опустошения, с чувством, что ее использовали. Шо тоже использовал ее, но для другой цели, и, как ни странно, это, казалось, не имело никакого значения. Она с нетерпением ждала возвращения к нему.

Она глубже устроилась на стуле в зале библиотеки музея и закрыла глаза. Но ведь были и другие источники данных о железных дорогах, другие архивы, частные коллекции или исторические общества. Шо было известно, что у нее нет времени на длительные путешествия для их поисков. Поэтому сейчас ей следовало подумать о другой методике проведения исследований. И Шо даже предположить не мог, не мог предусмотреть в своём извращенном разуме, что ее не удалось загнать в угол.

— Ладно, мистер разумный осёл, — пробормотала она безмолвным книжным полкам, — вот куда ты загнал себя.

Она позвала зевающего куратора, который до сих пор ворчал на не считающихся с остальными людьми агентов ФБР.

— Мне хотелось бы посмотреть старые диспетчерские записи и журналы регистрации.

Он радушно кивнул.

— Мы находим по каталогу старые диспетчерские материалы. Конечно, наш комплект не полный. Материалы слишком громоздки для хранения. Просто скажите, что вам требуется, я с радостью найду всё это.

Хейди сказала ему, и ко времени ленча у нее было всё, что она искала.

74

Хейди спустилась с трапа самолета в аэропорту Олбани в четыре часа дня. Ее встречал Джиордино. Она наотрез отказалась от кресла-каталки и настояла на том, что доберется до машины на своих костылях.

— Как продвигаются дела? — спросила она, когда Эл уже перестроился в ряду движения и повернул на юг.

— Пока плохо. Питт изучал аэрофотоснимки, когда я уходил с судна. Нигде нет и следов ответвлений железной дороги.

— Думаю, мне удалось кое-что найти.

— Может быть, нам наконец-то хоть чуть-чуть повезет для разнообразия, — пробормотал Джиордино.

— Не слышу никакого энтузиазма.

— Меня давно заставили забыть о приверженности традициям школы.

— Всё так плохо?

— Суди сама. Президент выступает с обращением к канадскому парламенту завтра днем. Дело дрянь. Как бы мы ни старались, но к этому времени вряд ли сможем предоставить договор, даже если такой существует, в чем я глубоко сомневаюсь.

— А что думает Питт? — спросила она. — О том, что поезд находится где угодно, но не дне реки, полагаю?

— Он убежден, что поезд так и не доехал до моста.

— А что считаешь ты?

Эл безучастно смотрел на дорогу. Затем улыбнулся:

— Я полагаю, что с Питтом спорить бесполезно.

— Почему? Только из-за того, что он упрямец?

— Нет, — ответил Джиордино. — Потому что он, как правило, не ошибается.

Целыми часами Питт разглядывал через лупу увеличенные аэрофотоснимки, его разум пытался представить детали в трех измерениях.

Зигзагообразные ограждения, разделяющие пастбища и лесные массивы, автомобили и дома, желто-красный аэростат, наполненный теплым воздухом, яркое пятно на зеленом фоне ландшафта — всё было видно с потрясающей четкостью. Даже появляющиеся иногда шпалы можно было различить на поросшем травой железнодорожном полотне.

Раз за разом он прослеживал почти как стрела прямую линию между разрушенным мостом и предместьями индустриального района Олбани, его глаза пытались уловить самую незначительную деталь, самый незначительный намек на заброшенное ответвление железной дороги.

Секрет не поддавался разгадке.

Наконец он сдался и откинулся на спинку стула, давая отдых глазам, когда в каюту «Де Сото» вошли Хейди и Джиордино. Питт устало встал и обнял ее.

— Как нога? — спросил он.

— Лучше, спасибо, поправляется.

Они помогли ей сесть в кресло. Джиордино взял костыли и прислонил к переборке. Затем поставил ее портфель рядом с собой на пол.

— Эл сказал мне, что ты старался напрасно, — сказала она.

Питт кивнул.

— Похоже на то.

— У меня еще плохие новости для тебя.

Он ничего не ответил, ожидая.

— Брайан Шо всё знает, — просто сказала она.

Питт прочитал в ее глазах смущение.

— Всё охватывает огромное пространство.

Она покачала головой, чувствуя себя совершенно несчастной.

— Он выкрал карты старой железнодорожной линии из музея, отнимая у меня шанс изучить их.

— Сделай что-нибудь, чтобы он не понял их ценности.

— Думаю, он догадался, — тихо сказала Хейди.

Питт задумчиво сидел, отвергая всякую попытку подвергать Хейди перекрестному допросу. Зло уже причинено. Каким образом Шо догадался наложить руки на ключ к загадке, больше не имело значения. Невероятно, но он почувствовал ядовитое жало ревности. И не мог не задать себе вопрос, что Хейди нашла в этом совсем старом мужчине.

— Значит, он уже в этом районе.

— Возможно, бродит по сельской местности, ищет, — добавил Джиордино.

Питт посмотрел на Хейди.

— Карты ни о чем не скажут ему, окажутся совершенно бесполезными. На аэрофотоснимках нет ничего, что напоминало бы ответвление от главной дороги или тупик.

Она взяла портфель, поставила его себе на колени и открыла замки.

— Но там был тупик, — сказала она. — Он находился в железнодорожном узле Мондрагон-Хук.

Внезапно атмосфера каюты для карт накалилась.

Питт спросил:

— Где это?

— Не могу точно показать, не имея старой карты.

Джиордино быстро просмотрел несколько топографических карт местности.

— Здесь ничего нет, но эти съемки восходят к тысяча девятьсот шестьдесят пятому году.

— Как тебе удалось обнаружить этот Мондрагон-Хук? — спросил Питт.

— Путем элементарного рассуждения, — пожала плечами Хейди. — Просто задала себе вопрос, где я спрятала бы локомотив и семь пульмановских вагонов так, чтобы их никто не смог найти в течение всей жизни. Единственный ответ: под землей. Поэтому стала искать старые материалы и проверила диспетчерские записи, сделанные в Олбани до тысяча девятьсот четырнадцатого года. Попала в точку и нашла восемь различных грузовых поездов, которые состояли из вагонов для руды и были загружены известняком.

— Известняком?

— Да, груз отправлялся из железнодорожного узла, называемого Мондрагон-Хук, и был предназначен для цементного завода в Нью-Джерси.

— Когда?

— В тысяча восемьсот девяностых годах.

У Джиордино был скептический вид.