Подрывник

Он решил отдохнуть, уселся на пенёк. До дороги метров пятьдесят, и саму дорогу не видно. Но трактор шумит сильно — грохочет двигатель, лязгают гусеницы. Такую технику не заметить невозможно.

Вот Саша сидел и слушал. А в лесу птички поют, тишина, и только ветерок едва шевелит верхушки деревьев.

Но прошёл час, и Саша забеспокоился. А когда минул второй, он решил возвращаться к своей группе. Взрывчатки с собой больше нет, но задачу свою он выполнил, канал несудоходен.

А сейчас он доберётся до партизан, и они переночуют на старой мельнице — тем более что туда должен подойти Янек. Вообще-то он должен был быть ещё утром, как и договаривались. Но времена нынче неспокойные, парень мог и задержаться — мало ли причин? Немцы облаву устроили или мост перекрыли, сам мог простудиться и заболеть.

На обратную дорогу ушло часа два: резона спешить, бежать не было. Жаль, конечно, что затея с бульдозером сегодня сорвалась.

Партизаны ждали его у шлюза, как и договаривались. От холода носы у них покраснели, а Саше было жарко. Он отмерил сегодня ногами верных двадцать пять — тридцать километров.

— Всё, парни, идём на мельницу, ночевать.

— Батька, ты же вроде на какой-то коробчонке обещал заявиться? — спросил Сергей.

— Сорвалось.

Осенью темнеет быстро, и к мельнице они добрались уже в сумерках. Хоть и нежилое помещение, а всё же стены и крыша, защита от ветра.

Поужинали консервами и сухарями.

— Чайку бы горяченького! — мечтательно вздохнул Настусь.

— Ага, с кусковым сахаром вприкуску и с баранками, — поддержал его Василь.

Саша и сам бы не отказался от горячего — всё-таки они совсем пацаны, мечтают о сладком. Саша попытался вспомнить, когда партизаны пробовали сахар или вообще сладкое в последний раз, но не смог. Вот ведь балда стоеросовая! Соль и консервы взяли у немцев со склада, а про сахар забыли. А ведь он там наверняка был, немцам сахар по нормативам положен. Только о сладком не вспомнил никто.

Оставив часового, они улеглись спать.

В полночь Саша проснулся и пошёл, что называется, «до ветру». Немного постоял на природе, пока глаза к темноте привыкли.

Недалеко от него раздался хруст веток. Странно, ветра нет… Донёсся тихий говор. Янек, что ли, явился? Чего же он тогда ночью это сделал? И с кем говорит?

Пригнувшись, Саша метнулся в здание мельницы и коротко приказал часовому:

— Буди ребят.

Сам растолкал Сергея.

— Снаружи неладное что-то, готовь пулемёт.

Партизаны проснулись уже все.

— Оружие к бою, только тихо. Настусь — к этому окну, Часлав — сюда. Юзик, ты наверх. Мы с Сергеем держим дверь.

Быстро и бесшумно партизаны заняли свои места.

Снаружи, по каменным ступеням, раздались осторожные шаги. Может, их и слышно не было бы, если бы не подковки — сапоги были явно немецкие.

Но в принципе, у всех бойцов отряда были такие после диверсии на шоссе.

Медленно и тихо отворилась дверь. Хоть и ночь, но в здании мельницы было темнее, чем на улице, и потому в дверном проёме высветился силуэт немца. Главное — стальной шлем на нём слегка поблескивал, и шинель была немецкого покроя. На Янеке шинели не было, а стальных шлемов вообще не было ни у кого из партизан.

Не раздумывая, Саша дал по немцу очередь. Вспышки выстрелов ослепили его самого.

Немец завалился на пороге, забаррикадировав своим телом открытую дверь. Раздался какой-то металлический стук — видимо, немец ударил оружием по камню. А память услужливо подсказала — так стучит граната при падении.

Саша только рот открыл, чтобы предупредить своих, как сверкнула вспышка, и грохот заложил уши. И сразу, как по сигналу, со всех сторон по мельнице ударили автоматы и пулемёты.

Пулемётов, судя по звуку выстрелов, было два. От впивающихся в стены пуль летели щепки, при попадании в камень или металл пули звонко щёлкали. Всё пространство здания наполнилось перепуганными летучими мышами. Беспорядочно пометавшись, они стали вылетать в окна и двери.

— Как крысы с тонущего корабля бегут! — зло процедил Сергей.

Партизаны пока огонь не вели. Что толку жечь патроны, если противник не виден в ночи?

Стрельба стихла, и партизаны услышали, как снаружи на ломаном русском языке крикнули:

— Рус, стафайся! Вы окружены!

— Хрен тебе, — прокричал Сергей.

Саша лихорадочно соображал, как им выбраться из ловушки. Ведь это он привёл группу к мельнице. Стоп! Сначала ему показал здание Янек. Он должен был сам явиться, а заявились немцы. Предал? Или немцы после диверсии на шлюзе прочёсывают местность вокруг канала? Небось разозлили, растревожили партизаны осиное гнездо!

Он повернулся к Сергею:

— Дверь под прицелом держи, я сейчас. — Саша метнулся на второй этаж. Юзик, сидевший у окна, испуганно дёрнулся в его сторону.

— Спокойно, свои… Что видно?

— Толком ничего. Похоже — силы стягивают, вон там фары синие светили. — Юзик показал рукой направление.

Саша осторожно выглянул. Темнота, не видно ничего. И главное — он не знал, что там, за мельницей. Доверился Янеку — хоть бы спросил, есть ли за мельницей дорога, или там лес?

На втором этаже два окна, и находятся они довольно высоко над землёй. Беззвучно спрыгнуть не получится, к тому же не видно, что на земле под окнами, а то ведь так и ноги поломать недолго. Верёвку бы сейчас — попробовать спуститься. Но нет верёвки. Хотя… Ведь у него в сидоре провода, которые к подрывной машинке подсоединяются. Чем они хуже?

Только Саша подошёл к лестнице — спуститься на первый этаж, как там грохнул взрыв, следом — второй… Запахло взрывчаткой, потянуло дымом.

Он рванулся вниз. В двери мельницы ворвались несколько немцев.

Уже с лестницы Саша дал длинную очередь. Немцы упали, не успев выстрелить в ответ. Вот суки, через дверь гранатами закидали!

На первом этаже царил хаос — всё было перевёрнуто, в беспорядке лежали трупы немцев и партизан. Саша подобрался к Рогозину. Сержант был мёртв, голова размозжена осколками гранаты. Парни тоже не подавали признаков жизни.

Саша подхватил пулемёт и поднялся на второй этаж. Здесь безопаснее, нет двери, хотя окна тоже позволят забросить гранату. Только темнота мешает и высота — от окон до земли метров семь.

— Что с нашими? — спросил Юзик.

— Все полегли.

Из-за кустов пустил струю огнемёт. Пламя на миг осветило местность.

Саша направил ствол пулемёта на огнемётчика, но пулемёт молчал. Саша попытался передёрнуть затвор, но его заклинило — видимо, осколки гранат повредили трофейный МГ. Саша выбросил бесполезное оружие в окно. Чёрт! Он же забыл взять на первом этаже сидор с проводами! Он колебался. Их осталось двое, а у немцев появился огнемётчик.

Первый этаж мельницы сложен из камней, и ему огонь не страшен, а вот второй — из брёвен. Подожгут ведь, сволочи!

Надо идти за проводами.

Быстро перебирая ногами, Саша спустился вниз. Лестничный пролёт внезапно осветился пламенем, и раздался душераздирающий крик Юзика. Струёй пламени огнемётчик угодил в окно.

На высокой ноте крик Юзика оборвался.

Итак, он остался один.

Саша подобрался к двери и дал автоматную очередь. Автомат неожиданно смолк — кончились патроны.

Саша обшарил карманы парней, нашёл два полных магазина и заменил свой пустой. Так, с патронами негусто.

Впотьмах нашёл свой сидор и поднялся наверх. Там уже горел пол, и едкий дым не давал дышать. Но самым паскудным было то, что оба окна были освещены пожаром. Теперь через них не выбраться — его заметят.

Саша сплюнул от досады и спустился вниз. Держать под прицелом окна и дверь одновременно было затруднительно. А немцы могут подобраться поближе и повторить трюк с гранатами.

Саша набросил лямки вещмешка на плечи. Если чудом удастся выбраться, подрывная машинка останется с ним.

В дверном проёме показался немец. Из здания мельницы не стреляли, и немцы решили, что защитники погибли.

Саша дал короткую очередь и укрылся за огромными каменными жерновами. И очень вовремя, потому что через дверь, крутанувшись, влетела граната.