Без жалости

— Позаботиться о том, чтобы он осознал, что одна ошибка — это все, что мы можем ему позволить.

— Будет исполнено, сэр. — Билли почтительно склонил голову.

— И чтобы никто не знал об этом.

Вот тут-то и заключалась главная проблема. Даже несколько проблем, подумал Таккер. Начать с того, что уличные торговцы — мелкие людишки, жадные и глупые, не способные понять, что в их деле требуется соблюдать честность и тогда будет достигнута стабильность, а стабильность отвечает общим интересам. Однако уличные дилеры — это всего лишь уличные дилеры, короче говоря, преступники, и он не в состоянии изменить это. Время от" времени одного из них настигает смерть — результат ограбления или борьбы за более выгодное место. А некоторые даже оказываются настолько глупыми, что сами становятся наркоманами, пользуясь собственным товаром, — Генри принимал все меры, чтобы избежать этого, и почти всегда успешно. Бывали случаи, когда кто-то из них пробовал перейти дозволенную границу, заявляя, что его обсчитали, — и это только для того, чтобы получить лишние несколько сотен баксов, когда их оборот превышает эту сумму во много раз. Подобные случаи излечивались только одним способом, и Генри прибегал к такому методу настолько быстро и жестоко, что урок запоминался надолго. Пожалуй, Малыш говорит правду. Его готовность заплатить крупный штраф подтверждала это, равно как и демонстрировала то, насколько высоко он ценит постоянное снабжение товаром, объем которого возрос за последнее время вместе с увеличением оборота. И все-таки за ним будут внимательно следить в течение нескольких месяцев.

Больше всего Таккера раздражало, что ему приходится иметь дело с такими мелочами, как ошибка Малыша при подсчете выручки. Он понимал, что это всего лишь болезнь роста, естественный процесс перехода от мелких поставок к крупномасштабному снабжению. Ему надо научиться передавать полномочия, позволив Билли, например, принимать более ответственные решения. Достаточно ли подготовлен Билли для этого шага? Сложный вопрос, сказал себе Генри, выходя из дома. Он передал десятку мальчишке, стерегущему его автомобиль, не оставляя своих мыслей. Билли умело руководил девушками. И вообще он неглупый белый парень, приехавший из угледобывающего района штата Кентукки. Никогда не подвергался суду и даже не был под арестом. Честолюбивый. Ладит с окружающими, беспрекословно подчиняется приказам. Пожалуй, он действительно готов подняться еще на одну ступень.

Наконец-то, подумал Келли. Красный «плимут» появился в четверть третьего. Келли уже целый час беспокоился о том, что он может не приехать совсем. Келли отодвинулся подальше в тень, немного выпрямился и поднял голову, чтобы получше разглядеть приехавших. Билли со своим помощником. О чем-то смеются. Парень, сопровождающий Билли, споткнулся на ступеньках и упал — наверно, перебрал немного. Более важным было то, что, когда он упал, из его кармана высыпались какие-то светлые прямоугольные бумажки — похоже, банкноты.

Неужели в этом особняке ведется подсчет денег? — подумал Келли. Очень интересно. Оба быстро наклонились и собрали рассыпавшиеся наличные. Билли ударил по плечу своего спутника, но не очень сильно, почти в шутку, и что-то сказал. Келли не разобрал слов с расстояния в пятьдесят ярдов.

В это время ночи автобусы курсировали с промежутками в сорок пять минут, их маршрут пролегал в нескольких кварталах отсюда. Полицейские патрули появлялись строго по расписанию. Повседневная жизнь в этом районе тоже подчинялась определенным законам. К восьми вечера движение на улицах прекращалось, а к половине десятого все местное население хоронилось за дверями, снабженными тремя замками, благодаря судьбу за то, что удалось прожить еще один день, испытывая страх перед следующим и появляясь на улицах лишь в тех случаях, когда требовалось купить наркотики. Уличные дилеры оставались на своих местах часов до двух ночи. Келли уже давно установил все это и после тщательных размышлений пришел к выводу, что узнал все необходимое для него. Впрочем, оставались элементы случайности. Они всегда существуют, их нельзя предвидеть, но к ним можно подготовиться. Элементам случайности надо противопоставить заранее разработанные маршруты уклонения, постоянную бдительность и тщательно выбранное оружие. И все-таки случайность могла сыграть решающую роль, но какой бы неприятной она ни была, Келли признавал ее частью нормальной жизни, если вообще проводимые им операции можно так назвать.

Он с трудом встал, пересек улицу и направился к угловому особняку уже привычной походкой пьяного бродяги. Дверь, заметил он, не была заперта. Проходя мимо, он внимательно посмотрел в сторону входа. Медная пластинка рядом с ручкой висела наискосок. Этот образ запечатлелся у него в сознании, и Келли, удаляясь от особняка, начал планировать операцию, которую решил провести следующей ночью. До него донесся голос Билли, смех из окон второго этажа, показавшийся ему каким-то странным и визгливым. К этому голосу Келли испытывал глубокое отвращение и в отношении его уже разработал определенные планы. Впервые он оказался так близко к одному из людей, убивших Пэм. Может быть, даже к двум. Это не оказало на него того действия, которого можно было ожидать. Он остался спокойным. Все должно быть проведено в соответствии с планом.

Скоро увидимся, парни, пообещал Келли в тишине своих мыслей. Это был его следующий крупный шаг, и он не хотел подвергать свой план даже малейшей опасности. Келли направился дальше вдоль квартала, не спуская взгляда с торговцев в четверти мили впереди, которые были легко различимы благодаря своему росту и совершенно прямым широким улицам.

Еще одно испытание — он должен быть полностью уверенным в себе. Келли шел на север, не переходя на другую сторону улицы, иначе они могли бы заметить его и, если не заподозрить неладное, то по крайней мере заинтересоваться им. Он подойдет к ним незаметно. Меняя угол сближения с целью, вместо того чтобы идти по прямой, Келли добился того, что его сутулое тело сливалось с фасадами домов и стоящими вдоль обочин автомобилями, виднелась лишь голова, маленький темный объект, ничего опасного. Оказавшись на расстоянии квартала, он пересек улицу и воспользовался предоставившейся возможностью, чтобы оглянуться по сторонам. Повернув затем налево, Келли пошел по тротуару. Он был широким, не меньше двенадцати или пятнадцати футов, и перемежался мраморными ступеньками, ведущими к дверям домов. Ширина тротуара была на руку Келли, продолжавшему идти вперед неровным, спотыкающимся шагом, сворачивая то в одну, то в другую сторону. Наконец он остановился и поднес к губам бутылку, демонстрируя свои безобидные намерения, затем подошел к обочине и начал мочиться в сточную канаву.

— Дерьмо проклятое! — услышал он чей-то голос, не то Большого Боба, не то Маленького. Для Келли было достаточно очевидным отвращение в этом голосе, когда люди отворачиваются от неприятного зрелища. К тому же, подумал он, мне все равно хотелось облегчиться.

Оба дилера были выше его. Большой Боб, старший среди них, достигал шести футов и трех дюймов, а его помощник, Маленький Боб, был еще выше, по крайней мере шесть футов и пять дюймов, широкоплечий и мускулистый, но с уже наметившимся брюшком от пива или неумеренной еды. Оба выглядели опасными противниками, отметил Келли, быстро меняя тактику. Может быть, лучше пройти мимо и оставить их в покое?

Нет.

И все-таки сначала он прошел мимо. Маленький Боб смотрел на другую сторону улицы, а Большой уперся спиной в стену здания. Келли провел воображаемую линию между ними и отсчитал три шага, прежде чем медленно повернул налево, чтобы не встревожить их. Его правая рука в то же самое время скользнула под новую, но выглядевшую старой, походную куртку. Когда из-под куртки появился пистолет, левая рука Келли тоже обхватила его рукоятку, и он чуть присел в позицию, похожую на стойку боксера, которую позднее назвали «стойкой Уивера». Его взгляд опустился к белой линии на верхней части глушителя, закрепленного на стволе поднимающегося вверх пистолета. Келли вытянул обе руки перед собой, чуть согнув их в локтях, и быстро и плавно направил пистолет на первую цель. Человеческий глаз сразу замечает движение, особенно ночью. Большой Боб увидел это, понял, что происходит нечто угрожающее, но не сразу осознал смертельную опасность. В следующее мгновение инстинкт самосохранения, обостренный годами жизни на улице, словно скомандовал: «Револьвер!». Но слишком поздно. Вместо того чтобы уклониться от пули, что могло бы на несколько мгновений продлить его жизнь, Большой Боб попытался вытащить свое оружие.