Юдоль

— Через пару лиг. — Кай нахмурился. — Скоро выдвинемся. Тем более что хоронить всю эту пакость не будем. Только своих.

— Да, — крякнул седой ветеран. — Хорошее место. Раньше эти два холма назывались Глухой задницей. А вот когда правый холм оползень подточил, да вышка покосилась, так стали прозывать Кривой задницей. Так что мы взяли верх в битве при Кривой заднице. Ну и всех тати здесь и оставим. Им тут и место.

— И вот еще что… — Кай пошатнулся, разглядел побледневшую Каттими. — А ну-ка, девка, веди сюда мою лошадь. В левом подсумке снадобья и тряпки. Надо бы всем обработать раны, думаю, что непорезанных вовсе не осталось…

Охотник пришел в себя на берегу ручья. Солнце палило красным пятном в зените, вода негромко журчала, ветерок холодил грудь. Кай поднял голову. Он лежал в одном исподнем, на груди, на руках и ногах, на шее и даже на голове пятнились кровью повязки. Ярлыки и глинка сбились на шнурах поверх них.

— Где браслет? — испугался охотник.

— Этот, что ли? — Каттими сняла с запястья изящный серебряный браслет — пять овальных, залитых желтой эмалью медальонов, пять в форме серебряных рогов, — нацепила на правую руку охотнику. — Рану перевязывала, мешал. Так ведь он девичий? К тому же клана Сурна?

— Память, — объяснил Кай. — Память об очень хорошем человеке. Его уже нет, а я вот есть. Живу за двоих.

— Девушка? — вздохнула Каттими. — Когда?

— Три года уже, — прошептал охотник, попытался встать, облизал губы.

— Вина? — Каттими поднесла к губам Кая мех. — Кубков нет, Шарни всю мелкую посуду на холме перевел. Да не дергайся, все твои деревяшки да черепки на месте. Понавешают же на себя всякого… Серьезных ран, кроме прошлых, нет, зато несерьезных больше чем надо. Многовато крови ты потерял. И не смотри на меня так, не смотри. Если что и разглядела, то все меньше, чем ты увидел, когда меня к тебе Такшан отправлял.

— Ты что? — закашлялся Кай. — Зачем мне крепкое? Дай легкого, иначе я в седле не удержусь. Где мой конь? Где меч?

— Меч твой вот. — Каттими с облегчением улыбнулась. — Конь твой за ручьем клевером последним балуется. Странный у тебя конь, что-то мне кажется, не прост он.

— А я разве прост? — пробурчал Кай, подтянул ноги и понял, что в ближайшие пару дней придется все делать через боль. — Почему подводы Такшана здесь? Кто командует обозом? Дозоры выставлены?

— А я слышала, что ты проводником не нанимался? — вытаращила глаза Каттими и тут же расплылась в улыбке. — Пока тебя нет, командует Васа. Резкая девка, красивая, на взгляд, словно раковина из-под Хурная, а на пробу — словно камень. Не, я не пробовала, зачем мне? Надрыв в ней, правда, какой-то есть, но разве бабы без надрыва бывают? Только если дуры какие. Да и после такой крови… Так что все распоряжения ее. А было чем распоряжаться, было. Сейчас-то все спят почти, но, когда ты отвалился да когда захоронили всех, мимо нас Туззи промчался со своими воинами. Хотел было остановиться да что-то сказать, но уж больно много нас в живых осталось против того, что он ожидал. И все сразу за оружие схватились. Так и проскакал.

— Еще увидимся, — поискал глазами порты Кай. — И с Туззи, и с Такшаном. И с одеждой… хотелось бы.

— Не суетись, хозяин, — посоветовала Каттими. — Все зачинено, постирано, сушится.

— Я не хозяин тебе, — процедил сквозь зубы Кай. — Подводы откуда?

— Здесь нас догнали, — ответила Каттими. — Такшана при них уже не было. Одна из рабынь сказала, что как дотянули они до холмов, так рукастый развернул лошадь и поскакал назад. Или вовсе куда-то в лес забрал.

— И что же его охранники? — Кай принялся ощупывать раны.

— Молчали как истуканы, — фыркнула Каттими. — Васа приказала им убираться вслед за Такшаном, потому как в Кете им торговли не будет.

— И те согласились?

— А что им было делать? — удивилась Каттими. — Все луки, что имелись, смотрели им в грудь. Да они и не спорили.

— А подводы? Девки?

— Подводы Васа забрала, девок отпустила. Теперь они бродят по воде у того берега да просят еды с сонной травой, за головы хватаются. А Васа всю траву тут же сожгла. А еще Педан нашел следы на холме. Говорит, что человек там стоял. Не тати какой-нибудь, а именно что человек. След был на холм и с холма. В сапогах человек был, а пока стоял на холме, жег что-то. Все угольками там засыпано. А за холмом след коня. Ускакал он. Куда-то на север ускакал. Васа говорит, что ловить никого не нужно, да и поздно уже.

— Вот и отлично. — Кай устало вздохнул. — У обоза есть старший. Значит, можно и поспать.

— Эй, — возмутилась Каттими, — это еще не все! Шарни кучу денег собрал, моя доля уже у меня в сумке, твоя в кошеле на поясе, там же и под сорок монет серебра для девок, пояс вот он, все точно, я проверяла. Да и дал бы поспать и мне, что ли, или я должна твои порты караулить? Глаза слипаются.

Кай усмехнулся, приложил пальцы к губам, свистнул. Конь захлюпал копытами по воде. Охотник посмотрел на Каттими:

— Послушай, ты неплохо сражалась.

— Куда уж мне до тебя, — покраснела девчонка.

— Не близко, но и не так далеко, как я думал, — заметил Кай. — Кто тебя учил?

— Отец, — она сдвинула брови, и ее карие глаза вдруг сделались холодными, словно уменьшились, — только его уже нет. Давно нет.

— Из какого он клана? — Кай все не мог понять, кого ему напомнил стиль боя девчонки.

— Не знаю. — Она надула губы. — Сам считал себя гиенцем, говорил, что родные у нас там, но родился-то уже на Вольных землях, а где бою учился — не знаю. Но он всегда говорил, что бери лучшее ото всех, и всякий клан — как клетка. Не хочешь жить в клетке, забудь о клане. Ты дашь мне поспать или нет?

Конь подошел к хозяину, опустил морду, прихватил его за ухо губами. Выпрямился, насторожил уши, словно сказал: «Спите, хозяева, я посторожу».

— Вот. — Кай подвинулся, похлопал ладонью по одеялу. — Ложись. Спи. Пока конь рядом, можно спать спокойно.

— А ты точно безопасен с этой стороны? — спросила Каттими.

— Тебе виднее, — вздохнул Кай. — Ты же меня перевязывала?

Обоз двинулся дальше только в полдень второго дня. Как раз пришел в себя и Усити. Остроносый захлопал глазами, заохал, благосклонно принял славословия и тут же принялся подсчитывать убытки. Впрочем, убытки вполне возмещались добычей. Разве только двух охранников ему вернуть уже не удалось бы, ну да и потерял он все равно меньше всех. Тем временем оставшиеся без хозяина рабыни перестали требовать сонной травы и успокоились кругом гиенского сыра. Осознав, что с ними произошло и что могло произойти, они едва не разбежались в стороны, но вскоре собрались у подвод, потому как бежать им было некуда, да и не годилась их войлочная обувь для долгой пробежки. Плюясь с досады, Васа вместе с Саем и Педаном, которые получили ран не меньше, чем Кай, и теперь передвигались, как поймавшие весенний прострел старики, вернулась к холмам, годной обуви не обнаружила, но привезла пару десятков пик да столько же немудреных кинжалов.

— Хотела взять кусатарских мечей, да передумала, — объяснила она Каю. — Все приличное прибрали, одна дрянь осталась. Да и друг друга поубивают, если махать начнут.

— Да, с пиками поубивать друг друга будет труднее, — согласился Кай. — Тесновато в повозках. Что тебя обеспокоило?

— Кто-то был на холме вчера или ночью, — заметила Васа. — Тела сдвинуты. След коня. Искали что-то.

— Такшан? — спросил Кай и покосился на одну из сумок, в которой лежали браслет и рог.

— Может быть, — пожала плечами Васа. — Тебя другое не смутило? Уж больно легко развернулись вольные, когда я забирала у них подводу.

— Я этого не видел, — напомнил Кай.

— Я видела. — Васа потерла перевязанную руку, воительница, как и Каттими, умудрилась обойтись почти без ран. — Не скажу, что они радовались, но не удивлены были точно. И это значит…

— …что, пока мы держим путь в сторону Кеты, живой товар движется туда, куда нужно, — продолжил Кай.